— Что случилось? — нас с Саней окружила вся команда.
— Почему Глафиру Алексеевну увела милиция? — обеспокоенно спросила Наташа.
— Все наоборот, — я вступился за истину, — бабушка пригласила милицию к себе домой.
— И потом, капитанская дочка подсуживать не будет, — Саня вступился за инспектора.
Мы сгрудились возле бабушкиных окон, чтобы в любую минутуу прийти на помощь к Глафире Алексеевне.
Возле подъезда затормозили знакомые «Жигули», и из них вышел Наташин отец.
— Наташа, ты вернулась?
Наташа подбежала к отцу и уткнулась лицом в кожаный пиджак.
— Пошли домой, — отец похлопал дочку по спине.
Наташа оглянулась на нас, на подъезд, из которого до сих пор не появлялась бабушка.
— Папа, это ты вызвал милицию?
— Ну что ты, — отец даже не вздронул.
— Папа, зачем ты обидел Глафиру Алексеевну?
Наташа в гневе была очень похожей на своего отца.
Отец приглушил голос и заговорил. Наверное, пытался оправдаться. Наташа слушала его, и губы у девочки дрожали.
А я вспомнил, как пару дней назад вместе с нами в школу шла Лялька. Может, она видела, как Наташа выходила из бабушкиного подъезда, и не преминула обо всем поведать Наташиному отцу. Вполне вероятно, что Наташин отец в бешенстве мог заявить в милицию.
А может, он и сам увидел дочку. Ведь Наташа, не таясь, жила у бабушки. Да, жить между папой и мамой невозможно. Рано или поздно все выходит наружу.
Обо всем об этом я размышлял, пока во дворе не появились бабушка и капитанская дочка. Мы их сразу взяли в тесное кольцо. Рядом со мной очутилась Наташа.
— Я очень рада была с вами познакомиться, — инспектор сердечно пожала бабушке руку. — Побольше был таких энтузиастов, и кривая правонарушений резко бы пошла вниз. А вам, ребята, желаю удачи на футбольном поле.
Про себя мы послали ее к одному не очень симпатичному герою русских сказок, а вслух стали прощаться. Значит, нашей бабушке ничего не грозит.
Когда инспектор ушла, Наташа спросила у бабушки:
— Глафира Алексеевна, это мой папа сделал?
— Наташа, сегодня ты ночуешь дома, — сказала бабушка, — а в остальном все остается по-прежнему.
— Я не пойду домой, — Наташа сжала губы.
— Я тебя прошу, Наташа, — настаивала бабушка.
— Ладно, — Наташа опустила голову.
— Вот и отлично, — Глафира Алексеевна сразу повеселела и вооружилась рупором: — А теперь продолжим тренировку.
Мы вновь собрались на площадке, и бабушка сказала:
— Я хочу показать вам удар через себя в падении. Это очень коварный для противника удар.
Глафира Алексеевна стала спиной к воротам:
— Саня, пасни, пожалуйста.
Саня мягко, щеточкой, набросил ей на ногу мяч.
Глафира Алексеевна собралась было подпрыгнуть, взлететь над площадкой, чтобы продемонстрировать удар, который принесет нам победу. Но неожиданно опустилась и распласталась на земле.
Мы ахнули и подбежали к Глафире Алексеевне. Наша тренер лежала с закрытыми глазами и не подавала признаков жизни.
— Ее надо перенести в дом, — первой пришла в себя Наташа.
— Ее ни в коем случае нельзя трогать, — Саня вспомнил, что он сын врача, и закомандовал: — Кир, вызови «скорую».
Я вскочил и пулей помчался на улицу к телефону-автомату. Дрожащей рукой набрал «03» и закричал в трубку:
— «Скорая»? Немедленно выезжайте… Человек умирает.
Я сказал адрес и побежал на площадку. Вокруг бабушки уже собралось много народу. Я протиснулся поближе.
Саня держал бабушкину руку.
— Ну что? — шепотом, словно наша тренер меня могла услышать, спросил я.
— Пульс слабого наполнения, — огорченно ответил Саня и спросил: — Вызвал?
— Ага, сказали, что мигом…
«Скорая» и вправду примчалась очень быстро. Из машины вышли рыжебородый молодой доктор и медсестра с сумкой.
