Он был священником в Тоттинге уже три года и жил в одном из больших домов неподалеку от поля. Подобно большинству домов в том районе, дом проповедника тоже был многоквартирным. Часть своей квартиры он использовал как штаб кампании по борьбе с дорожно-транспортными происшествиями – оттуда он распространял буклеты и плакаты и, видимо, писал свои письма. Кстати, он послал письмо и Розмари Джексон, а вскоре после этого ей позвонил. Совпадение?
* * *
Домой Роджер попал уже после семи вечера. Настроение у него было отвратительное: пришло сообщение из больницы, что у Четуорта нет практически никаких шансов. Роджер всегда понимал, сколь велика роль Четуорта в жизни Департамента уголовного розыска, но лишь сейчас осознал, что значит для всех этот человек, – не было ни одного полицейского, который не расстроился и не горевал бы о помощнике комиссара.
Роджер позвонил в Тоттинг и сообщил, что выезжает. На углу – том самом, где был убит Аткинсон, – он встретился с Дэвисом. Дэвис был не один, с сержантом, но тому явно не хотелось влезать в эту историю, и всю инициативу он передал Дэвису.
– Я предпринял две попытки, сэр, но не смог найти связи между сержантом Аткинсоном и проповедником... я хотел сказать, мистером Уэйтом, сэр. Миссис Аткинсон помнит его по Лайгейту. Сержант Аткинсон очень тогда на него злился, но это все.
– Понятно. А как чувствует себя миссис Аткинсон?
– К ней приехала сестра из Манчестера, я думаю, сейчас ей будет легче. Я буду в курсе.
– И меня, пожалуйста, информируйте, – сказал Роджер. – Вы не знаете, Уэйт сейчас дома?
– Он вернулся в полдень, сэр, – вставил сержант, – и наши люди не видели, чтобы он выходил.
– Вход в доме один?
– Да, сэр. Правда, ворот двое, но все они выходят на дорогу.
– Хорошо, спасибо. Я не думаю, что возникнут какие-то проблемы, мне надо просто с ним поговорить, но я хочу, чтобы в случае необходимости у меня был под рукой еще один человек. Дэвис сейчас на дежурстве или свободен?
– Он в вашем распоряжении, сэр, – сказал сержант.
– Отлично. Пойдемте, Дэвис, – и дни направились к подъезду.
К дому вела дорожка, окаймленная низкорослыми деревьями и кустарником, стены были увиты плющом. В подъезде горел свет – это было хорошо видно через веерообразное окно над входной дверью; остальные окна в доме были темными. На пороге Дэвис достал фонарик и посветил на табличку со списком жильцов и кнопками звонков:
"Квартира № 6: мистер Питер Уэйт, штаб-квартира кампании по борьбе с убийцами на дорогах".
Роджер нажал кнопку, через секунду послышался резкий щелчок, и дверь открылась.
– Никакой осторожности, – скептически заметил Дэвис. – Открывает дверь, даже не узнав, кто пришел. Хотя, может быть, он кого-то ждет? Мне остаться на лестнице, сэр?
– Да. Лучше на верхней площадке.
– Слушаюсь, сэр.
Лестница освещалась отвратительно, на дверях красовались ободранные плакаты и лозунги, штукатурка отваливалась кусками, под линолеумом жалобно скрипели доски. Две квартиры на первом этаже, две – на втором, еще две – на третьем, последнем. Из-за дверей не доносилось ни звука, и в целом впечатление было довольно жутковатым.
– Здесь, сэр, – сказал Дэвис и высветил фонариком табличку с цифрой "6". – Я спрячусь, чтобы он меня не заметил.
– Хорошо.
Да, из Дэвиса, пожалуй, получится отличный детектив.
Роджер нажал кнопку, и в квартире громко зазвонил звонок. Через некоторое время послышались шаги, потом щелчок – кто-то включил свет в прихожей. В следующее мгновение дверь широко распахнулась, и на пороге появился мужчина с копной светлых волос. Глаза его округлились, рот чуть приоткрылся, словно от удивления.
