Она плачет. Пойдем в залу, пусть она одна… Пойдем…(Берет его под руку и уводит в зал.)
Лопахин . Что ж такое? Музыка, играй отчетливо! Пускай все, как я желаю!(С иронией.)Идет новый помещик, владелец вишневого сада!(Толкнул нечаянно столик, едва не опрокинул канделябры.)За все могу заплатить!(Уходит с Пищиком.)
В зале и гостиной нет никого, кроме Любови Андреевны, которая сидит, сжалась вся и горько плачет. Тихо играет музыка. Быстро входят Аня и Трофимов, Аня подходит к матери и становится перед ней на колени, Трофимов остается у входа в залу.
Аня . Мама!.. Мама, ты плачешь? Милая, добрая, хорошая моя мама, моя прекрасная, я люблю тебя… я благословляю тебя. Вишневый сад продан, его уже нет, это правда, правда, но не плачь, мама, у тебя осталась жизнь впереди, осталась твоя хорошая, чистая душа… Пойдем со мной, пойдем, милая, отсюда, пойдем!.. Мы насадим новый сад, роскошнее этого, ты увидишь его, поймешь, и радость, тихая, глубокая радость опустится на твою душу, как солнце в вечерний час, и ты улыбнешься, мама! Пойдем, милая! Пойдем!..
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Декорация первого акта. Нет ни занавесей на окнах, ни картин, осталось немного мебели, которая сложена в один угол, точно для продажи. Чувствуется пустота. Около выходной двери и в глубине сцены сложены чемоданы, дорожные узлы и т. п. Налево дверь открыта, оттуда слышны голоса Вари и Ани. Лопахин стоит, ждет. Яша держит поднос со стаканчиками, налитыми шампанским. В передней Епиходов увязывает ящик. За сценой в глубине гул. Это пришли прощаться мужики. Голос Гаева: «Спасибо, братцы, спасибо вам».
Яша . Простой народ прощаться пришел. Я такого мнения, Ермолай Алексеич: народ добрый, но мало понимает.
Гул стихает. Входят через переднюю Любовь Андреевна и Гаев; она не плачет, но бледна, лицо ее дрожит, она не может говорить.
Гаев . Ты отдала им свой кошелек, Люба. Так нельзя! Так нельзя!
Любовь Андреевна . Я не смогла! Я не смогла!
Оба уходят.
Лопахин(в дверь, им вслед) . Пожалуйте, покорнейше прошу! По стаканчику на прощанье. Из города не догадался привезть, а на станции нашел только одну бутылку. Пожалуйте!
Пауза.
Что ж, господа! Не желаете?(Отходит от двери.)Знал бы — не покупал. Ну, и я пить не стану.
Яша осторожно ставит поднос на стул.
Выпей, Яша, хоть ты.
Яша . С отъезжающими! Счастливо оставаться?(Пьет.)Это шампанское не настоящее, могу вас уверить.
Лопахин . Восемь рублей бутылка.
Пауза.
Холодно здесь чертовски.
Яша . Не топили сегодня, все равно уезжаем.(Смеется.)
Лопахин . Что ты?
Яша . От удовольствия.
Лопахин . На дворе октябрь, а солнечно и тихо, как летом. Строиться хорошо.(Поглядев на часы, в дверь.)Господа, имейте в виду, до поезда осталось всего сорок шесть минут! Значит, через двадцать минут на станцию ехать. Поторапливайтесь.
Трофимов в пальто входит со двора.
Трофимов . Мне кажется, ехать уже пора. Лошади поданы. Черт его знает, где мои калоши. Пропали.(В дверь.)Аня, нет моих калош! Не нашел!
Лопахин . Мне в Харьков надо. Поеду с вами в одном поезде. В Харькове проживу всю зиму. Я все болтался с вами, замучился без дела. Не могу без работы, не знаю, что вот делать с руками; болтаются как-то странно, точно чужие.
