Он все еще находился под впечатлением страшной новости, услышанной от Лобанова.
– А про Семенова чего говорил?
– «Покажу тебе его». Вот и все.
– А как «покажу», не говорил?
– Следи, говорит, за мной. Я и следил. Он мне глазами на этого Петра Даниловича и указал.
– А тот когда тебя заметил? Когда ты подошел?
– Не. Когда я понял, что это он, и пошел к нему, он
уже на меня смотрел. Вроде как узнал. Я даже удивился.
Лобанов чувствовал, что он сейчас нащупывает что-то важное, но никак не мог сообразить, что именно.
– Может, он раньше тебя уже видел?
– Скажете. Откуда он мог меня видеть?
– Он жил в Ташкенте. Правда, года три назад. И в Самарканде бывал.
– Три года назад я пацаном был.
– Да, пожалуй…
«Как Семенов мог узнать этого парня? – думал Лобанов. – А ведь он его узнал, это ясно. Хотя раньше не встречались, это тоже ясно. Как же тогда?.. Может быть, случайно встретился с ним взглядом, увидел чемодан, догадался? Это, пожалуй, скорее всего. А как вел себя Семенов там, на перроне?..»
Лобанов обошел стол, достал сигарету, закурил и снова прошелся по кабинету.
Теперь он старался в мельчайших подробностях припомнить вчерашний вечер, освещенный перрон, толпу людей на нем, когда подошел поезд, наконец, Семенова, стоявшего под яркой лампой, надвинув на лоб шляпу, сунув руки в карманы пальто, исхудавшего, сутулого, вялого, слабого еще. А Лобанов стоял в стороне с Володей Жаткиным, с Верочкой из их отдела и все время наблюдал за Семеновым. И был какой-то момент… Семенов вдруг встрепенулся, напрягся, словно чего-то испугался. И взгляд у него стал другой. Другой стал взгляд! А потом к нему подошел Трофимов. Потом… Почему же Семенов насторожился? Почему испугался? Трофимова испугался? Но он же его первый раз увидел.
И опять же взгляд. Лобанову почему-то не давал теперь покоя этот взгляд. Сначала он был просто растерянный, усталый… Да, да, это Лобанов хорошо помнит. Он еще подумал, что Семенову, наверное, трудно вот так стоять и как бы он не пропустил приезжих. И вдруг… Семенов насторожился, даже испугался. И Лобанов тоже невольно тогда насторожился. Да, этот момент он хорошо помнит. Значит, Семенов кого-то увидел, Трофимова? Да, конечно. Трофимова он заметил, причем даже раньше, чем тот заметил его. Вот ведь что! Даже раньше! Узнать его Семенов не мог. Догадаться? Но пока они не встретились глазами, догадаться было невозможно. А когда встретились, Семенов уже смотрел на Трофимова, ждал его. Так, так… Перед этим Трофимов следил глазами за тем парнем в толпе. А Семенов в тот момент, когда вдруг испугался, смотрел…
– Боря, тот парень шел от тебя по какую сторону, слева или справа, не помнишь?
Трофимов удивленно поднял глаза на Лобанова и, подумав, сказал:
– Слева, впереди немного.
Слева… значит, от Семенова справа, потому что Трофимов шел прямо на Семенова. А тот, когда испугался, смотрел не прямо, а куда-то в сторону. Лобанов хорошо помнил, что видел в тот момент Семенова, смотревшего куда-то в сторону, видел его плечи, спину и только часть лица. А Лобанов стоял… ага, он стоял слева от Семенова. Значит, Семенов смотрел направо. И испугался… А там шел тот парень. Значит… Ого, это много значит!..
Необходимо было побыстрее увидеть Семенова и проверить эту неожиданную догадку. Но предварительно следовало закончить с Трофимовым.
– Вот что, Боря, – решительно сказал Лобанов, усаживаясь за стол. – Сегодня поедешь домой. У нас нет оснований тебя задерживать.
– Домой?.. – недоверчиво переспросил Трофимов, и на скуластом его лице проступила растерянность.
А ведь еще полчаса назад он нагло требовал этого. И Лобанов сразу отметил про себя эту перемену.
– Да, домой, – подтвердил он, – и запомни наш разговор.
На этот раз ты только случайно выскочил из очень скверной и опасной истории. Смотри не попадись снова на эту удочку.
