- Вовсе нет, - ответил Нэслюнд, подойдя к окну и созерцая хмурое декабрьское утро. Шел мокрый снег.
"Хамильтон, - думал Нэслюнд, - дьявольская военная выдумка, абсолютно чужеродное явление в шведской службе безопасности. И военная разведка, за чей счет Хамильтон создан, или как еще это называется, не хотела его брать, что, очевидно, было связано с его политическим прошлым. Может, они действительно были такими недалекими в штабе обороны?"
- Но если он один имеет необходимую квалификацию, - продолжал Каллен, - то что плохого, чтобы передать его немцам в качестве рождественского подарка? Они же открыто подчеркивают, что на этот раз просят оказать им услугу.
Вопрос на секунду повис в воздухе. Да, Каллен, похоже, не может понять чувств своего шефа. Вот предшественник Каллена - тот бы понял. Ведь речь шла о том самом Хамильтоне, который практически самостоятельно выследил свои жертвы, а затем - теперь это уже доказано - собственноручно прикончил их всех в перестрелке.
- Не вижу ничего путного в этом человеке, - пробормотал Нэслюнд, продолжая смотреть на мокрый снег за окном. - Он - машина для убийства. Обучен где-то в США, с деталями я, конечно, незнаком. В общем, эта дьявольская идея с террористами разработана в военной разведке FD6.
- FD6. Что еще за FD6?
- Да, это они занимались, точнее, прежде занимались оперативной стороной разведки. Это была контора подготовки нового поколения для военных. По-видимому, что-то произошло, что - я не знаю, но мы получили Хамильтона. На свою голову.
- Откровенно говоря, я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду. - Каллен помедлил, прежде чем продолжить свою мысль. Нэслюнд отнюдь не пользовался репутацией шефа, ценившего возражения. А Каллен сам попал впросак из-за собственного любопытства. Сказав "а", надо сказать "б", и он вздохнул, прежде чем продолжить.
- Я имею в виду... Если у Хамильтона не было... Вы поймали израильтян, стрелявших в Фолькессона?
- Нет, - ответил Нэслюнд, отвернувшись от окна и взглянув Каллену прямо в глаза. - Во-первых, мы не сделали этого, потому что операция могла потребовать с нашей стороны больших потерь. Но не в этом проблема... Такой человек больше подходит именно военной службе, а не разведке. Думаю, уважаемым немецким коллегам будет не так уж легко остановить этого оборотня.
В комнате снова стало тихо, и Нэслюнд в нерешительности повернулся к темному окну. Он не ожидал никаких дальнейших комментариев от начальника антитеррористического отдела. Но и закончить совещание без каких-либо конкретных распоряжений он не мог. Впрочем, какое бы решение ни было принято в данной ситуации, оно гарантировало одни неприятности.
Вначале ему показалось, что он ослышался, но, повернувшись, увидел, что начальник полиции Кристиан Каллен стоял посередине комнаты и хохотал.
- Что в этом такого уж смешного? - ледяным тоном спросил Нэслюнд.
- Подумай сам. Мы по меньшей мере полтора часа выслушивали развернутый доклад о западногерманской конституции и демократических гарантиях, запутанных законах и черт знает, о чем еще. И что же? После разговоров о демократической юрисдикции, после перечисления всех этих законов дело кончается тем, что государство с крепким демократическим порядком просто нанимает парня. Держу пари, что дон Корлеоне вряд ли смог бы все провернуть быстрее.
- Дон Карлионе? Какой еще чертов Карлионе?
- К-О-Р-Л-Е-О-Н-Е. "Крестный отец", мафиози. Хотя здесь все прозвучало более развернуто с юридической точки зрения, но в принципе это то же самое. Мы должны заключить контракт с этими ребятами или как?
Нэслюнду было не до смеха. Он не понял, о чем речь, и не собирался просить пояснений. Положение его удручало. Деться ему некуда, хочешь не хочешь, но придется просить об одолжении этого Хамильтона.
Конечно, этого ему хотелось меньше всего, но что поделаешь? Немцы были правы. Слишком многое поставлено на карту.
Если сотрудничество в этом деле сорвется, то более чем вероятно, что в дальнейшем поток сообщений из Кёльна иссякнет. А для шведской службы безопасности немецкое Ведомство по охране конституции было неоценимо важным партнером и источником информации.
Внезапно Нэслюнд понял, что имел в виду Каллен, говоря о Корлеоне. Он вспомнил фильм.
- О'кей, - сказал он, - они сделали нам предложение, от которого мы просто не можем отказаться. Что ж, нам это подходит.
Он нажал кнопку селектора и убедился, что секретарша на месте.
- Соедините меня с этим Хамильтоном, вы знаете: Карл Густав Гильберт Хамильтон, где-то в Старом городе.
* * *
На свете существовал только один человек, вызывавший у Карла отвращение. И вот секретарша этого человека уже трижды настойчиво уведомляла Карла по автоответчику, что ее шеф его разыскивает и речь идет о деле чрезвычайной важности. Слова звучали неестественно в ее устах. Разумеется, это должно было быть что-то важное. Но поскольку это исходило от Нэслюнда, дело заведомо представлялось неприятным.
Карл лежал на кровати с махровым полотенцем вокруг бедер. Он только что закончил тренировку в отделанном им самим спортивной зале, бывшем одновременно и тиром, который находился за стальной дверью в дальней части квартиры. В последние месяцы он достаточно много тренировался, поскольку, с одной стороны, понимал, что начинает стареть, а с другой - это была хорошая отдушина от агрессивности и отчаяния, если только "отчаяние" было уместным сейчас словом. Он не мог припомнить ни одного дня в своей жизни, сравнимого с фиаско 2 декабря.
В то утро, прежде чем он пошел в Высшую военную школу сдавать последний теоретический экзамен на капитанских курсах, почту принесли необычно рано. Казалось, там было только несколько счетов, но когда он задумчиво разглядывал их, то заметил открытку из Калифорнии. Она была от Тесси, и в ней сообщалось что-то абсолютно непонятное:
Дорогой Чарли!
Сегодня выхожу замуж. Надеюсь быть счастливой. Хочу только, чтобы ты знал.
Тесси.
Сюжет на открытке был тривиальный: серфинг в закатных солнечных лучах на красиво набегавших волнах. Это могла быть фотография тех времен, когда они были еще вместе, и она это прекрасно понимала, когда выбирала открытку.
Почему она ставит его в известность? Хочет его задеть? Поняла ли она наконец за два с половиной года совместной жизни, почему он не мог ей толком объяснить свои почти еженедельные отлучки из города?
И почему он ничего не рассказал ей? Тогда все могло бы быть иначе. Нет, все равно, по сути своей ничего бы не изменилось. Гражданская часть его калифорнийского образования не вызывала особых подозрений, компьютерные курсы можно не принимать во внимание. Но в основном его образование было военным, а поэтому секретным, так что едва ли он мог переехать в США. Она же изучала право, что практически невозможно применить в Швеции. Нет, в любом случае из этого, вероятно, ничего бы не получилось.
И в конце концов они разошлись врагами, ибо он не мог объяснить, почему изредка, а иногда и регулярно, исчезал из Калифорнийского университета в Сан-Диего, брал машину и отправлялся на север.
В течение пяти лет Карл учился и работал помощником инспектора на калифорнийской ферме "Солнечный закат", которую американские военные и ФБР в Мэриленде, на восточном берегу, в шутку окрестили "фермой ЦРУ". Об этом можно было рассказать, но требовались только некоторые разъяснения.