Они требовали установления разумного государства, разумного общества, требовали безжалостного устранения всего того, что противоречит вечному разуму. Мы видели также, что этот вечный разум был в действительности лишь идеализированным рассудком среднего бюргера, как раз в то время развивавшегося в буржуа.
И вот, когда французская революция воплотила в действительность это общество разума и это государство разума, то новые учреждения оказались, при всей своей рациональности по сравнению с предыдущим строем, отнюдь не абсолютно разумными. Государство разума потерпело полное крушение. Общественный договор Руссо нашел свое осуществление во время террора, от которого изверившаяся в своей политической способности буржуазия искала спасения сперва в подкупности Директории, а в конце концов под крылом наполеоновского деспотизма. Обещанный вечный мир превратился в бесконечную вереницу завоевательных войн» 4 .
Понятно, что абсолютизация разума как «единственного судьи» в сложной реальности общественной жизни в любом обществе ведет к тяжелым кризисам, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что прямая предпосылка к кризису создается из-за того, что эта абсолютизация, продукт идеологии, ведет к «порче» инструментов рациональности. А это и позволяет господствующему меньшинству навязывать решения, отвечающие его скрытым интересам и оплачиваемые кровью и страданиями большинства, потерявшего способность к рациональным умозаключениям.
Глава 1. Интеллигенция в перестройке: отход от норм рационального мышления
В истории бывали периодысмут , когда элита стран даже с высокой культурой вдруг впадала в состояние интеллектуальной патологии. В сознании как будто “портились” инструменты логических рассуждений, терялись навыки выявления причинно-следственных связей, проверки качества собственных умозаключений. Люди переставали различать главные категории, употребляемые в ходе принятия решений (например, категории цели, ограничений, средств и критериев). Они с трудом могли разумно применитьмеру — прикинуть в уме “вес” разных явлений, масштаб проблемы и наличных ресурсов для ее решения.
Советский период, в течение которого основанное на научном методе школьное образование охватило все общество, означал огромный шаг к тому, чтобы рациональное сознание и нормы Просвещения овладели массовым обыденным сознанием. Этот процесс был сорван перестройкой и реформой, а потом произошел быстрый откат, архаизация сознания.
Конечно, аналогичные процессы наблюдаются и на Западе. Там это уклончиво называютпостмодернизмом — мягким и постепенным отходом от норм Просвещения, лежавших в основе рациональности индустриальной цивилизации. В России же альтернативный Западу проект, берущий начало в Просвещении, был в развитой форме представлен в советском строе, а он потерпел поражение в “холодной войне”. Культурное ядро “побежденного” проекта разрушалось радикально, с огромным перебором, и его обломки не укладываются даже в структуры постмодерна — мы имеем простоантимодерн , регресс вплоть до мышления дологического, шаманского типа.
Есть и другой внешний фактор, углубляющий наш кризис. Во время стратегического противостояния с блоком США советское руководство, идеологическая система СССР, а за ними и общество в целом, мыслили и рассуждали «по-своему». Им не приходилось подлаживаться к своему противнику и имитировать его — напротив, образ мысли, слова и дела должен был бытьальтернативой . Уже в годы перестройки началась «конвергенция», наша правящая элита и СМИ стали «учиться» у элиты и СМИ США, подражать им.
При этом мы «заразились» многими вещами, не имея того иммунитета или противоядий, которыми обладает элита США, культивирующая у себя эти болезни вполне сознательно, как средствоманипуляции сознанием .
Это прямо относится к рациональности. Во второй половине ХХ века манипуляция сознанием стала одним из важнейших средств господства США и внутри страны, и во внешней политике. Для нее выработаны изощренные, разработанные в лабораториях технологии. Часть этих технологий имеет в прямом смысле слова характер боевых средств, они применяются в психологической войне. Одним из таких средств является, как это ни парадоксально звучит,сознательная иррациональность . Этот инструмент политического постмодерна уже стал фактором роста напряженности в мире, в том числе в сфере сознания.
Н.Хомский обращает внимание на эти установки, предложенные в исследовании Стратегического командования США в 1995 г. и вошедшие в «Основные положения доктрины сдерживания после холодной войны» 5 . Авторы исследования считают, что США должны использовать свой ядерный потенциал, чтобы «в случае, если их жизненно важные интересы поставлены под угрозу, выставить себя в роли иррациональной и мстительной страны». Как сказано, «это должно быть частью нашего образа как нации, который мы демонстрируем нашим противникам… Представлять себя абсолютно рациональным и хладнокровным — значит оскорблять себя… Тот факт, что некоторые элементы [американской государственной машины] могут казаться потенциально „неконтролируемыми“, способен принести выгоду; ведь это только вселит страх и сомнения в умы тех, кто принимает решения на противоположной стороне баррикады».
Эта доктрина родилась не после холодной войны. Н.Хомский пишет: «Этот доклад воскрешает никсоновскую „теорию сумасшедшего“: наши враги должны осознавать, что мы безумны и непредсказуемы, имея при этом в своем распоряжении невероятную разрушительную силу; и поэтому страх заставит их подчиниться нашей воле» 6 .
Правда, и советники Никсона не оригинальны. По словам Н.Хомского, эта концепция была принята уже в середине 50-х годов в Израиле правящей Партией труда, лидеры которой «проповедовали необходимость актов безумия», что отмечал в своем дневнике премьер-министр Моше Шаретт.
Самое опасное здесь в том, что, как отмечено во всех исследованиях манипуляции сознанием, со временем и сами манипуляторы подпадают под действие самих технологий, и их сознание действительно деформируется. Маска «сумасшедшего с бритвою в руке» все сильнее влияет на тип мышления. Еще сильнее это сказывается на тех, кто учится у этих манипуляторов. Маска становится их лицом.
Много было уже сказано о том, какие “инструменты мышления” были злонамеренно испорчены манипуляторами во время перестройки и реформы. Это, прежде всего, язык — язык слов и чисел. Наш ум заполнили ложными именами, словами, смысл которых менялся и искажался до неузнаваемости. Говорили “демократия” и расстреливали парламент. Говорили “священная собственность” — и воровали сбережения целого народа, а потом и вообще все его достояние. Говорили “права человека” — и делали нас абсолютно беззащитными против подонков и хамов, захвативших деньги и власть. Когда важнейшие слова так испорчены, трудно тянуть мысль и трудно вести разговор.
Но испорчены были не только слова, но и фразы — словесные конструкции, передающие информацию и мысль. Речь ответственных людей в ответственный момент стала настолько невнятной и бессвязной, что за этим нетрудно было видеть отсутствие связной мысли. Эти люди или по каким-то причинам стремились речью замаскировать свои истинные мысли, или у них по каким-то причинам была утрачена способность вырабатывать связные мысли.