– Вы, наверное, сейчас быстро устаете, – мягко заметил он. Сара пожала плечами и на мгновение погрустнела, вспомнив о Вильяме.
– Иногда. – Тут она снова посмотрела на Иоахима. В последнее время до нее доходили скудные вести о войне, и с начала оккупации она не получила ни слова от Вильяма. Связь с Англией была прервана. Сара знала, что он терзается в неведении.
– Вашего мужа зовут Вильям, не так ли? – спросил он. Она взглянула на него с удивлением, но кивнула в ответ.
– Он моложе меня, но полагаю, что я мог познакомиться с ним, когда учился в Оксфорде. Я думаю, он посещал Кембридж.
– Вы правы, – нерешительно проговорила она, – посещал. – Было странно предположить, что двое мужчин могли быть знакомы. В жизни иногда случаются странные вещи. – Почему вы поступили в Оксфорд?
– Я всегда мечтал об этом. Я очень любил тогда все английское. – Ему хотелось сказать ей, что он и сейчас любит, но он не мог. – Мне предоставилась чудесная возможность, и я постарался максимально воспользоваться ею.
Она задумчиво улыбнулась:
– Думаю, Вильям испытывал те же самые чувства по отношению к Кембриджу.
– Он был в футбольной команде, и я один раз играл против него. – Иоахим улыбнулся. – Он выиграл.
У Сары чуть не вырвался возглас одобрения, но она вовремя спохватилась и только улыбнулась, вдруг заинтересовавшись этим человеком. Она понимала, что в любой другой ситуации он бы ей понравился.
– Я бы предпочла, чтобы вас здесь не было, – честно призналась она, что звучало так по‑юношески запальчиво, что он улыбнулся.
– Я тоже, ваша светлость. Я тоже. Но лучше здесь, чем где‑нибудь на поле битвы. Думаю, что в Берлине понимают, что я больше подхожу для того, чтобы возвращать людям здоровье, чем для того, чтобы уничтожать их. Это был прекрасный подарок, когда меня направили сюда. – И тут он взглянул на нее с любопытством. – Где ваш муж?
Сара сомневалась, что ей следует отвечать на его вопрос. Если она сообщит, что он в разведывательной службе, то, возможно, тем самым навлечет на себя еще большую опасность.
– Он откомандирован в военно‑воздушные силы Великобритании.
– Он летает? – Казалось, комендант был удивлен.
– Нет, – рассеянно ответила Сара, и он кивнул.
– Большинство летчиков намного моложе нас. – Он был, конечно, прав, но она только кивнула. – Война – ужасная вещь. Никто не выигрывает. Все только проигрывают.
– Кажется, ваш фюрер иного мнения.
Иоахим долго молчал, потом наконец заговорил, но в его голосе было нечто такое, что привлекло ее внимание и навело на мысль, что он ненавидит эту войну точно так же, как и она.
– Вы правы. Возможно, со временем, – смело начал он, – фюрер станет более благоразумным, прежде чем многое будет потеряно и множество людей убито. – Сару тронули его дальнейшие слова: – Я надеюсь, что ваш муж, ваша светлость, останется невредим.
– Я тоже, – прошептала она, когда они подошли к коттеджу. – Я тоже.
Он поклонился, попрощался с ней, и она направилась в дом, размышляя над тем, насколько он противоречив. Немец, ненавидящий войну, и офицер немецкой армии в долине Луары. Но, очутившись дома, она совсем забыла об Иоахиме, думая только о своем муже.
Сара столкнулась с комендантом через несколько дней в том же самом месте. Казалось, что обоих это не удивило. Она любила в конце дня погулять и посидеть в лесу, на берегу реки, опустив уставшие ноги в холодную воду. Здесь она чувствовала себя спокойно. Тишину нарушали только пение птиц и звуки леса.
Здесь она чувствовала себя спокойно. Тишину нарушали только пение птиц и звуки леса.
Она тихо поздоровалась с ним. Сара не знала, что он догадался о ее маршруте и теперь наблюдал за ней из своего окна, когда она выходила из коттеджа.
– Сегодня жаркий день, не так ли? – Ему хотелось предложить ей прохладный напиток, или погладить ее по длинным шелковым волосам, или даже коснуться ее щеки. Она стала сниться ему ночами, а днем он постоянно думал о ней. Он даже хранил одну из ее фотографий, принадлежащих Вильяму, запертой в своем письменном столе, чтобы иногда можно было полюбоваться ею. – Как вы себя чувствуете?
Она улыбнулась ему, они еще не были друзьями, но по крайней мере они уже не враги. Это уже кое‑что значило. Теперь, кроме Эмануэль, Генри и Филиппа, у нее появился еще один собеседник. Ей не хватало долгих интеллектуальных разговоров, которые они вели с Вильямом. Ей не хватало не только этих разговоров. Она вообще скучала по нему. Но по крайней мере с этим человеком, с мягким взглядом и с широким кругозором, можно было поговорить. Сара никогда не забывала о том, кто он и почему он здесь. Она была герцогиней, а он немецким офицером. Но она испытывала какое‑то облегчение даже после короткого разговора с ним.
– Я чувствую себя очень толстой, – призналась она ему, улыбнувшись. – Огромной. – И тут Сара с любопытством посмотрела на него. Она ничего не знала о нем. – У вас есть дети?
Он кивнул, сев на большой камень рядом с ней, и опустил руку в прохладную воду.
– Два сына. Ганс и Энди‑Андре. – Когда он говорил это, его лицо приобрело грустное выражение.
– Сколько им лет?
– Семь и двенадцать. Они живут со своей матерью. Мы разведены.
– Мне жаль, – сказала она, и ей действительно было жаль. Дети и война несовместимы. И какой бы они ни были национальности, она не могла заставить себя их ненавидеть.
– Развод так ужасен, – заметил он.
– Я знаю.
– Знаете? – Он удивленно поднял брови и хотел спросить, откуда она знает об этом, но не решился. Было очевидно, что она не могла об этом знать. Чувствовалось, что она счастлива с мужем. – Я почти не видел своих сыновей с тех пор, как она ушла. Она снова вышла замуж… а потом началась война… Все это было так трудно.
– Вы увидите их снова, когда война закончится.
Он кивнул, думая о том, когда это будет, когда фюрер позволит им вернуться домой, и разрешит ли ему его бывшая жена увидеть своих сыновей, не скажет ли она, что его слишком долго не было и что дети не хотят его больше видеть. Она вела с ним какие‑то игры, и он по‑прежнему был обижен и зол на нее.
– А ваш ребенок? – Он переменил тему. – Вы говорили, что он родится в августе. Это очень скоро. – Ему было интересно, насколько все будут потрясены, если он позволит ей рожать в замке и его доктора помогут ей, и не вызовет ли это слишком много разговоров. Может быть, лучше послать одного из докторов вниз, в коттедж. – Вы легко рожали вашего сына?
Было так странно обсуждать с ним такие подробности, но пока они сидели в лесу одни, пленная и захватчик, какая разница, о чем они разговаривали? Кто узнает об этом? Кто узнает, даже если они станут друзьями, если никто не будет обижен и ничего не будет разрушено?
– Нет, очень трудно, – призналась Сара. – Филипп весил десять фунтов. Мой муж спас нас обоих.
– Доктора не было? – Он был потрясен. Конечно, герцогиня должна рожать ребенка в частной клинике, в Париже, но она удивила его.
– Я хотела рожать здесь. Он появился на свет в тот день, когда была объявлена война. Доктор уехал в Варшаву, и больше никого не было.