– Почему же? Почему? Почему этот маньяк может творить такое? – повторяла она, потом снова села, задыхаясь и явно испытывая боль.
– Сара, прекрати. Не расстраивайся. – Он заставил ее подняться наверх и настоял, чтобы она легла в постель, но, когда он тоже лег, она все еще плакала. – Ты не можешь взвалить на свои плечи все тяготы мира.
– Дело не в моих плечах и не во всем мире, а в твоем сыне. – Она улыбнулась сквозь слезы, снова подумав о том, как она любит Вильяма. Он был так добр к ней, так неутомим, он работал без устали, восстанавливая замок только потому, что он ей понравился. За это время он тоже полюбил его и понял, что ее так тронуло. – Как ты думаешь, это маленькое создание когда‑нибудь появится на свет? – спросила она устало, в то время как он растирал ей спину.
Ему еще надо было спуститься вниз убрать посуду после обеда, но он не хотел оставлять ее одну, пока она не расслабится.
– Я думаю, что в конце концов появится. Что сказал лорд Олтроп? Первого сентября? Это сегодня. Но ведь ребенок может родиться и позже – не всегда же врачи точно угадывают день.
– Он такой большой. – Ее тревожило, сможет ли она родить ребенка. За последние несколько недель Сара еще поправилась и все время вспоминала предупреждение доктора.
– Он родится, когда он будет готов. – Вильям наклонился над ней и нежно поцеловал ее в губы. – Тебе надо немного отдохнуть. Я принесу тебе чашку чаю.
Но когда он вернулся с тем, что французы называют «настой мяты», она сонно отозвалась, и он не стал ее беспокоить. Так она спала рядом с ним до утра и вздрогнула, когда проснулась, почувствовав острую боль, но такие боли она чувствовала и раньше, они приходили, уходили и в конце концов утихали. Теперь боль была сильнее и продолжительнее, а ей еще предстояло закончить массу дел до рождения ребенка. Сара взялась за молоток и колотила весь день, забыв свои огорчения, она даже отказалась прийти на ленч, когда Вильям позвал ее. Вильям принес ей ленч наверх и отругал за то, что она слишком много работает, а она повернулась, посмотрев ему в лицо, и рассмеялась. Она выглядела лучше и веселее, чем в последние недели, и он улыбнулся, почувствовав облегчение.
– Ладно, по крайней мере мы знаем, что я не потеряю ребенка. – Она погладила свой огромный живот, а ребенок толкнул ее, когда Сара откусила сначала кусочек хлеба, потом яблоко и снова принялась за работу. Даже одежда ребенка и пеленки были сложены в ящики. К концу дня она сделала все, что было намечено, и комната выглядела прелестно. В комнате поставили найденные в доме старинную плетеную колыбель, красивый маленький платяной шкаф, комод, которые она сама привела в порядок. Полы детской были бледного медового цвета. Комната излучала любовь и тепло, и в ней не хватало только ребенка.
К обеду Сара спустилась вниз на кухню и положила им обоим немного паштета, холодного цыпленка и салат. Потом разогрела суп и хлеб и позвала сверху Вильяма. Она налила ему стакан вина, но сама от вина отказалась, потому что оно вызывало у нее сильную изжогу.
– Ты неплохо поработала. – Он как раз был наверху, видел результат ее трудов. Он поражался, сколько в ней было энергии. Вот уже несколько недель Сара не выглядела такой оживленной, и после обеда она предложила пойти погулять в саду.
– Тебе следует отдохнуть. – Он выглядел немного встревоженным, не переусердствовала ли она. То, что ей было двадцать три года, не имело значения, она прошла через тяжелые испытания, что всегда нелегко, и Вильям хотел, чтобы Сара отдохнула.
– Зачем? Ребенок может родиться еще только через неделю. Я чувствую себя как всегда и могла бы продолжать работать.
– Ты так и делаешь. Но может быть, ты не права? – Он пристально смотрел на нее, но она выглядела хорошо.
