Франко покинул дом с тяжелым чувством, боясь признаться даже себе, что в упреках жены есть доля правды.
Теперь ясно, что маленькая Вьоланте слышала их бурный разговор в спальне.
– Мало ли что я говорил, – ласково обратился он к дочери, – не надо придавать этому значения.
– А вот мама говорит, – вступила в разговор Вероника, – что ты влюблен в бабушку.
За столом воцарилось напряженное молчание.
– Сама подумай, разве сын может быть влюблен в свою мать? – после небольшой паузы спросил Франко.
– Дочери могут быть влюблены в отца, – уверенно заметила Вьоланте. – Мы с Вероникой в тебя влюблены, потому что ты очень красивый и сильный. Но бабушка старая и немного не в себе, по-моему, в нее нельзя влюбиться.
– Вы путаете любовь и влюбленность, это совершенно разные вещи, – как можно спокойнее объяснил Франко.
– Когда я вырасту, то выйду за тебя замуж, – заявила Вьоланте. – Вероника тоже хочет за тебя выйти.
– Когда вы вырастете, я стану стареньким и глупеньким, как бабушка.
Девочки прыснули со смеху, а Франко, бросив на Дорину выразительный взгляд, заметил:
– Надо думать, что говорить в присутствии детей.
Не желая больше участвовать в семейном обеде, он поднялся из-за стола и, сославшись на срочные дела, ушел.
Дома его ждал запечатанный конверт с адресом, но без марок. Франко его распечатал. Внутри не оказалось ничего, однако смысл этого бессловесного послания ему был ясен.
Франко сунул конверт в карман и снова вышел на улицу. На углу виа Монте ди Пьета он зашел в табачную лавку, опустил в автомат монету в двести лир и набрал номер.
– Пришло второе письмо, – сказал он в трубку. – Я еду. Надеюсь, скоро все закончится.
Глава 42
С двенадцати до двух в занятиях школы верховой езды наступал перерыв: за два часа нужно было накормить лошадей и поесть самим. О послеобеденном отдыхе не могло быть и речи. Со дня на день должна была ожеребиться Гортензия; ветеринар сказал, что ждать осталось дня два. Заехав в «Фонтекьяру», он осмотрел кобылу и велел немедленно его известить, как только начнутся роды.
– Звоните в любое время дня и ночи, я сразу же приеду, – сказал он на прощание.
Марчелло и Теа направились в дом, чтобы перекусить на скорую руку.
– Где твоя мать? – спросил Марчелло, не видя Марты на ее привычном месте около телефона.
– Может быть, уже отчалила, – предположила Теа.
– Еще не отчалила, но собираюсь сделать это, – услышали молодые люди голос Марты, которая в эту минуту спускалась с лестницы.
– Это шутка, мама, – смутившись, сказала Теа.
– А я, напротив, говорю серьезно. Марчелло, – характерным командным тоном обратилась она к графу, – поднимись за моим чемоданом! А ты, дорогая, вызови мне такси.
Молодые люди, незаметно перемигнувшись, бросились выполнять распоряжение Марты.
– Покидаешь нас насовсем? – с плохо скрытой надеждой спросила Теа, подходя к телефону.
– Нет, на время, – ответила Марта. – Мне надо слетать в Нью-Йорк.
– Значит, мы не успеем соскучиться по твоей фантастической стряпне?
– Имей в виду, о моих кулинарных способностях знаете только вы, я никогда и никому не готовила, – рассмеялась Марта.
– Мы очень тронуты, – вступил в разговор Марчелло, спускаясь с лестницы с тяжеленным чемоданом.
– Почему бы тебе не прокатиться со мной? – обратилась Марта к дочери. – Передохнуть пару дней и тебе не помешает.
– Великолепная идея! Бросить все на одного Марчелло, и особенно сейчас, когда Гортензия должна ожеребиться! Мама, неужели ты так и не поняла, что у нас много работы?
– Я поняла, что вам нужны как минимум два конюха, но у вас нет денег, чтобы позволить себе такую роскошь.
Скривив губы в иронической улыбке, Марчелло вышел на улицу, а Марта неожиданно спросила дочь:
– Ты часто видишься с отцом?
