Был вызван судебный пристав, приняты меры.
– Кто‑нибудь в этом зале знает, где в данную минуту находится дитя Камилла Линд‑Косгрейв?
Воцарилась мертвая тишина.
– Есть такой человек, – продолжал Рокотун. – Это я.
– Камилла, где она? – всхлипнула Ребекка.
– Всему свое время, – ответил Рокотун.
– Позвольте напомнить, что сейчас здесь ведется – во всяком случае, должен вестись – допрос свидетельницы, – сказал судья.
Лицо Рокотуна выразило полное недоумение, и судья уточнил:
– Адвокат Роксен вызвал эту женщину в качестве свидетельницы.
– А‑а, – спохватился Рокотун. – Совсем забыл. Невежество прокурора перебило ход моих мыслей. – Он порылся в бумагах, нашел нужную и продолжал: – Ребекка Линд плохо училась в школе. Ее оценки после восьмого класса никак не позволяли ей продолжать учение. Она одинаково плохо успевала по всем предметам.
– Мой предмет она хорошо знала, – вмешалась свидетельница. – Одна из лучших учениц за все время, что я преподаю. У Ребекки было много интересных соображений, особенно это касалось овощей и других природных продуктов. Она понимала, что наше питание сейчас никуда не годится, большинство продуктов в магазинах самообслуживания так или иначе отравлены.
– Вы тоже так считаете?
– Да. Разумеется.
– Выходит, бифштексы с гарниром и виски с содовой, которыми, к примеру, мы с прокурором поддерживаем свое бренное существование, никуда не годятся?
– Вот именно, – подтвердила свидетельница. – Никуда не годятся. Такие продукты вредят не только телу, но и духу, лишают человека способности ясно мыслить. Точно так же вредит мозгу курение табака, от него люди попросту глупеют. А вот Ребекка очень рано поняла, как важно вести здоровый образ жизни. Завела себе огород и всегда стремилась пользоваться тем, что дает нам сама природа. Потому и садовый нож с собой носила. Я часто беседовала с Ребеккой.
– О биодинамической брюкве? – Рокотун зевнул.
– О брюкве тоже. Но я хочу подчеркнуть, что Ребекка здравомыслящая девушка. Может быть, не очень начитанная, но это у нее вполне сознательно. Она не желает загружать голову всякой ерундой. По‑настоящему ее интересует только один вопрос – как спасти природу от полного уничтожения. Ее политические представления сводятся к тому, что нынешнее общество устроено совершенно непонятным образом и его руководители, должно быть, либо преступники, либо психопаты.
– Больше вопросов нет, – сказал Рокотун.
По его лицу можно было подумать, что ему очень скучно и он мечтает уйти домой.
– Меня интересует этот нож, – Бульдозер вдруг вскочил с места, подошел к столу судьи и взял нож в руки.
– Обыкновенный садовый нож, – сообщила Хеди‑Мария Вирен. – Он у нее давно. Всякий может убедиться, что ручка потертая и лезвие сточено.
– Тем не менее его можно считать опасным оружием, – заявил Бульдозер.
– Я не могу с этим согласиться. Таким ножом воробья не зарежешь. И к тому же Ребекка крайне отрицательно относится к насилию. Оно ей совершенно чуждо, она даже неспособна дать человеку пощечину.
– А я настаиваю, что это опасное оружие, – твердил Бульдозер, размахивая садовым ножом.
Однако голос его звучал не очень убедительно, и как ни улыбался Бульдозер свидетельнице, ему пришлось мобилизовать всю свою выдержку, чтобы отнестись к ее следующей реплике со своим пресловутым дружелюбием.
– Вы говорите это либо по злобе, либо просто по глупости, – сказала свидетельница.
– Вы курите? Пьете спиртное?
– Вопросов больше нет, – отрубил Бульдозер.
– Допрос свидетелей закончен, – подытожил судья. – Будут ли еще какие‑нибудь вопросы, прежде чем мы заслушаем личную характеристику и заключительные речи?
Адвокат Роксен встал, цокая языком, и медленно проковылял к судейскому столу.
– Личные характеристики, – сказал он, – как правило, представляют собой всего‑навсего дежурные сочинения, составленные ради того, чтобы их автор мог получить свои полсотни крон или сколько ему там положено. Поэтому я – и надеюсь, моему примеру последуют другие серьезные люди – хотел бы задать несколько вопросов самой Ребекке Линд.
Он впервые обратился к ответчице:
– Как зовут короля Швеции?
Даже Бульдозер не сумел скрыть своего удивления.
– Не знаю, – ответила Ребекка Линд. – А это обязательно знать?
– Нет, – сказал Рокотун. – Не обязательно. Вам известна фамилия премьер‑министра?
– Нет. А кто это?
– Глава правительства и высший политический руководитель страны.
– В таком случае, он негодяй, – заявила Ребекка Линд. – Я знаю, что Швеция соорудила атомную электростанцию в Барсебеке, в каких‑нибудь двадцати пяти километрах от центра Копенгагена. Говорят еще, что правительство виновато в загрязнении среды.
– Ребекка, – приветливо произнес Бульдозер Ульссон. – Откуда вам известно про атомные электростанции, если вы даже не знаете фамилии премьер‑министра?
– Мои друзья обсуждают такие вещи, а политика их не интересует.
Рокотун подождал, давая время всем переварить ее ответ, потом сказал:
– До того, как вы пришли к этому директору банка, фамилию которого я, простите, прочно забыл, приходилось вам бывать в каких‑нибудь банках?
– Нет, никогда.
– Почему?
– А что мне там делать? Банки существуют для богатых. Я и мои друзья никогда в такие заведения не ходим.
– Но вот вы все‑таки пошли. Почему же?
– Потому, что мне понадобились деньги. Одна моя знакомая сказала, что в банке можно получить деньги взаймы. И когда этот поганый директор сказал, что есть народные банки, я подумала, что, может быть, там мне дадут деньги.
– Значит, вы пошли в тот банк, потому что верили, что там вам дадут деньги взаймы?
– Ну да. Только я удивилась, как все оказалось просто. Я даже не успела сказать, сколько мне надо.
Бульдозер, смекнув, куда клонит защита, поспешил вмешаться.
– Ребекка, – заговорил он, улыбаясь всем лицом. – Есть вещи, которые мне кажутся непостижимыми. Как это можно при нынешних средствах массовой информации не знать элементарных фактов о своем обществе?
– Это ваше общество, а не мое, – ответила Ребекка Линд.
– Вот и неправильно, – возразил Бульдозер. – Мы живем вместе в этой стране и вместе отвечаем за хорошее и плохое. Но мне хотелось спросить, как это можно не слышать того, о чем говорят по радио и телевидению, не знать того, о чем пишут газеты?
– У меня нет ни радио, ни телевизора, а в газетах я читаю только гороскопы.
– Но ведь вы девять лет учились в школе?
– В школе нам талдычили всякую ерунду. Я почти и не слушала.
– Но деньги, – продолжал Бульдозер, – деньги всех интересуют.
– Меня не интересуют.
– Где вы получали средства к существованию?
– В социальной конторе. Да мне совсем немного надо было. До последних дней.
Судья монотонно зачитал личную характеристику, которая, вопреки мнению адвоката Роксена, оказалась небезынтересной.