Наверное, он обвинил во всем меня. Я сейчас для него враг номер один.
– Вы? Да нет же, для него сейчас все враги. Весь мир, – ответила Касси. – Он словно раненое животное. Рычит на всех, кто к нему приближается. Даже на тех, кто хочет ему помочь. – Касси вспомнила, как ей было нестерпимо больно сидеть рядом с ним в машине – всего в нескольких сантиметрах – и чувствовать себя такой ему далекой. Касси прекрасно знала, как ужасно терять любимых людей. Она до сих пор не могла прийти в себя после смерти родителей. Она очень скорбела по Миранде. Но она никогда не видела, чтобы кто-нибудь встречал смерть с такой яростью, как Джесон.
– Я думаю, вам не стоит особенно переживать, – прервал ее размышления Магнус. – У него просто очень плохой характер. Он слишком строго всех судит.
– Да, мне от него достается, – обиженно произнесла Касси, и ее голос вдруг так неожиданно напомнил Магнусу голос Миранды, что он даже смутился. Касси была такой же высокой, как и ее сестра, и так же хорошо сложена. Но если тело Миранды казалось всегда готовым к прыжку, то Касси явно была гораздо сдержаннее. Красота Миранды ослепляла – словно зеркало, отражающее солнечный свет. Внешность же Касси производила впечатление более заурядное. Ее лицо нельзя было назвать красивым. Но полные губки, тонкие брови, ямочки на щеках, едва заметные веснушки на переносице делали ее очень миловидной. Заметив, что Магнус разглядывает ее, Касси покраснела.
– Простите, – извинился Магнус, поняв, что стал причиной ее смущения, – просто вы очень напоминаете мне Миранду. Я ничего не могу с собой поделать.
– Мне всегда так странно слышать, что мы с ней похожи… или были похожи. – После секундного колебания Касси добавила: – Она всегда была идеалом для меня. Примером того, как нужно жить. И что нужно делать. Потерять ее – все равно, что потерять жизненные ориентиры…
– Я понимаю, как вам тяжело, Касси, но давайте поговорим о ваших планах. Миранда рассказывала мне, что вы очень увлечены вашей работой в газете… Скажите, вы не хотели бы переехать в Нью-Йорк?
– Работой своей я не особенно увлечена. А переехать… не знаю. – Ее первая мысль была о Джесоне. Не о том Джесоне, каким он был сейчас, а о том красивом ироничном мужчине, которым она бредила все время, пока не узнала о смерти Миранды. Ее сладкие грезы прервало известие об ужасной гибели сестры, но вовсе не означало, что он перестал ее интересовать. Даже напротив: теперь, когда она так болезненно переживала его холодность с ней, она особенно остро ощутила, что нуждается в нем. Но к этому чувству примешивались и другие, разобраться в которых Касси никак не могла…
– Вы еще подумайте, – сказал Магнус. – Я попрошу подержать это место свободным еще недельку. Судя по тому, что мне говорила о вас Миранда, вы прекрасно подошли бы для этой работы.
– Спасибо, – ответила Касси. – Мне она говорила то же самое. Но не могу сказать, чтобы я была уверена в этом так же, как Миранда. Хотя она и пыталась убедить меня тогда… когда я приезжала на Пасху. Странный тогда получился разговор…
– Да, вы уже упоминали о нем по телефону, когда я позвонил вам, чтобы сообщить… Помните? Вы сказали, что будто бы Миранда хотела, чтобы вы ей помогли? Что вы имели в виду, Касси?
– То, что мне показалось странным упорство, с каким она уговаривала меня согласиться на эту работу. Никогда до этого она не пыталась помочь мне, вообще никогда не интересовалась моей карьерой. А в то утро она так уговаривала меня… чуть ли не требовала. Когда я спросила ее, почему она взялась вдруг мне помогать, она ответила, что, видимо, это родственные чувства.
– Она не сказала вам ничего особенного?
– Особенного? Нет.
А о чем?
