Он оказался первым реальным музыкантом, с которым мне пришлось работать. Мы договорились созвониться на следующий день, но когда я позвонил, его мать скорбно ответила: "Вы знаете. Скотта здесь нет. Он в тюрьме." Оказалось, этот олух угодил в полицию за вождение в нетрезвом виде после вчерашней вечеринки. Мой новый знакомый и раньше играл в различных рок и нью-вейв командах, но практически все ею бывшие коллеги ненавидели его за претенциозность и манию величия. Теперь мне предстояло придумать себе подходящий псевдоним, так как писать о самом себе в 25-ю Параллель было достаточно глупо. Словосочетание Мэрилин Мэнсон как нельзя лучше отражало символ современной Америки, именно того человека, которым я хотел стать. Все лицемерие, с которым я сталкивался в жизни, начиная с миссис Прайс и заканчивая Мэри Бет Крогер, как нельзя лучше помогло мне понять, что все мы имеем светлую и темную половины и каждая не может существовать без другой. Когда я читал "Потерянный Рай", я открыл одну интересную истину. После того, как Сатана и его окружение взбунтовались против Бога, тот, в свою очередь, ответил им тем, что создал человека. Со слов Джона Мильтона, появление человека - плод не только божьей милости, но и сатанинского зла. Почему-то мало кто до сих пор интересуется первой частью моего псевдонима, спрашивая в основном о Чарльзе Мэнсоне. Не стоит забывать, что Монро, этот символ красоты и роскоши, также имеет свою темную половину, как Мэнсон имеет свою светлую. Балансирование между добром и злом и выбор, который мы делаем между ними в той или иной ситуации - это и есть то, что формирует нас как личность. В то время Чарльз Мэнсон снова выплыл из небытия, и внимание масс опять было приковано к этой неординарной личности. Еще в школе я приобрел его альбом "Lie", на котором он исполнял прикольные песни типа "Garbage Dump" и "Mechanical Man", вдохновившую меня на написание собственного шедевра под названием "My Monkey". "Mechanical Man" стала началом моей идентификации с Мэнсоном. Как ни крути, он был уникальным философом, намного более интеллектуальным человеком, чем многие, проклинавшие его. Но в то же самое время интеллект делал его эксцентричным и безумным, потому что экстремальность человеческой натуры вне зависимости от способов ее выражения и направленности не укладывается в рамки общепринятой морали. Когда мы облекли пять моих стихов в музыкальные рамки, то поняли, что готовы показать Южной Флориде наши уродливые личины, стратегически скрытые гримом. К несчастью, Стефен так и не обзавелся клавишами, так что на его место был рекрутирован прыщавый перец по имени Перри. Еще одной проблемой, преследовавшей меня еще с Христианской школы, была боязнь сцены. В четвертом классе преподаватель драмы определил меня играть Иисуса в школьной постановке. В сцене распятия я должен был быть облачен в одну набедренную повязку и не придумал ничего лучшего, как стащить у отца старое полотенце и обмотать его вокруг талии, не одевая трусов. После того, как я умер на кресте, я пошел за кулисы, но тут же был окружен старшеклассниками, которые сорвали полотенце, отхлестали меня им и погнали голым по коридору. Это был один из самых страшных ночных кошмаров, ставших реальностью: бег по коридору в голом виде на глазах у девчонок, которые тебе нравятся, и парней, которые тебя ненавидят. Конечно, я не боялся сцены панически, но обида на Иисуса до сих пор не дает мне покоя. Наше первое шоу прошло в Черчилль Хэдэвэй в Майами. Толпа из двадцати ликующих зрителей приветствовала нас. Брайен, "толстый парикмахер" (по нашей традиции переименованный в Оливию Ньютон-Банди), терзал струны баса, Перри, "прыщавая голова" (он же За За Спек) - клавишные и Скотт, "фашист четырех трэков" (Дэйзи Берковиц) - гитару.