Доктор велел всем отойти, и мы, волнуясь, издали наблюдали, как он слушает бабушку.
— Граждане, — попросила сестра, — помогите перенести больную.
Мы кинулись к машине, вытащили носилки. Вместе со взрослыми осторожно подняли бабушку и положили на носилки. Потом подняли носилки и понесли к машине.
Бабушка оказалась на удивление легкой, точно маленькая девочка. Она ни разу не застонала. Наверное, не хотела нас беспокоить.
Рыжебородый доктор спросил у Наташи:
— При каких обстоятельствах это произошло?
— Глафира Алексеевна собралась нам показать удар через себя в падении, — ответила Наташа. — Это очень коварный для противника удар. Она хотела подпрыгнуть, но упала и потеряла сознание.
— Что-что? — поразился рыжебородый.
До него, конечно, ничего не дошло. Где ему, молодому, широкоплечему, представить, что Глафира Алексеенва, имея больное сердце, тренировала нашу футбольную команду.
— А родственники у нее есть? — поинтересовался доктор.
— Я, — ответила Наташа. — Доктор, а что у нее?
— Сердце, — коротко бросил рыжебородый и велел: — Садитесь в машину.
«Скорая» взяла с места и стремительно покатила на улицу.
Мы в унынии слонялись по площадке. Собственно, никакой площадки у нас и не было. Посредине двора было пространство, вытоптанное нашими неутомимыми ногами. Здесь не успевала вырасти трава. Едва подсыхала земля, как мы начинали носиться по площадке.
Итак, завтра — матч. А мы осиротели. Нашего тренера отвезли в больницу. Мы бродили как неприкаянные. Что нас ждет завтра?
И тут прибежала Наташа.
— Как Глафира Алексеевна? — мы окружили Наташу.
— По дороге она пришла в себя и сразу набросилась на меня, — Наташа улыбнулась. — Как ты смела уйти с поля? Со мной ничего не случится, а завтра матч.
Нет, нашу бабушку не так просто болезни одолеть. Наша бабушка — крепкий орешек.
— Как ни призывал ее доктор не волноваться, Глафира Алексеевна успокоилась лишь тогда, когда машина остановилась, и я вышла, — рассказывала Наташа. — А сейчас, мальчики, продолжим тренировку.
Мы сразу подтянулись. Мы поняли — теперь наш тренер Наташа.
— Я хочу показать вам удар через себя в падении, — сказала Наташа. — Это очень коварный удар для противника.
Наташа стала спиной к воротам.
— Саня, пасни.
Саня мягко набросил мяч Наташе на ногу. Девочка взлетела над площадкой, взмахнула ногами и мяч очутился в воротах.
— Ура! — закричали мы и бросились к Наташе.
Но строгий взгляд нового тренера заставил нас остановиться.
— А теперь ты, Саня! — предложила Наташа.
Саня стал спиной к воротам.
Последний день матриархата
Только в начале тайма мы сражались на равных с нашими соперниками. А потом почувствовали, что те сильнее. Противник запер нас в нашей штрафной, и мы играли только на отбой. Я вынужден был уйти в защиту.
Лишь Саня отважно играл в нападении, но после того как его пару раз сбили, мой друг, без пяти минут профессионал, решил беречь ноги и уже не пытался в одиночку пробиться к воротам противника.
Мы играли на стадионе, который расположен в парке. Там всего одна трибуна, но она полна народу. Среди болельщиков и наши родители.
Мой папа болеет темпераментно, бурно жестикулирует. Мама сдержанно, но с интересом смотрит матч.
Санин папа наблюдает за игрой с непроницаемым взглядом, а мама открыто радуется или негодует.
Наташиной мамы нет на трибуне. Рядом с Наташей сидит ее отец. Время от времени он что-то говорит дочке, наверное, советует, как играть. То и дело к девочке оборачиваются наши родители — тоже с мудрыми советами. Бедная Наташа! Из-за нас ее совсем замучили родители!
Гол назревал. Но раздался спасительный свисток судьи. Перерыв! Первый тайм окончился вничью.
Мы далеко не ушли, растянулись на травке под трибуной. К нам спустились Наташа и родители.