– Я не знаю… Просто я подумал, что, возможно, было что-то, что ее волновало, но о чем она не говорила никому, даже мне. Невозможно не чувствовать себя виноватым, когда кто-то умирает так… неожиданно. Мне все кажется, что я мог это как-то предотвратить. Что-то сделать, чтобы ничего не случилось…
– Я понимаю вас, – спокойно сказала Касси, хотя что-то в его тоне взволновало ее. Но Магнус не дал ей возможности над этим поразмышлять. Взяв её под руку, он направился вместе с ней к толпе знаменитостей. И потом в течение часа, а может, и более он представлял ее то начинающей киноактрисе, то автору всемирно известных бестселлеров.
– Вы так похожи на Миранду, – прошептал, целуя ей руку, оперный импресарио.
– Мы должны как-нибудь встретиться и пообедать вместе, – защебетала Люсинда Фиппс, – и вместе повспоминать бедняжку Миранду.
– Дорогая моя… – Сенатор Хаас наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но промахнулся. Его сухие губы коснулись ее носа; от сенатора пахло выпивкой и одеколоном после бритья. – Я даже выразить не могу, как глубока наша скорбь…
Через три часа Касси лежала в своей кровати в спальне огромного темного дома Даринов и никак не могла уснуть. Она все думала о прошедшем дне. Трудном дне. Вспоминала похороны. И то, какое лицо было у Хивер, когда они выходили из церкви. Еще она думала о том, как холоден был Джесон, когда подвозил ее на машине к Магнусу. Вспоминала шикарный прием и тех знаменитостей, с которыми она там познакомилась. Наконец ее мысли переключились на Магнуса. И на ту работу, которую он ей предложил. И на то, с каким явным интересом он отнесся к ней, к Касси. Она осознавала, что в том мире, где вращался Магнус, было нечто недоступное ее пониманию. Как будто люди из этого мира выставляли напоказ только часть себя. Слишком многие улыбки, приветствия, соболезнования показались ей сегодня фальшивыми. Касси чувствовала себя уставшей и, как она сама это для себя сформулировала, эмоционально разбитой. А, кроме того, она испытывала какой-то совершенно детский страх: ей чудилось, что ей что-то угрожает, а вот что – она и сама не могла понять.
8
Дерек Хаттери, глава фирмы «Хаттери, Хаттери и Слоан» вел себя несколько странно. Он сидел за идеально чистым антикварным столиком из розового мрамора, шелестел бумагами, и все никак не приступал к делу, словно никак не мог решиться.
– Может, мы, наконец, начнем? – спросил Джесон, откидываясь на спинку кожаного кресла и скрестив на груди руки. Касси сидела подле него, молчаливая и застенчивая; она была одета в то же серое платье, что и тогда, когда он впервые ее увидел. Казалось, это было так давно! На самом деле прошло меньше месяца с тех пор, когда он впервые открыл перед ней входную дверь их дома. Он тогда сразу догадался, кто она такая, потому что ее облик очень живо напомнил Миранду – ту, какой она была в их первую встречу. До ее успеха. До Магнуса. В первые недели их совместной жизни, когда все казалось сладостным и похожим на сказку. Сейчас он с удивлением вспоминал, что в те дни он всерьез считал себя защитником Миранды. Он действительно верил, что она в нем нуждается.
– Э… ну… я подумал, что лучше будет, если мы зачитаем завещание в присутствии сестры миссис Дарин… – он кивнул Джесону на Касси, – на случай, если… возникнут проблемы.
– Почему они должны возникнуть, Дерек? – нервно спросил Джесон. – Я знаком с условиями завещания Миранды. Мы оба написали завещания, сразу же, как поженились.
– Да, да… – Хаттери вновь мешкал и шуршал бумагами. – Но все дело в том, что миссис Дарин изменила свое завещание. Не так давно.
– Как? Когда же это произошло? – спросил изумленный Джесон.
– Э-э-э… две недели назад… – ответил адвокат, избегая его взгляда.