Каждый свидетель описывал преступника по-своему. Вот результат. – Майор положил портрет перед Петренко.
– Да… – произнес Мухомор, взглянув на изображение.
– Второй преступник, судя по внешнему виду, был иностранцем, – сказал Ларин. – Это, пожалуй, самое необычное ограбление, с которым мы когда-либо сталкивались.
– Иностранцев нам только не хватало, – отреагировал Петренко.
– Судя по одежде и манере говорить, преступник был индусом.
– Экспертиза показала, что игла, которой грабитель убил охранника, содержала яд, – доложил Дукалис.
Мухомор покачал головой.
– Вот портрет этого индуса. – Соловец протянул подполковнику фоторобот.
– Третье ограбление совершил врач «скорой помощи», – сказал Волков. – Номер машины, к сожалению, никто из свидетелей не запомнил. В данном случае охранник остался жив, вот фоторобот, который он составил.
На столе перед Мухомором лежали три портрета преступников.
– Значит, банда, – произнес подполковник.
– Выходит, что так, – кивнул Соловец.
Петренко задумался.
– Семь лет назад, – сказал он, – я столкнулся с похожими ограблениями, но тогда преступник был один, хотя выступал каждый раз под разными масками.
– То есть как? – спросил Дукалис.
– Мы имели дело с артистом. Не в прямом, конечно, смысле, а, так сказать, в переносном.
– Он гримировался? – догадался Ларин.
– И гримировался, и парики надевал, и усы приклеивал.
– Кто это был?
– Петр Максимов. Известная в прошлом личность. Я вел его дело и участвовал в задержании. Однако скорее всего нынешние грабежи – дело рук не Максимова.
– Почему вы так считаете? – поинтересовался Соловец.
– Во-первых, Максимов сидит в тюрьме, и, по моим прикидкам, сидеть ему еще долго. Во-вторых, у преступника был особый почерк, который никогда не повторялся.
– В чем это выражалось? – спросил Ларин.
– Максимов как будто издевался над нами. Каждый раз перед ограблением он присылал в отделение открытку со стихами.
– Со стихами? – удивился Дукалис.
– Да, с четверостишиями. В них он с помощью намеков зашифровывал будущее ограбление.
– Действительно артист, – произнес Соловец.
– И как-то ловко у него это получалось, – продолжил Петренко, – Я бы сказал, талантливо.
– Те открытки сохранились?
– Они в архиве, подшиты к делу.
– Зачем ему это было нужно?
– На допросе Максимов сказал, что таким образом самовыражался.
– Открытки со стихами к нам пока не приходили, – сказал Соловец.
– Давайте вернемся к нынешнему делу, – произнес Петренко.
Вдруг Дукалис звонко ударил ладонью по лбу.
– Стоп, мужики! – воскликнул он.
– В чем дело, Толян? – спросил Соловец.
– Были у нас открытки со стихами!
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Мухомор.
– Приходили открытки. Я еще подумал, кто-то не удачно пошутил.
– Какие уж тут шутки!
– Мне Чердынцев их передал, я прочитал, решил, что это либо шутка, либо кто-то адресом ошибся.
– Куда ты дел эти открытки? – спросил Мухомор.
– В кабинете лежат, если их никто не выбросил.
– Сходи-ка принеси.
Дукалис встал из-за стола.
– Да, дела… – произнес подполковник.
Через минуту Дукалис вернулся, держа в руках несколько разноцветных открыток.
– Вот, – сказал оперативник. – Хорошо, никто выкинуть не успел.
– Показывай. – Мухомор протянул руку к посланиям.
Дукалис отдал одну открытку Петренко, две другие – Соловцу и Ларину.
Петренко поднес открытку к глазам и прочитал стихи, написанные от руки:
Свеча горит, свеча пылает,
Ночную освещая мглу.
А тот, кого никто не знает,
Следы оставит на углу.
Мухомор пожал плечами:
– Чепуха какая-то.
– Я же говорил, никакого отношения к делу это не имеет, – сказал Дукалис.
– Погоди-ка, Толян, – остановил его Ларин.
– Где у нас первое ограбление произошло?
– На углу Свечного и Литовского.
