Уличное движение оставалось все таким же интенсивным, но теперь с каждого перекрестка доносилась музыка, и ритм гитар ударил Доминик в голову подобно какому-то обольстительному наркотику. «Пиранья» оказалась неподалеку от Копакабаны — огромное здание с неоновой вывеской, многоцветный интерьер которого несколько смягчало интимное освещение. Такого рода заведения Доминик всегда презирала, следуя музыкальному вкусу отца, а потом Джона. Но с Винсенте Сантосом она взглянула на него другими глазами.
Там было несколько залов: в одном можно было танцевать, в другом — пить, в третьем — есть, в каком-то еще — играть. Комнаты были разделены аквариумами, наполненными разнообразными морскими и речными обитателями, и только в фойе была огромная емкость с рыбами, давшими клубу название. Увидев их, Доминик вздрогнула, а Винсенте Сантос сказал:
— Они могут в считанные минуты превратить человека в скелет — вы ото знали? Доминик наморщила носик:
— По правде говоря, да. Дьявольские рыбы!
— Хмм. — Он небрежно обнял ее за плечи, — Пойдемте, давайте выпьем.
— Мне, пожалуйста, только томатный сок, — отозвалась она, остро ощущая его руку и шагая чуть быстрее, чтобы он отпустил ее.
Однако, когда он через несколько секунд вручил ей бокал, в нем явно был не томатный сок.
— Господи, что это? — ахнула она при виде высокого бокала.
— Мой собственный рецепт. Попробуйте! Она послушалась и нашла напиток очень вкусным. В нем были лаймы и, может быть, лимон, и что-то еще — что-то пьянящее. Решив, что от одного бокала с ней ничего не случится, она закурила, и они прошли в тот зал, где в перерыве между танцами было кабаре.
Выступал бразильский пожиратель огня, а за ним — португальский гитарист, певший что-то трогательное. Доминик отпивала понемногу из своего бокала, прислушиваясь к кипевшему вокруг нее морю звуков. Ее окружало множество говоров, от португальского и испанского до типичного североамериканского. Она услышала глухие звуки немецкой речи, потом — очень британское произношение и взглянула на Винсенте Сантоса. Он наблюдал за ней. Похоже было, что он все время наблюдает за ней, и это ее смущало. Ей никогда прежде не приходилось выдерживать столь пристального взгляда.
— Надо ли? — спросила она.
— Что «надо ли»?
— Так пристально на меня смотреть.
— Почему бы и нет? Мне нравится на вас смотреть.
Перед лицом такой откровенности Доминик не нашлась, что ответить, а он сказал:
— Оставьте ваш бокал здесь. Давайте потанцуем.
Кабаре закончилось, и начал играть оркестр. Мелодия в исполнении гитар, пианолы и ударника была полна жизни и ритма. Свет был притушен, и на середине комнаты собрались пары.
— Я не… то есть… — начала она, когда он взял ее за руку и повел мимо столиков к месту для танцев.
— Вы не что? — мягко спросил он, поворачиваясь и обнимая ее, притянув к своему твердому мускулистому телу.
Доминик покачала головой. Когда Винсенте смотрел на нее, был так близко, ей трудно было связно думать.
— Я никогда раньше не танцевала под бит, — призналась она. — Я на самом деле ужасно старомодна. Он мягко засмеялся.
— Ах, мисс Мэллори, с чего вы это решили? Они двигались медленно, и Доминик обнаружила, что ей нетрудно следовать движениям Винсенте. Кроме того, танец казался второстепенным в их теперешнем положении. Если бы ее сейчас увидел Джон, подумала она несколько истерично. Он был бы совершенно ошеломлен! И не без причины, прибавила она про себя. Она поняла, что за человек Винсенте Сантос, с той минуты, как увидела, как он наблюдал за ней в баре аэропорта.
