Пока. Постарайтесь пройти через это, переждать этот момент. Не делайте поспешных выводов.
– Вот уж не думала, что вы можете заниматься семейной терапией, – робко улыбнулась Пейдж, а Тригви расхохотался.
– У меня, увы, был самый печальный опыт. Так что, если происходит что‑то хорошее, можете ко мне не обращаться.
– Неужели вам пришлось так плохо? – Почему‑то она чувствовала себя рядом с ним спокойно, как со старым другом.
– Хуже, – улыбнулся он. – Наверное, наш брак был худшим из всех неудачных. Пожалуй, мне удалось прийти в себя, но вряд ли я решусь на новый эксперимент.
Она припомнила, что в тот роковой вечер Алисон сказала, что у Тригви нет приятельниц и он никогда не ходит на свидания, и Пейдж тогда еще пожалела его – он ведь такой умный и привлекательный мужчина.
– Может быть, пройдет время, и все изменится, – посочувствовала она ему, но он только рассмеялся в ответ.
– Ага, еще лет сорок или пятьдесят. Нет, я не тороплюсь совершить новую ошибку, сделать снова несчастными себя и детей. Мне и так неплохо. И дети заслужили лучшую участь. Не так‑то просто найти достойного человека.
– Когда у вас отболит сердце, может быть, это окажется проще, – мягко возразила она.
– Может быть, но я не тороплюсь, я и так счастлив, и дети тоже. А для меня это главное, Пейдж. Лучше жить одному, чем с женщиной, которая тебе не подходит.
– Наверное. Не знаю. Я‑то была замужем всего раз, с двадцати трех лет, и знала только одного мужчину. Мне казалось, что у нас все хорошо, и в одно мгновение все рухнуло. Я просто не знаю, что думать, как теперь относиться к мужу. Все произошло так быстро – за пару дней, часов или минут…
– Главное, помните, что я вам сказал, – снова предупредил он, – не принимайте решений сгоряча.
– Хорошо. – ответила Пейдж, удивляясь тому, почему она с такой готовностью рассказывала ему о своей жизни. Но ее личная катастрофа с Брэдом потрясла Пейдж до глубины души, ей нужно было выговориться, а Тригви можно было доверять. Это было необъяснимо, но Пейдж чувствовала, что он человек надежный. За эти сорок восемь часов он словно стал единственным другом, единственной опорой. Даже Брэд предал ее, а Тригви поддержал, и она этого не забудет, чем бы ни закончился этот кошмар.
Наступила полночь. Они много разговаривали, несколько раз заглядывали к Алисон и Хлое в палату интенсивной терапии. Хлоя спала, а Алисой по‑прежнему была без сознания. Тригви уже собирался домой, когда появился врач и сказал Пейдж, что у Алисой намечаются осложнения: начался отек мозга, которого они опасались, и внутричерепное давление резко повысилось. Это и была «третья травма», о которой ее предупреждали.
Врач сказал, что больше всего они боятся тромбов.
Тригви решительно остался с ней в госпитале, был вызван главный хирург. Состояние Алисон резко ухудшилось. У нее поднялось давление, пульс едва прощупывался, и это внушало врачам тревогу. К часу ночи они начали терять надежду. Пейдж не верила в то, что происходит на ее глазах… ведь еще час назад состояние Алисон было стабильно. Оно было таким уже два дня. Без всякого предупреждения жизнь снова повернулась на сто восемьдесят градусов.
К тому времени появились и остальные хирурги, и Пейдж пыталась несколько раз дозвониться Брэду домой, но попадала на автоответчик. Он не брал трубку.
Наконец она в отчаянии попросила Тригви позвонить Джейн и попросить, чтобы та сходила и разбудила Брэда. Джейн могла бы снова посидеть с Энди, если Брэд приедет в госпиталь. Но Тригви, вернувшись, только покачал головой – Джейн сказала, что Брэд так и не заехал за Энди и тот спит в ее кровати, а она сама представления не имеет, где может быть Брэд.
Он даже не звонил ей.