– Добрый вечер, – вежливо произнес Роджер. – Мистер Уэйт?
– Я...
Нуда, это я, – сказал проповедник Пит, – мистер Уэйт это я, да, – он казался удивленным, может быть, даже расстроенным. – Чем могу быть полезен? Если вы пришли на собрание, то, боюсь, вы ошиблись – оно состоится завтра. Но если вам нужны плакаты или буклеты...
Он замолчал, по лицу его было видно, что на самом деле он и не думал, что посетитель пришел за плакатами.
– Я бы хотел поговорить с вами, – сказал Роджер и достал удостоверение.
Раскрыв его, он наблюдал за проповедником, который рассматривал документ.
Преподобный Питер Уэйт оказался более хрупким, чем можно было предположить по газетным фотографиям. Выглядел он довольно молодо, бросались в глаза пухлые яркие губы. Он прищурился, разглядывая удостоверение, и Роджер решил, что проповедник близорук. На нем был высокий воротничок пастора и светло-серый костюм, который топорщился на плечах, словно его хозяин попал под дождь, а потом сушил утюгом.
Проповедник поднял глаза:
– Из Скотленд-Ярда? Старший инспектор Уэст? Наслышан, наслышан... Но проходите, инспектор, проходите. Честно говоря, ждал-то я не вас, а одну молодую леди, но, наверное, еще рано – она сказала, что придет в половине восьмого. Признаюсь, я несколько расстроен, но ведь еще нет половины восьмого, не так ли? Надеюсь, ваше дело не займет много времени, мисс Эйкерс и я собирались... В общем, прогуляться.
– Я вряд ли задержу вас надолго, – сказал Роджер. – Мисс Эйкерс?
Он вошел в квартиру.
В небольшой прямоугольный холл выходили три двери. Одна из них была открыта настежь, там горел очень яркий свет. Он освещал стену, сплошь увешанную плакатами и лозунгами, – большинство из них были цветными и довольно примитивными, словно рисунки ребенка. Также были видны ряды стеллажей, забитых буклетами.
– Мы... э-э... могли бы пройти в гостиную, – Уэйт заметно нервничал.
– Любопытно было бы взглянуть на штаб-квартиру вашей кампании, – сказал Роджер и вошел в ярко освещенную комнату.
Она оказалась больше, чем он предполагал. Все стены были заклеены неумело выполненными рисунками, преобладали красный и зеленый цвета. Посередине стояли четыре составленных вместе стола, заваленных конвертами, карандашами, ручками и бутылями с чернилами, – там же были и четыре стула. У окна стоял небольшой письменный стол. На этом столе тоже лежала гора бумаг, за которыми виднелась портативная пишущая машинка.
– Больше похоже на штаб-квартиру предвыборной кампании, – весело сказал Роджер.
– Вы находите? Важно, чтобы создавалось впечатление активности, это действительно очень важно. Когда приходят мои помощники, мне кажется, они ощущают определенный прилив энтузиазма, понимая, что до этого здесь поработали другие, такие же, как они, – они видят, что их здесь ждут, что им осталась работа. А вы знаете о моей кампании, старший инспектор? Я... Ах нет, а то я снова оседлаю своего конька. Вначале ваше дело! Чем могу быть полезен?
Роджер продолжал оглядываться по сторонам:
– Извините за нескромный вопрос, мистер Уэйт. А многие ли из тех, кто начинали с вами, продолжают оказывать помощь?
– Что? А, из первых помощников, пожалуй, остались только двое или трое самых преданных. Но начинал я в Лайгейте – вы, может быть, знаете. А оттуда довольно далеко добираться. Пара помощников живут поблизости, они приходят регулярно, но, должен признаться, общественная поддержка очень незначительная. Прискорбно малочисленная группа, если говорить откровенно.
Роджер внимательно посмотрел на него и промолчал: надо дать ему время, пусть соберется с мыслями.
Тем временем с проповедником что-то происходило, некая метаморфоза, и наблюдать за нею было довольно любопытно. Большие детские глаза уставились на Роджера с немой мольбой, словно требуя внимания и поддержки.