Тогда почему же она поддалась соблазну провести с ним вечер? Может, потому, что всю свою жизнь она поступала осмотрительно, никогда не поддавалась первым порывам? Или это просто влияние его личности и то, что его поддразнивание вызвало ее возмущение, и ей захотелось доказать, что она может быть не менее импульсивна, чем окружающие? Не было сомнений: по сравнению с ним все мужчины, которых она знала в Англии, казались немного скучными, «ручными». Приятное возбуждение, связанное с такого рода риском, может войти в привычку! Но в конце концов сегодняшний день скоро подойдет к концу, а потом она снова будет с Джоном, и Винсенте Сантос уйдет в небытие.
Один раз, пока они танцевали, она подняла голову, чтобы взглянуть на него, и ее волосы скользнули по его щеке. Он посмотрел на нее своими золотистыми глазами — глазами, слишком проницательными, и губы его были так близко… Она поспешно опустила глаза, стараясь справиться с взволнованным биением сердца. Это все — ни шагу дальше, сказала она себе твердо.
Танец скоро подошел к концу, и, уходя к своему столику, они были остановлены возбужденным возгласом женщины, которая тоже направлялась обратно со своим спутником. Высокая и стройная, с иссиня-черными волосами, уложенными в сложную прическу с усыпанными драгоценными камнями гребнями, она была, пожалуй, самой красивой и экзотической женщиной, какую Доминик доводилось видеть. Ее платье — длинный, облегающий ее безупречное тело наряд из тяжелого крепа ослепительного красного цвета — ярко контрастировало с ее магнолиевой кожей и темными волосами.
— Винсенте! — воскликнула она, обнимая его за шею обеими руками и быстро целуя его в обе щеки, а потом, медленно, в губы, — но я не знала, что ты в Рио! Почему ты не дал мне знать? Я вернулась из Европы уже две недели назад, и я совершенно несчастна. Ты меня не навестил!
Винсенте посмотрел на Доминик поверх головы красавицы, заметил ее смущение, потом твердо высвободился.
— Я был занят, София, — сказал он, и голос его звучал холодно, так что та посмотрела на Доминик выразительным взглядом.
— О, да? — вопросительно проговорила она. — Это видно. Я бы сочла, что она немного слишком молода и наивна на твой вкус, мой милый.
Глаза Винсенте потемнели.
— Разве я спрашивал о твоем мнении, София? — ледяным голосом заметил он.
— Нет. Но все же я имею, по-моему, право высказывать тебе свои самые затаенные мысли. Ведь ты всегда возвращаешься ко мне, дорогой!
Доминик отвернулась: от этой сцены ее мутило. Она вернулась к своему столику и снова уселась, жалея, что не может решиться уйти из клуба. Но за его стенами лежал незнакомый, чужой город, и ей не улыбалась перспектива ловить такси в столь поздний час.
Несколько мгновений спустя на столик упала тень, и она взглянула в темное лицо Винсенте.
— Никогда больше не делайте этого! — отрезал он.
— Что не делать? Не оставлять вас с вашей любовницей? — воскликнула она, задетая его уверенностью в том, что он может диктовать ей, как себя вести.
Он схватил ее за запястье и резко заставил встать.
— Пойдемте, — сказал он. — Мы отправимся в другое место.
Доминик бессильно пожала плечами.
— Я хочу вернуться домой, мистер Сантос, — холодно ответила она. — То есть… обратно в отель!
Он не ответил, а молча повернулся и вышел из ресторана, чуть не волоча ее за собой.
За его стенами ночной воздух был теплым и бархатистым, над головой мерцали миллионы звезд, соревнуясь с мириадами гирлянд, опоясывающих набережную Копакабаны. Звук прибоя громом отдавался в ушах, и Доминик несколько раз глубоко вздохнула, чтобы избавиться от дымной атмосферы клуба.
Они подошли к машине. Решительно усадив Доминик, он обошел машину, чтобы сесть рядом. Включил зажигание, и мощный двигатель с ревом проснулся. Они выехали со стоянки и двинулись вдоль побережья.