Но может быть, ты не права? – Он пристально смотрел на нее, но она выглядела хорошо. Глаза ее сияли, щеки порозовели, и Сара подшучивала над ним и смеялась.
– Я прекрасно чувствую себя, Вильям, честное слово.
Они говорили сегодня о ее родителях и Джейн, о его матери и о доме на Лонг‑Айленде. Родители проделали там большую работу, однако отец сообщил, что все будет восстановлено к следующему лету. Это был долгий срок, но шторм нанес огромные разрушения. Они все еще горевали по Чарльзу, но у них теперь был новый управляющий. Японец с женой.
Саре немного взгрустнулось, когда они гуляли по саду. Маленькие кусты стали разрастаться, и сад, так же как и они, казалось, был полон надежд и обещаний.
Наконец они вернулись в дом, и Сара, кажется, с удовольствием прилегла отдохнуть. Она немного почитала, потом встала, потянулась и выглянула в окно, освещенное лунным светом. Их новый дом был очень красив, и ей нравилось в нем все. Это была мечта всей ее жизни.
– Благодарю тебя за все, – нежно сказала она, стоя у окна, а он смотрел на нее из постели, тронутый ее лаской. Направляясь к постели, она взглянула на пол, потом на потолок. – Проклятие, откуда‑то ужасно течет, должно быть лопнула одна из труб. – Она не могла понять, откуда течет, сверху, с потолка или со стены, но на полу была лужица.
Он, нахмурившись, встал.
– Я ничего не вижу. Ты уверена? – Она указала на пол, он посмотрел на пол рядом с ней, затем снова на нее. Он догадался раньше, чем она. – Я думаю, это у тебя лопнула труба, моя любимая, – сказал он нежно, улыбаясь, не уверенный, что он должен сделать, чтобы помочь ей.
– Прошу прощения! – Она выглядела ужасно обиженной, а он тем временем принес полотенца из ванной, которую они устроили рядом со своей комнатой, и вдруг в ее глазах появился проблеск понимания того, что произошло. Этого никогда не случалось с ней прежде. У нее отошли воды. – Ты думаешь, это началось? – Она огляделась вокруг, пока он вытирал лужу полотенцами, и заметила, что ее ночная рубашка влажная. Он был прав. Это были воды.
– Я позвоню доктору, – сказал он, поднимаясь.
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Он сказал, что потребуется целый день, прежде чем что‑то случится после этого.
– Мне будет спокойнее, если мы все же позвоним ему. – Но ему стало гораздо хуже после того, как он позвонил в больницу в Шамонт. Профессор уехал с тремя своими коллегами в Варшаву. Они решили помочь полякам, кроме того, в эту ночь в соседней деревушке случился ужасный пожар. Все медсестры были там, не хватало докторов. Отчаянно не хватало рук, и они не могли позволить себе заниматься обычными родами, даже для мадам герцогини. Первый раз абсолютно никто не обращал внимания на его титул.
– Родить ребенка совсем несложно, – отвечали ему.
Они предложили позвонить какой‑нибудь женщине на соседнюю ферму или в отель, больше они ничем не могли помочь. Вильям просто не знал, что сказать Саре, когда поднялся наверх. Он чувствовал себя больным, корил себя, что ему следовало отвезти ее обратно в Лондон или по крайней мере в Париж. А теперь было слишком поздно. Если бы он принимал детей, но он не имел представления о том, как это делается, и Сара тоже. Она в этом отношении была даже более несведуща, чем он, если не считать того, что у нее произошел выкидыш, но тогда ей в основном давали обезболивающее. Вильям не знал даже, чем помочь ей при болях и как помочь ребенку, если бы возникли какие‑то сложности. Внезапно ему вспомнились ее слова, что иногда может пройти целый день, прежде чем начнутся схватки. Он отвезет ее в Париж. Они были всего в двух с половиной часах езды, он нашел великолепное решение, подумал Вильям, поднимаясь в спальню. Но когда, вернувшись в комнату, он с тревогой посмотрел ей в лицо, то понял, что у нее начались настоящие схватки.