– Не слишком, он очень занят.
Да и для меня, если честно, поездка в Милан – целое путешествие.
– А как там его писательница?
– Папа и Джулия любят друг друга, – уверенно сказала Теа.
– Это не мешает вашей хваленой Джулии путаться с Франко Вассалли, – зло усмехнувшись, бросила Марта.
– До чего же ты любишь сплетни, мама! – с укором заметила Теа.
– Если бы ты увидела этого Вассалли, ты бы сама в него влюбилась. Мужчина что надо, можешь мне поверить.
– Джулия любит папу, – с еще большей уверенностью повторила Теа. – Скоро они поженятся. И вообще, хватит об этом, вон подъехало твое такси.
– Жизнь непредсказуема, новый день – новые сюрпризы, – философски заметила Марта, выходя из дома.
Садясь в такси, она улыбнулась Марчелло ослепительной улыбкой и послала стоящей на пороге дочери воздушный поцелуй.
Ее мысли были уже далеко. Фантазии перенесли Марту в сверкающий мир светских приемов, вдали от которых она начала скучать. Нет, прозябание в глуши – это не для нее, так и зачахнуть можно. Вспышки фотокамер, репортеры, высшее общество – вот настоящая жизнь!
Глава 43
– Ах ты, шатун бездомный! – набросился на Джорджо крестьянин, который чуть не проткнул его вилами, поддевая пук соломы. – А ну, вон из хлева!
Джорджо вмиг проснулся и уставился на крестьянина круглыми от ужаса глазами.
Он забрел в этот сарай несколько часов назад и заснул как убитый, забыв об усталости и голоде. Ему снился кошмарный сон. Будто он голым едет в автобусе, и все на него глазеют. Вскочив на ноги с бьющимся сердцем, Джорджо понял, что реальность страшнее только что виденного сна.
– Вот отсюда! – наступая на мальчика с вилами наперевес, повторил крестьянин.
Он был огромный, как шкаф, и сильный, как буйвол, такому не составило бы труда расправиться с щуплым подростком. Джорджо прикинул, что ему никак не обойти этого силача, занявшего весь дверной проем, и он инстинктивно поднял руки в знак своей беспомощности.
Крестьянин расценил этот жест как угрожающий и рассвирепел еще больше. В деревне покоя не было от бродяг и наркоманов, среди которых попадались не только безобидные воришки, но и очень опасные типы. Как раз на днях два таких проходимца, угрожая женщине шприцем, отобрали у нее кошелек с деньгами и сорвали с шеи золотую цепочку. Полиция их поймала, но местных жителей это не успокоило. Здесь считали, что каждый наркоман болен СПИДом, а каждый африканец, живущий в Италии на птичьих правах, – потенциальный убийца.
– Пожалуйста, позвольте мне уйти, – взмолился Джорджо. – Я ничего плохого не сделал.
Во дворе рвалась с цепи собака, захлебываясь злобным лаем. Джорджо заметил ее еще раньше, когда пробирался сюда. Убежав от отца, он долго блуждал по каким-то проселкам, пока не увидел вдалеке одиноко стоящий крестьянский дом. Решив, что в доме никого нет, он вошел во двор, где рядом с трактором стояла повозка, а вокруг гуляли куры. Неожиданно залаяла собака, и Джорджо спрятался за трактор. Из дома вышла женщина. Она огляделась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, прикрикнула на собаку. Когда она ушла, Джорджо забрался в хлев – благо ворота не были заперты – и, упав на душистую солому, моментально заснул.
Сейчас, внезапно разбуженный, он не понимал, ни где находится, ни который сейчас час. За дверью было темно, но сообразить, утро на дворе или вечер, Джорджо спросонья не мог.
– Пожалуйста, позвольте мне уйти, – сделал он новую попытку. – Даю слово, я не преступник.
Крестьянин посмотрел на подростка недоверчиво: грязный, измученный, глаза бегают… такой за дозу зелья и родную мать прирежет! Тем не менее он нехотя посторонился, освобождая небольшой проход, и Джорджо, осторожно протиснувшись между ним и дверным косяком, бросился в темноту навстречу свободе.