Ее радость омрачали лишь тревога за Брендона, вылетающего два-три раза в неделю на территорию Германии, и страх забеременеть.
Но пока все было хорошо. Время бежало неудержимо. Наступил 1943 год, а вместе с ним и победа союзников в битве над Атлантикой. Кроме того, союзники высадились в Италии и успешно продвигались на север страны, освобождая ее территорию. Брендон продолжал свои полеты на маленьком «Сандсрболте», который в народе называли «кувшином», и Каролине уже казалось, что с ним ничего не случится. Она благодарила Бога за его милосердие к ней.
Но наступил день, когда на нее обрушился жестокий удар судьбы: Брендон исчез.
Все несчастья свалились на Каролину так неожиданно, что это представлялось ей невероятным. Все они произошли почти одновременно — в начале 1944 года.
Однажды вечером Брендон взял ее за руку и грустно сказал, что его переводят в Хэмпшир и он не знает, когда они встретятся снова. Правда, при этом добавил, что непременно вернется и женится па ней.
Это был тяжелый удар для Каролины, за ним последовал второй. Внезапно умер ее отец от сердечного приступа. Она не могла поверить, что ушел из жизни такой сильный и добрый человек, всегда готовый ей помочь. Жаклин искренне, но недолго погоревала, а затем уехала в Лондон с каким-то командиром эскадрильи британских военно-воздушных сил.
Вскоре обнаружилось еще одно печальное обстоятельство, вызвавшее в памяти Каролины крайне тяжелые воспоминания, — месячные не начались в срок, Каролина пыталась убедить себя в том, что это результат нервного напряжения и переутомления, что все наладится, когда вернется Брендон, смягчится боль после смерти отца и вернется домой мать. Но проходили недели, месяцы, и она поняла, что беременна.
Она не знала, что делать, пошла к врачу, и тот все подтвердил. Срок составлял четыре с половиной месяца, а может, и больше. При этом врач не посоветовал ей ничего путного, разве что связаться с обществом по усыновлению детей. Об аборте, по его словам, говорить было уже слишком поздно.
Все эти события круто изменили ее жизнь. Каролина старалась сохранить самообладание и найти хоть какой-нибудь выход, но все чаще убеждалась в том, что его не существует. В ее душе снова поселился страх перед настоящим и еще более сильный — перед будущим.
Она написала Брендону несколько писем, умоляя его помочь ей, но он не отвечал.
Сэр Уильям Хантертон попросил ее руки 31 декабря, в тот самый день, когда Каролине предстояло рожать. Она была на грани отчаяния, не в силах более выносить одиночество, усугубляющееся молчанием Брендона. И Каролина приняла предложение.
Уильяму, другу ее отца, было тридцать три года, и он никогда прежде не вступал в брак. Этот скромный, застенчивый и необыкновенно спокойный человек одиноко жил в чудесном маленьком доме в Вудбридже, занимаясь антикварным бизнесом. Впрочем, дела его шли отнюдь не блестяще. Внешне он производил приятное впечатление — высокий, худощавый, чуть сутулый, с седеющими волосами, бледно-голубыми глазами и орлиным носом. Правда, подбородок Уильяма, по словам одной из его маленьких племянниц, находился «немножко не на том месте».
Добрый и образованный Уильям пользовался глубоким уважением в высшем обществе Саффолка, которое долго не могло понять, почему он дружит с занудным Стэнли Миллером. Узнав, что Уильям Хантертон намерен жениться на дочери Стэнли Миллера, общество сочло этот поступок совершенно необъяснимым. Однако в этом поступке был не только здравый смысл, но и трезвый расчет: Уильям искал женщину, которая помогла бы ему преодолеть врожденную застенчивость и необщительность. Он же обладал качествами, необходимыми для семьи, — спокойствием и рассудительностью. Вот этими соображениями и руководствовался Уильям, предложив Каролине руку и сердце.
