— Этот кто-то очень сильно повзрослел за сегодняшний вечер, — серьезно произнесла Дори.
Улыбка исчезла с лица Филипа. Он еще раз поцеловал ладонь Дори.
— Хорошо, я дам тебе время. И обещаю не давить на тебя. Пока что. Но учти — мое терпение не вечно. Две недели — и начнется завоевание. Кстати, мне никогда не нравилась стратегия Александра Македонского. Переход Ганнибала через Альпы был куда более дерзким и оригинальным. — Он поднялся на ноги. — Две недели. А потом мы поженимся и будем жить долго и счастливо.
— Поженимся? — не веря собственным ушам, переспросила Дори.
— Ну да, а как же еще? Я ведь сказал, что люблю тебя, не так ли? — Он посмотрел на медальон, который продолжал держать в руке. — Кажется, в будущем мне понадобится не только амулет, чтобы удержать тебя. Посмотрим, к каким последствиям приведет брачная церемония.
— Если я решу выйти за тебя замуж, — задумчиво произнесла Дори, — то лишь после того, как меня попросят, а не потому что мне приказали.
— Посмотрим. — Филип был, как всегда, уверен в себе. — Вряд ли Ганнибал спрашивал Альпы, хотят ли они, чтобы через их хребты прошло его войско.
— Нет, Филип, — начала было Дори, но ее тут же перебили.
— Не думай, что я пытаюсь тебе угрожать. Через две недели я превращусь в Ганнибала, а пока что я буду… — В глазах его вдруг заплясал озорной огонек. — Я буду твоим наложником.
— Что?!
— А почему нет? Я прекрасно знаю свою роль. Я часто видел, как ее играют другие. Разве тебе не хочется иметь наложника, Дори?
— Прекрати шутить, Филип!
— Но ведь ты сама сказала, что заслуживаешь любви? Так разве плохо будет, если тебе станет служить человек, единственное желание которого — доставлять тебе удовольствие. — Он заглянул в глаза Дори. — Тебе было хорошо в нашу первую ночь? Я знаю, что сделал тебе больно, но ведь ты получила удовольствие?
— Ты прекрасно знаешь…
— Нет, не знаю. Я был словно в огне и не помню ничего, кроме блаженства любить тебя. — Филип крепко сжал в ладони медальон. — Но в следующий раз все будет иначе. Наложник должен думать только об удовольствии своей повелительницы. Я буду внимательно изучать твое лицо, двигаясь внутри тебя…
— Филип!
— Прости, я забыл на секунду, что ты еще больна. Когда ты рядом… — Он озабоченно нахмурился: — Тебе дать снотворное, прежде чем я уйду?
Дори покачала головой:
— А ты уходишь?
Наклонившись, Филип поцеловал ее в лоб.
— Я буду недалеко. За этой дверью, в комнате для наложников. Там мне самое место. И так легче будет бороться с искушением. Я загляну к тебе попозже. — Он горделивой походкой прошел по комнате, сохраняя, несмотря на наготу, поистине царственный вид.
— Филип!
— Да? — Он оглянулся.
Девушка сидела, нахмурившись.
— У меня шла кровь. Я помню, как упала. Ты уверен, что дело ограничилось синяками?
Филип помедлил, прежде чем ответить.
— Ты действительно сильно ушиблась, — сказал он. — Но теперь беспокоиться не о чем. Все будет хорошо. — Он заговорщицки подмигнул Дори. — Слово наложника.
Филип захлопнул за собой дверь и не слышал, как Дори тихонько засмеялась ему вслед.
Первый подарок принесли на следующий день. Это была серебряная ваза такой изысканной ручной работы, что от одного взгляда на нее захватывало дух. В вазе стояли чайные розы.
Рауль поставил ее на столик рядом с кроватью и торжественно-официальным тоном произнес:
— От шейха Эль Каббара. — Затем он нахмурился и добавил: — С наилучшими пожеланиями от вашего наложника.
Подарки сыпались на Дори каждый день: видеомагнитофон с роскошной подборкой лучших фильмов, набор для волос — гребенка и щетка из белого нефрита с цветами из аметистов.