– А тут написано «Свеча горит…»
– Ты думаешь, имеется в виду Свечной?
– Угол Свечного. Здесь же на углу кто-то оставит следы.
– Читай следующую. – Мухомор посмотрел на Соловца.
Майор прочитал стихи на открытке:
Однажды вечером глубоким
Я до Смоленска доберусь,
Мечтать об Индии далекой
Я буду там, отбросив грусть.
– Ну про Индию я понимаю, – произнес Волков, – грабитель был в одежде индуса. А при чем тут Смоленск?
– Ограбление произошло на набережной Смоленки, – догадался Ларин.
– Точно! – воскликнул Дукалис.
– Стихоплет хренов, – отреагировал Соловец.
– А говорят, на Руси таланты перевелись, – заметил Ларин.
– Читай дальше, – сказал ему Мухомор.
Оперативник прочитал следующее послание:
Люблю я цифру «семь» и знаю:
Глубокий смысл заложен в ней.
Я все большое уважаю,
Люблю углы, люблю врачей.
– Ну с этим все понятно, – отреагировал Соловец. – Тут и Седьмая линия, и Большой проспект, и угол, и врачи.
Возникла пауза, во время которой милиционеры оценивали увиденное и услышанное.
– Насколько я понимаю, – сказал Мухомор, – открытки приходили каждый раз перед ограблением?
– Совершенно верно, Юрий Саныч, – ответил Дукалис.
– Думаю, возможны два варианта. Либо кто-то, зная почерк преступника, работает под Максимова, подражая ему. Либо мы имеем дело со случайным совпадением.
– С трудом верится в такие совпадения, – сказал Ларин.
– Надо поднять дело Максимова и посмотреть на его стихи, – предложил Волков.
– Правильно, – согласился Соловец.
– Согласен, но необходимо провести еще одно мероприятие, – сказал Мухомор.
– Какое, Юрий Саныч? – спросил Дукалис.
– Сделайте запрос в колонию, где сидит преступник.
– Хорошо, товарищ подполковник, – сказал Соловец.
Мухомор снял и положил на стол очки.
– Если предчувствия меня не обманывают, это дело преподнесет нам еще немало сюрпризов, – произнес подполковник.
– Будем работать, – отреагировал Соловец.
– Правильно. Если вопросов нет, то за дело. Работы много, хорошо бы закончить с ней до Нового года.
6
Оперативники вышли из кабинета, Петренко подошел к окну. Унылый зимний пейзаж открылся глазам подполковника. Мухомор поежился, в кабинете было прохладно. Стареющий милиционер подумал о стоявшей в сейфе початой бутылке коньяка. Сунув руку в карман, он нащупал ключ.
Вдруг в дверь кто-то постучал.
– Войдите, – сказал Мухомор, оставив ключ в кармане.
Дверь отворилась, в кабинет вошел высокий худой человек.
– дравствуйте, – сказал он,
Петренко рассмотрел посетителя. Сутулый мужчина лет сорока с узким лицом, коротко стриженными волосами и уставшим взглядом. На нем были черное пальто с поднятым воротником, темно-серые брюки и коричневые ботинки. В руках он держал туго набитый портфель.
– Здравствуйте, – ответил Мухомор.
– Епифанов Юрий Денисович, – представился посетитель. – Корреспондент газеты «Петербургская звезда».
– Петренко Юрий Александрович, – ответил милиционер.
– Вы, если я не ошибаюсь, подполковник?
– Не ошибаетесь.
Мухомор не обрадовался неожиданному визитеру, мысль о коньяке, запертом в сейфе, не оставляла милиционера.
– Мне бы хотелось с вами поговорить, если не возражаете, – произнес Епифанов.
– О чем?
– Разрешите присесть?
– Да, садитесь.
Сняв и повесив на вешалку пальто, Епифанов сел напротив Петренко.
– Я вас слушаю, – сказал Мухомор.
– Мне бы хотелось, Юрий Александрович, поговорить о работе вашего учреждения.
– Что конкретно вас интересует?
– Видите ли, в последнее время возрос интерес читателя к криминальной теме.
– Вы считаете?
– Об этом говорит статистика.