После этой трехходовки у каждого из известных истории диктаторов волей-неволей начинались припадки классических параноидальных расстройств типа кровавых мальчиков в «Матросской тишине» и искренняя вера в заговоры. И даже если расправа над «заговорщиками» рациональна и экономически выгодна твоим друзьям – тебя это психически здоровее уже не сделает. И каждый, кто попробует задать тебе вопросы, подобные этим, уже очень скоро покажется кровным врагом. Но я точно знаю, что только честные ответы на предельно болезненные вопросы способны помочь человеку, задержаться (если вообще еще что-то возможно), опомниться, и не переступить самую последнюю, нечеловеческую черту. Как бы страшно ни было на них отвечать, это все равно не так страшно, как то, что может случиться потом. Честное слово, Володь.
Впрочем, иногда другие читатели предлагают свои ответы. В прошлой книге я вот все задавала и задавала глупые вопросы «почему?», да «зачем?», да «ради чего все это Путину?» Знаете, как, например, объясняют в бизнес-структурах (не будем показывать пальцами) назначение Игоря Сечина в руководство «Роснефти», которая считается одним из наиболее вероятных пильщиков ЮКОСа при раскулачивании? «Путин создает собственную „Семью“, рассаживает ее на ключевые посты и хочет к тому моменту, когда ему придется расстаться с президентским постом, полностью закончить зачистку на поле крупного бизнеса и лично превратиться в главного нефтяного олигарха в стране. Причем в олигарха государственного – защищающего свою монополию с помощью репрессивного и законодательного аппарата». Когда вышла книжка «Байки кремлевского диггера», один не самый бедный в стране бизнесмен поделился со мной афоризмом: «Знаете новый завет Путина бизнесменам? „ПИзди, но не пиздИ!“» Но, несмотря на эту миролюбивую заповедь, такого оттока капиталов из России, как сейчас при Путине, Ельцину и не снилось. И если еще несколько месяцев назад отечественные бизнесмены только в частных беседах признавались, что после ареста Ходорковского активнейше «тупикуют деньги», в смысле, выводят их из страны из-за опасения репрессий (по неофициальным данным, за половину 2003 года уже вывезено не менее 15 миллиардов долларов), то теперь даже путинские министры типа Грефа официально оценивают отток капитала в астрономические суммы в 8,5 миллиарда в год. И тот же самый предприниматель, который раньше огласил мне вышеописанную формулу справедливости по-путински, после ареста Ходорковского сказал: «Я – не Ходорковский, я – не герой. Я сяду не в тюрьму, а в самолет». Но боюсь, что теперь все эти академичные нюансы бандитского передела бизнеса властью и власти бизнесом и вовсе потонут в кровавом оргазме антитеррора. И любой, кто усомнится в суверенном праве Путина на отчуждение имущества конкурентов, отныне рискует быть пораженным в правах чуть ли не до статуса чеченца. А вообще – что я все про Путина да про Путина. Да про бедных олигархов. Давайте теперь поговорим про нас с вами. Честно говоря, друзья, тот факт, что только после Беслана российское общество содрогнулось и вспомнило о Чечне спустя вторую ударную пятилетку чеченской войны – это показатель крайней бессовестности нации. И не надо оправдываться тем, что всех вас слишком затрахали сначала диктатурой, потом реформами, а потом снова Путиным. Просто вот положа руку на сердце – вам просто было абсолютно наплевать, что в Чечне убивают людей – потому что это были не ваши родственники. Тем более после того, как Путин, которому эта война понадобилась для победы на первых выборах, и за которого вы дважды проголосовали (или уже нет?), помог вам успокоить совесть – заткнул рот журналистам и ликвидировал негосударственные телеканалы, в частности – чтобы не мозолили вам глаза неприятными картинками истребления чужих, неинтересных вам семей.
Но поверьте мне на слово: чеченцы – не тараканы. Их нельзя вывести дустом. К тому же, не сомневайтесь: сегодняшние властные элиты (точно так же, как и союзные элиты чертову дюжину лет назад) прекрасно видят уже, что распад страны неизбежен. И вопрос времени и цивилизованности этого процесса – это лишь вопрос их личных амбиций, корыстных интересов и психической вменяемости. Можно отпустить с миром, а можно цепляться до последнего – и заставить харкать кровью всю страну. И тогда горбачевские саперные лопатки в пред-ельцинскую эру, примененные в Тбилиси против демонстрантов, требовавших независимости, покажутся верхом гуманности по сравнению с тем, что готовит сейчас стране Путин. Знаете, когда «государственники» рассуждают о том, что нельзя было «отдавать» Крым и апеллируют при этом к сытным курортным воспоминаниям электората – это хоть и звучит слегка неприлично, примерно как сетование жулика, которому не дали доесть украденную булочку – но все-таки не выглядит людоедством. А когда речь идет о Чечне – то давайте, все-таки, еще раз подытожим, какая лично вам роль предлагается в этом боевике: те, кто делает на Чечне свой бизнес (неважно, политический или нефтяной), и те, в чьих карманах оседают военные бюджеты, не ездят в метро и не летают на рейсовых самолетах, а пользуются правительственными и личными jet-set'ами. И их дети никогда не пойдут в бесланскую школу. И даже в простую московскую.
* * *
Вскоре после того как я вернулась в Москву, ко мне под дверь опять приходил и пугал моих соседей какой-то странный тип. Он пришел к нашей знаменитой, известной всему Дому Нирнзее, Галине Бекетовне. Сначала он пытался подговорить ее шпионить за мной и звонить ему – докладывать, когда я прихожу домой, потом уверял ее, что «его другу на Петровке начальство дало указание закрыть дело о взрыве и поэтому его попросили помочь – пойти и переговорить с Трегубовой» (дело было, кстати, около 9 часов вечера – самое изящное время для разговоров по душам), а потом, когда я по случайному стечению обстоятельств ровно в этот момент подошла к двери Галины Бекетовны (чтобы сдать деньги на домофон, который у нас в доме решили поставить после взрыва), нам с ней пришлось полчаса сидеть, запершись в ее квартире и ждать приезда службы спасения, потому что настырный гость ломился в дверь. А в отделении милиции, расположенном буквально дверь в дверь с Галиной Бекетовной, ровно в этот момент всех как ветром сдуло. Вызванный нами наряд милиции (к приезду которых наш визитер, разумеется, уже исчез) наотрез отказался проверять, действительно ли этого человека прислали с Петровки. Мой знакомец из Управления внутренних дел (помните, я вам рассказывала? Анатолий Анатольевич, с которыми обменялась телефонами в день взрыва у своей двери), которому я позвонила и попросила разобраться, лишь заверил меня, что Петровка такими методами не работает. И больше не перезвонил. А участковых милиционеров из того отделения, что расположено в нашем доме, на следующий день всех, к несчастью, скосил сильнейший грипп, поэтому на работу они не вышли и расследовать ничего не смогли. Тем временем вскоре незваный гость снова подкараулил меня – на этот раз уже рядом с домом, но тоже поздно вечером, когда уже стемнело. Его сопровождал какой-то весьма прилично одетый человек, предъявивший мне удостоверение некоей Академии проблем безопасности. А мой «гость» заявил вдруг, что консьержка его неправильно поняла и что он имел в виду, что он – бывший заключенный и что органы пытаются на него «повесить дело о взрыве». «На меня уже пытались повесить дело о взрыве Холодова», – «обрадовал» он меня. Я искренне посоветовала ему больше никогда не приближаться ни ко мне, ни к моему дому.