— Ты пытаешься меня поразить? — с улыбкой спросила Дори зашедшего к ней Филипа, после того как ей принесли набор. — Если так, то тебе это удалось. — Она с нежностью провела пальцем по аметистовому узору. — Но мне кажется, ты перепутал роли. Разве наложники дарят подарки?
Присев на кровать рядом с Дори, Филип взял у нее щетку для волос.
— Я смотрю на это шире. Наложник должен доставлять своей госпоже удовольствие. Но ты больна, и значит, я не могу делать это традиционными средствами. Вот я и решил поимпровизировать. Ведь подарки доставляют тебе удовольствие, не так ли?
— Конечно, да, но…
— Это самое главное. Кажется, я весьма преуспел в своей новой роли. — Подложив под спину Дори подушку, он помог ей присесть на постели. — К тому же, делая подарки, я думаю о себе. Тебе ведь известно, какой я эгоист.
Размеренными движениями он стал расчесывать серебристые кудри Дори.
— Я мечтал об этом с того самого момента, как выписал из Рима этот набор. Обожаю твои волосы. Они такие мягкие, такие живые. — Он запустил пальцы свободной руки в густую копну волос. — Тебе нравится, когда я их касаюсь?
Дори сидела, полуприкрыв глаза. Если бы она была котенком, то замяукала бы сейчас от удовольствия.
— Это просто чудесно, — пробормотала она, улавливая легкий запах трав и свежего ветра, исходивший от Филипа.
— Ты скакал сегодня на Эдипе?
— Да. — Щетка нежно гладила ее голову. — Он по-прежнему такой же темпераментный. Пытался пробежать под низкой веткой. В результате меня вышибло из седла. Каждая прогулка на Эдипе — настоящее испытание.
— Просто он сильная личность, — возразила Дори. — И любит, чтобы наездник был начеку.
— А по-моему, ему просто нравится скидывать каждого, кто посмел на него забраться. Кстати, как ты себя чувствуешь?
— У меня все болит. — Дори поморщилась. — Непонятно почему, но я все время засыпаю. Наверное, это последствия шока.
— Наверное. — Филип нежно поцеловал ее в шею. — Думаю, это скоро пройдет. Отец заходил осмотреть тебя? Дори покачала головой:
— Меня каждый день осматривает его ассистентка и докладывает ему результаты.
— Тебя обижает, что он до сих пор не пришел? Дори задумалась, прежде чем ответить.
— Пожалуй, нет, — медленно произнесла она. — Кажется, я смирилась с тем, что представляет собой мой отец. — Она неуверенно рассмеялась. — Давно пора, не правда ли?
— Конечно. — Филип на секунду замолчал. — Кстати, я получил от своих детективов более подробное досье на несравненную Пандору. Прочел с большим интересом.
— Правда? — Дори прислонилась спиной к сидящему сзади Филипу. — Тебе никогда не казалось, что подобный интерес к моему темному прошлому не вполне здоровое явление?
— Темное прошлое, — усмехнулся Филип. — Бедная обнищавшая рок-звезда, чья любовь к роскоши толкнула ее на путь порока.
— Но я действительно разорена. Думаю, что тебе это известно.
— Да, твой банковский счет пуст. Денбрук выяснил это сразу. Но ему потребовалось время, чтобы узнать, куда же делись деньги.
— Правда? А мне казалось, что ты хвалил его работу?
— Денбрук поначалу не там искал. Оказывается, ты перечислила весь доход за прошлый год фонду помощи Эфиопии. А в позапрошлом году построила приют для бездомных животных.
— Я люблю животных, — просто сказала Дори. — И мне не нужны были деньги. Я ведь постоянно переезжала с места на место.
— И поэтому ты все раздала. А потом послала к черту свою карьеру, чтобы приехать в Седихан. — Филип говорил сердито, почти грубо. — У тебя что, нет инстинкта самосохранения?
— Раньше не было, — тихо сказала Дори. — Но ты многому меня научил.
— Я знаю, — произнес Филип срывающимся голосом. — Мои уроки даются нелегко, не так ли?
Дори ничего не ответила. Слишком свежа была рана, нанесенная ей в тот вечер, о котором шла речь.