Антон помолчал, потом добавил без всякого перехода:
— Блохин допрашивает Орлова, грузчик берет все на себя…
1 января, 10 часов 35 минут
Крохотный замочек долго не хотел открываться — Илья с трудом подыскал ключ. На дне чемодана оказались паспорт и несколько аккредитивов. Пока он возился с вещами, подошел Капитан. Обычно он только наблюдал со стороны — принимал меры на случай опасности.
— На предъявителя. — Илья сунул ему в руки бумаги.
Ничего другого брать не имело смысла.
— Сегодня много милиции в штатском, — сказал Капитан, пряча аккредитивы, — утверждать не могу, но чувствую спиной. Лучше уйти.
Спина опытного жулика словно аккумулировала тревожные сигналы.
Илья не спешил закрывать ячейку.
— Не надо паниковать. Владелец аккредитивов сначала подойдет к своей ячейке, попытается открыть, потом позовет дежурного. Мы десять раз успеем уйти…
— Ваше слово для меня закон, но все же…
— Секция, у которой мы стоим, навела меня когда-то на способ угадывания шифров. Какое совпадение! Я учился тогда на первом курсе, ночевал в общежитии, вещи держал на вокзале. Удобно: общежитие далеко, вокзал — в центре. В день, бывало, по нескольку раз приедешь — то учебник взять, то деньги, то рубашку сменить. Вот и ломаешь голову, как этот ящик перехитрить, чтобы без монет закрылся! — Илья похлопал ладонью по дверце. — Надо бы отметить ее серебряной табличкой. Как думаешь, разрешат?
— Безусловно. А теперь пора: надо быстрее получить по аккредитивам.
— Ерунда! Потерпевший может появиться через неделю, когда нас не будет в Москве!
— Решим этот вопрос в другом месте. — Капитан не мог скрыть беспокойства. — Закрывайте лавочку! Вон их сколько кругом!
— Мы стоим у своей ячейки! Что нам бояться?
— Механик идет.
— Знаете, мне вдруг захотелось апельсинов. Они лежат где-то поблизости. Не желаете?
— Что с вами?
— Сейчас почти в каждой ячейке апельсины. Видели ларьки у вокзала? С самого утра торгуют.
— Ставлю ящик апельсинов, если вы закроете сейчас ячейку.
На Илью, обычно осторожного, словно что-то нашло.
— Я открою всего две ячейки — вот эту и ту. Если в них нет, мы сейчас же уходим.
— Черт! — Отступать было поздно.
— Товарищи, — подходя, строго сказал Горелов, — положили вещи — идите! Не создавайте тесноты для других пассажиров.
— Не все еще взяли, отец. — Илья бесстрашно сделал несколько шагов вдоль секции. — Где у нас апельсины? Дайте вспомнить! Кажется, здесь…
— Номер надо записывать! — заворчал механик. — Едут, едут, а набрать шифр ни один правильно не умеет!
— Шифр я помню: тысяча… Сказать?
— Мне ваш шифр неинтересен! При себе держите, — разговаривая с пассажирами побойчее, вроде Ильи, Горелов сдерживался. — Берите апельсины и идите… — Он не хотел уходить посрамленным, а мало-мальски достойный предлог для отступления не находился.
Илье пришлось подбирать шифр в его присутствии. Капитана подмывало бросить все и пойти к выходу.
Он успел бы проскочить к эскалатору раньше, чем механик поднял крик. Илья держался, как хитрый мышонок, который задумал поиграть с грозной, но весьма недалекой кошкой. С секунды на секунду Капитан ждал, что кошка вот-вот бросится на мышонка и сцапает его. А заодно и самого Капитана.
Щелк! щелк! — стучал шифратор.
У Ильи выступил на лбу пот. Капитан отвернулся. Теперь он уже не успел бы к эскалатору, даже если бы и поспешил. В конце отсека показался милиционер, он не спеша приближался, на ходу перебрасываясь словами с дежурным. Милиционер был похож на того, что в последний раз арестовывал Капитана в Омске, только погоны у этого были прикреплены не к синей шинели, а к серому, весьма современного покроя пальто.
Ячейка открылась. Кроме чемодана, в ней лежала большая хозяйственная сумка с апельсинами.
— Ну вот, — Илья достал платок, вытер лоб, — все на месте, а мы беспокоимся.
— Он выбрал тройку апельсинов покрупнее, один протянул механику: — Угощайся, отец! Остальные пусть пока полежат.
— Спасибо, — буркнул «отец», принимая угощение, — народ разный идет — понимать надо! Есть и такие: едут, едут, а сами и шифры не могут набрать как следует. За такими только глаз да глаз!
Весь этот месяц пассажиры щедро угощали механика апельсинами.
1 января, 15 часов 20 минут
Денисов был в кабинете, когда в коридоре раздались шаги и голоса:
— Кончай ночевать, Денис! — Сабодаш вошел в кабинет, потирая руки. — Задержали твоего… Уот! Инспектор задержал, из регистрационно-учетного… — В дверях, позади дежурного, появилась давешняя фигура в пальто с форменным серым шарфом.
— Не может быть! — Денисов вскочил.
— Холодилин приехал, сейчас с ним беседует… Прямо у ячейки взял!
Антон прикурил папиросу, которая тут же погасла, выбросил, достал новую.
Денисов еще не верил: Сабодаш мог и разыграть. Но почему здесь старший лейтенант? Отбой тревоги?!
— …Ну и кабинетик! — Старший лейтенант осмотрелся. — Часовня здесь была, что ли? — Потом продолжил прерванный разговор с дежурным. — Как будто и оборвалось все во мне! Сначала вижу кепку, на пальто не смотрю… Меховая, черная — есть! Смотрю ниже — синее! Пальто или полупальто? Полупальто! Не вижу ботинок. Иду как привязанный, будто, кроме нас, никого на вокзале. Черные полуботинки. Все сходится, надо брать! Он к ячейкам… Все это считанные секунды, а казалось, час ходил за ним и все на меня смотрели!
— Бывает, — кивал Сабодаш.
В коридоре было шумно. Заступающая смена постовых получала оружие и радиостанции, перекидывалась шуточками.
— Завтра за грибами поспеем — к ночи обещали тридцать градусов ниже нуля.
— За волнушками?
— Нынче белых урожай!
На разводе им продиктовали приметы подозреваемого, который мог видеть шифр сестер Малаховых, попросили повторить, запомнить, потом дежурный поговорил с кем-то по телефону:
— Внимание, наряд! Ввиду задержания подозреваемого последняя ориентировка отменяется.
Из залов подтягивались в отдел сотрудники. Звонили с других вокзалов, просили старшего лейтенанта к телефону. Безалаберное настроение не покидало всех до той минуты, пока из кабинета начальника отдела не появился Холодилин вместе с незнакомым человеком, одетым в синее полупальто и черные полуботинки. Меховую кепку подозреваемый держал в руке. Холодилин проводил его до дверей.
— Еще раз прошу извинить, — почему-то строго сказал Холодилин, прощаясь, — от себя и от имени сотрудников.
— Понимаю. — Мужчина подал руку Холодилину. — Кроме меня и этих женщин, у ячейки действительно никого не было.
Когда он пошел к выходу, старослужащий у дверей взял под козырек. Следом, немного поотстав, не прощаясь, ушел старший лейтенант.
— Грузчика Орлова ко мне, — приказал Холодилин, входя в дежурку, на ходу он просматривал заявление задержанного.