Мы использовали драм-машину Скотта Yamaha RX-8, и когда Скотт однажды покинул нас, никогда больше ей не пользовались. Я был одет в футболку с изображением Мэрилин Монро с мэнсоновской свастикой, нарисованной у нее на лбу. Капли крови из расчесанной родинки под соском просочились сквозь футболку и запачкали ее левый глаз. Кровь на майке была, как ни крути, результатом моего вживания в образ Мэрилина Мэнсона, включающего в себя порезы и прочее уродование своего тела. Мы начали с одного из моих самых любимых произведений Телефон". "Я разбужен постоянным треском телефона,"- начал я, и мое карканье переросло в рык. "Сны забились в уголки моих глаз, а рот пересох. Снова звонок, я медленно встаю с постели. Остатки эрекции в штанах словно незванный гость. Снова звонок. Я осторожно иду в ванную, чтобы не показывать свое естество другим. Я умываюсь и обливаю себя туалетной водой. Снова звонок. Я передергиваюсь, ибо утомлен звонками, которые все повторяются и повторяются. Я медленно, лениво иду в кабинет отца, где он постоянно курит сигары, сидя в кресле-качалке. Ну и вонь!" Концерт продолжался, и я практически не помню, что творил на сцене, и пришел в себя только когда очутился в сортире и проблевался. Я думал, что это было ужасное шоу как для зрителей, так и для артистов, но чудесная вещь случилась, когда я распластался над гремучей смесью из пиццы, пива и орешков. То были аплодисменты, доносящиеся из зала. Я почувствовал, что во мне что-то поднимается, и это далеко не очередная порция блевотины. Это было чувство гордости и самоудовлетворения. Я понял, что хочу, чтобы мне всегда апплодировали, чтобы люди на моих концертах просто обоссывались от счастья. Я понял, что могу быть знаменитым. Наш первый реальный концерт состоялся в Реюнион Рум. Помню, как я подошел к менеджеру и главному ди-джею Тиму и сказал примерно следующее: "Слушай, парень, у меня есть команда, мы хотим сыграть здесь за пятьсот баксов." Хочу заметить, что обычно группы нашего уровня брали от пятидесяти до ста пятидесяти грин за выступление, но Тим, как ни странно, согласился. Это был урок номер один в мире шоу-бизнеса: чем больше ты ведешь себя как рок-стар, тем больше народу на это покупается. После концерта мы без сожаления расстались с "Прыщавой Головой" и "Толстяком", и у них не возникло вопросов по поводу своей отставки. Тогда же мы переманили к себе Брэда Стюарта, того красноволосого парня, что отплясывал в Китчен Клабе. До встречи с нами этот красавец нарезал в банде под названием Insanity Assasin, где помимо него рубились басист Джой Блевотина и вокалист Ник Ярость, низкорослый коренастый парень, который наивно полагал, что на самом деле он высок, худ и красив. Было несложно переманить Брэда к нам в качестве басиста (в Insanity Assasin он терзал гитару), так как у нас уже были заслуги на локальной сцене, о нас уже знали и мы имели более при-кольные сценические псевдонимы. Так Брэд стал Гиджетом Гейном. Тогда же к нам присоединился и Стефен, став Мадонной Уэйн Гэси. Не знаю, хорошо это или плохо, но в нашем шоу уродцев появился еще один персонаж. Ее звали Нэнси, и она была шизоидной девицей, причем шизоидной на всю голову. Она водила дружбу с моей девушкой Терезой, одной из первых девчонок, которых я встретил после дурацкой истории с Рэчел. Я искал кого-нибудь, с кем можно было общаться более душевно, нежели с этой проклятой моделью, и нашел такого человека на концерте Saigon Kick в Баттон Саут. Тереза была из того же теста, что и Тина Поттс, Дженнифер и многие другие девицы, с которыми я общался в Огайо. Что касается Нэнси, то я видел ее и раньше: еще работая в музыкальном магазине, я обратил внимание на это хиппово-готическое чудо в черном подвенечном платье.