– Так и не позвонил?! – Пейдж была потрясена. Теперь, когда он все знает и все уже обговорено?! О чем же он думает в первую очередь – о своей сексуальной жизни или о жизни дочери?
– Она сказала, что от него не было никаких известий, Пейдж. Мне жаль. – Он взял ее за руку. Теперь он понял, что его подозрения были небеспочвенны – у Брэда Кларка наверняка есть любовница или же он напился в дугу.
Но он выбрал для этого не самое подходящее время.
Тригви было жаль Пейдж, которой приходилось в одиночку справляться со всем этим, принимать всю ответственность на свои плечи. Но его‑то этим не удивишь – он все это уже пережил с Даной.
– Не волнуйтесь, – успокаивал он ее, пока они ждали конца очередного консилиума врачей. – Он появится.
Хотя ему нечего тут делать. Да и нам, в сущности, тоже. – И все‑таки он мог бы приехать сюда, как она или как Тригви из‑за Хлои. – Вы же понимаете, что тут мы бессильны. Меня от этих больниц и лечебниц раньше просто бросало в дрожь.
– И что же изменилось?
– Дети. Я должен был привыкнуть из‑за детей, так как Дана никогда этим не занималась. А у Брэда есть вы, и он знает, что Алли в надежных руках. – Он ласково улыбнулся ей, словно извиняясь за Брэда, вовсе этого не заслуживавшего. А кто есть у нее? Если бы не Тригви, она осталась бы совершенно одна. Она догадывалась, что Брэд со своей любовницей, но не могла связаться с ним.
К ним вышел один из хирургов. Положение Алисой несколько улучшилось, но опасность оставалась. Отек был грозным признаком, следствием травмы или же операции. Врачи не хотели вселять ложных надежд, считая, что у Алисон не слишком много шансов выжить.
– Вы имеете в виду сегодня? – в ужасе спросила Пейдж. – Сегодня ночью? – Неужели они имели в виду именно это? Она должна умереть… Боже, не допусти этого!.. Пожалуйста…
Как только врачи разрешили Пейдж увидеть дочь, она поспешила в палату и сидела подле Алисон, держа ее за руку, а по щекам ее снова текли слезы. Ей казалось, что так она сможет удержать Алисон в этом мире, не дать ей ускользнуть.
Врачи разрешили Пейдж остаться, и она просидела так всю ночь, держа дочь за руку, глядя на нее и молясь.
– Я люблю тебя, – шептала она время от времени. – Я люблю тебя. – Словно Алисон могла услышать ее!
Когда рассвело, отек не увеличился, но дыхание поддерживалось только благодаря аппарату искусственного дыхания. Она еще была на этом свете. Врачи посоветовали Пейдж поехать домой. В случае необходимости ей позвонят, но, судя по всему, состояние дочери медленно стабилизируется.
В половине седьмого утра, поцеловав Алисон, Пейдж вышла в коридор. Все тело ныло и болело, голова кружилась, глаза слипались. В коридоре Пейдж, к своему удивлению, увидела Тригви, спящего на стуле. Он остался здесь на худший случай, а Брэд так и не позвонил. Он просто дерьмо, подумал Тригви, но не сказал этого Пейдж.
Он был рад не меньше Пейдж, что Алисон удалось продержаться эту ночь.
– Идемте, я отвезу вас, оставьте машину здесь, я привезу вас сюда, как только вы сможете вернуться.
– Но я могу взять такси, – попыталась возразить Пейдж. Она слишком устала даже для того, чтобы ходить, не говоря уже о том, чтобы вести машину. Если бы только Алисон выжила, думала Пейдж, садясь на переднее сиденье его машины. Если бы только они спасли ее.
– Вы держались мужественно, – тихо сказал Тригви и, наклонившись, поцеловал ее в щеку, обнял за плечи и похлопал по руке. Машина тронулась.
– Я так боялась, Тригви… мне хотелось убежать куда‑нибудь и спрятаться, – призналась она. Эта ночь была для нее чудовищным испытанием.