– Все, товарищ начальник, – потупившись, хмуро и твердо сказал Трофимов. – Больше им меня не купить. – И повторил: – Не зверь же я в самом деле.
– Знаю, – кивнул Лобанов. – И верю. Сейчас мы все оформим. Подожди пока в коридоре.
Трофимов медленно поднялся и направился к двери. У порога он на секунду задержался, словно собираясь еще что-то сказать, но, передумав, молча вышел. Лобанов вызвал к себе Храмова.
– Вот что, Николай. Парня следует отпустить. Улик против него нет. Оно, между прочим, и к лучшему. Тюрьма ему сейчас совсем ни к чему. Даже наоборот.
– Как сказать, – сдержанно заметил Храмов.
– Так и сказать. Пусть ребята достанут ему» билет. Поезд на Ташкент когда теперь?
– Вечером.
– Ну вот. Денег у него сколько?
– Трояк с мелочью. Расчета с ним произвести не успели.
– Понятно. Тогда пусть он до обеда погуляет по городу. Обязательно пусть погуляет. – Саша многозначительно взглянул на Храмова. – Может, они и встретятся. Скажи ему, чтобы обедать пришел сюда. Если они не встретятся, то он придет. На вокзале они тоже могут встретиться. Все это учти.
– Слушаюсь…
– Давай. А я еду в больницу к Семенову. Да, вот еще что. Позвони в Ташкент Нуриманову. Пусть они встретят этого парня и посмотрят за ним. К нему могут прийти. И прибавь, что верить ему можно. Уже можно. Понятно?
– Так точно.
– И подкрути ребят. Розыск по городу не прекращать. Где-то ходит этот сукин сын. Или куда-то забился. Выходы-то из города ему закрыты.
– Слушаюсь.
– Все. Давай двигай. А я… пожалуй, сначала позвоню туда, в больницу, как думаешь?
Храмов удивленно взглянул на своего энергичного начальника, который вдруг заколебался по такому пустяковому поводу.
– Можно, чего же, – равнодушно согласился он.
Лобанов перехватил этот взгляд и неожиданно про себя усмехнулся. «Даже в мыслях, у него нет, что его начальник может влюбиться, – подумал он. – Словно уж и не человек я. И порядочный дурак, между прочим, тоже. Круглый дурак, это точно. – Он незаметно вздохнул. – Интересно, кстати, кто ее муж? Небось тоже врач. Всегда почти так бывает у них».
Храмов ушел, а Лобанов, крайне недовольный собой, взялся за телефон. «У человека свои дела, своя жизнь, – сердито думал он, набирая знакомый номер, – а я тут лезу со своей трепотней и шуточками. Ну все. И задний ход. А то в шута горохового превращаешься на старости лет».
Из трубки доносились уже длинные гудки, потом раздался чей-то голос.
– Будьте добры Наталью Михайловну, – с внезапной хрипотцой попросил Лобанов и откашлялся.
– Сейчас.
Трубка умолкла. Лобанов одной рукой торопливо вытянул сигарету из лежавшей на столе пачки и, чиркнув спичкой, закурил.
– Слушаю.
– Здравствуйте, Наталья Михайловна. Лобанов беспокоит, – с подчеркнутой деловитостью сказал он.
И вдруг услышал ее встревоженный голос:
– Здравствуйте. Что вчера случилось?
– Где случилось? – не понял Лобанов.
– Ну там, на вокзале. К нам вчера вашего сотрудника привезли, раненого. Я как раз дежурила.
– Это случайность.
– Неправда. Это ножевое ранение. И он так беспокоился.
– Он еще очень молодой, – усмехнулся Лобанов.
– Да, но он все время звонил куда-то и все время спрашивал о вас. Вернулись вы или нет. Даже… мы забеспокоились.
Лобанову вдруг передалось ее волнение.
– Я вернулся, – смущенно сказал он. – Все в порядке. – И, хмурясь, добавил': – Теперь мне надо повидать Семенова. Это можно?
– Ну конечно. Когда вы приедете?
– Я сейчас хочу приехать.
– Пожалуйста. Обход уже закончен.
– А я… вас застану? Вы же ночь дежурили.
– Это сверх графика. Я буду до вечера:
– Тяжелая у вас работа.
– Пустяки. Меня все-таки никто не ударит ножом.