Он был одним из тех немногочисленных друзей семьи Миллеров, которые присутствовали на похоронах Стэнли. Когда все разошлись, оставив Каролину наедине с ее горем (Жаклин отправилась в свою комнату с приступом мигрени), Уильям не покинул девушку и всячески подбадривал ее.
— Нам будет недоставать Стэнли, — сказал он тогда. — Мне и тебе. Для меня он был лучшим и самым дорогим другом.
— Да, — тихо ответила Каролина. — Ты хочешь чего-нибудь выпить?
— Да дорогая, я бы выпил сейчас рюмку виски. Думаю, это не помешает и тебе, ты немного успокоишься.
— Пожалуй, ты прав. — Каролина тяжело опустилась на стул.
— Сейчас у тебя столько проблем, — сочувственно заметил Уильям. — Ну ладно, успокойся, — мягко продолжал он. — Не плачь. Слезами горю не поможешь.
— Как же мне не плакать?
— Не знаю, дорогая, но уверен, что ты должна беречь силы. Тебе нужна помощь, и я готов помочь тебе, если ты не возражаешь. Ведь необходимо разобраться со всеми его делами. Ты уже видела завещание?
— Да, — ответила Каролина. — Отец оставил все маме, что, конечно, вполне справедливо.
— Это так, — согласился Уильям. — Но все же дай мне знать, если тебе понадобится моя помощь сейчас или в будущем, договорились?
— Спасибо, Уильям, — сказала Каролина. — Я непременно это сделаю. — Она посмотрела ему в глаза и неожиданно улыбнулась. — Скажи мне, что привлекало тебя в моем отце? Ведь у вас.., ну, в общем, у вас, как я понимаю, не было сходства.
— Ты ошибаешься, — возразил Уильям. — У нас было немало общего. Например, мы оба ценили уют, красивые вещи, которые должны обязательно быть в доме, любили природу, хотя я никогда не разделял его страсти к охоте. Я вообще не понимаю, как можно убивать беззащитных животных. Кроме того, мне всегда нравилось разговаривать с ним. Мы очень любили шутить, ты же сама это знаешь. Иными словами, бывая вместе, мы отдыхали от всех проблем. Я всегда восхищался его человеческими качествами — его способностью к быстрым действиям, храбростью, готовностью рисковать. К сожалению, у меня нет этих качеств, а у тебя, по-моему, есть.
— Возможно, — сказала Каролина и ласково улыбнулась. Интересно, подумала она, что бы он сказал, узнав, какого рода риск она любит.
Уильям вскоре привык заходить к ней раз в неделю.
Он помогал ей разбирать горы деловых бумаг, оставленных отцом. Потом они ужинали и часами болтали обо всем на свете. К этому времени Жаклин уже сбежала из дому, и Уильям спасал Каролину от одиночества, а заодно и от многого другого. Она часто смеялась над удачными шутками Уильяма и с удовольствием слушала рассказы о его жизни.
Однажды вечером, месяца два спустя после смерти отца, Каролина выпила слишком много красного вина, поскольку чувствовала себя особенно удрученной. Внезапно у нес закружилась голова, и она почувствовала тошноту. Извинившись перед Уильямом, Каролина быстро вышла из комнаты.
Вернувшись, она устало опустилась в кресло и закрыла руками бледное лицо.
— Полагаю, что должна откровенно во всем тебе признаться, — сказала она. — Я беременна.
— Я уже догадался, — спокойно ответил он.
Каролина тут же рассказала ему обо всем: о Брендоне, об их связи, о своих письмах к нему и его загадочном молчании. Призналась она и в том, что не знает, где рожать ребенка и что делать после его рождения.
Уильям молча слушал ее, время от времени отпивая бренди. Закончив свой грустный рассказ, Каролина посмотрела ему в глаза.
— Ну что ты теперь скажешь? Что я сделала глупость?
— Разумеется, нет, — ответил Уильям. — Мы живем в военное время.
Удивительнее всего, что после этого разговора он стал помчать ей еще больше.