Трофимов . Сейчас уедем, и вы опять приметесь за свой полезный труд.
Лопахин . Выпей-ка стаканчик.
Трофимов . Не стану.
Лопахин . Значит, в Москву теперь?
Трофимов . Да, провожу их в город, а завтра в Москву.
Лопахин . Да… Что ж, профессора не читают лекций, небось все ждут, когда приедешь!
Трофимов . Не твое дело.
Лопахин . Сколько лет, как ты в университете учишься?
Трофимов . Придумай что-нибудь поновее. Это старо и плоско.(Ищет калоши.
)Знаешь, мы, пожалуй, не увидимся больше, так вот позволь мне дать тебе на прощанье один совет: не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки — размахивать. И тоже вот строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем выйдут отдельные хозяева, рассчитывать так — это тоже значит размахивать… Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…
Лопахин(обнимает его) . Прощай, голубчик. Спасибо за все. Ежели нужно, возьми у меня денег на дорогу.
Трофимов . Для чего мне? Не нужно.
Лопахин . Ведь у вас нет!
Трофимов . Есть. Благодарю вас. Я за перевод получил. Вот они тут, в кармане.(Тревожно.)А калош моих нет!
Варя(из другой комнаты) . Возьмите вашу гадость!(Выбрасывает на сцену пару резиновых калош.)
Трофимов . Что же вы сердитесь, Варя? Гм… Да это не мои калоши!
Лопахин . Я весной посеял маку тысячу десятин и теперь заработал сорок тысяч чистого. А когда мой мак цвел, что это была за картина! Так вот я, говорю, заработал сорок тысяч и, значит, предлагаю тебе взаймы, потому что могу. Зачем же нос драть? Я мужик… попросту.
Трофимов . Твой отец был мужик, мой — аптекарь, и из этого не следует решительно ничего.
Лопахин вынимает бумажник.
Оставь, оставь… Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы все, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти, вот как пух, который носится по воздуху. Я могу обходиться без вас, я могу проходить мимо вас, я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!
Лопахин . Дойдешь?
Трофимов . Дойду.
Пауза.
Дойду или укажу другим путь, как дойти.
Слышно, как вдали стучат топором по дереву.
Лопахин . Ну, прощай, голубчик. Пора ехать. Мы друг перед другом нос дерем, а жизнь знай себе проходит. Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего. Ну, все равно, циркуляция дела не в этом. Леонид Андреич, говорят, принял место, будет в банке, шесть тысяч в год… Только ведь не усидит, ленив очень…
Аня(в дверях) . Мама вас просит: пока она не уехала, чтоб не рубили сада.
Трофимов . В самом деле, неужели не хватает такта…(Уходит через переднюю.)
Лопахин . Сейчас, сейчас… Экие, право.(Уходит за ним.)
Аня . Фирса отправили в больницу?
Яша . Я утром говорил. Отправили, надо думать.
Аня(Епиходову, который проходит через залу) . Семен Пантелеич, справьтесь, пожалуйства, отвезли ли Фирса в больницу.
Яша(обиженно) . Утром я говорил Егору. Что ж спрашивать по десять раз!
Епиходов . Долголетний Фирс, по моему окончательному мнению, в починку не годится, ему надо к праотцам. А я могу ему только завидовать.(Положил чемодан на картонку со шляпой и раздавил.)Ну, вот, конечно. Так и знал.(Уходит.)
Яша(насмешливо) . Двадцать два несчастья…
Варя(за дверью) . Фирса отвезли в больницу?
Аня . Отвезли.
Варя . Отчего же письмо не взяли к доктору?
Аня . Так надо послать вдогонку…(Уходит.)
Варя(из соседней комнаты) . Где Яша? Скажите, мать его пришла, хочет проститься с ним.
Яша(машет рукой) . Выводят только из терпения.
Дуняша все время хлопочет около вещей: теперь, когда Яша остался один, она подошла к нему.
Дуняша . Хоть бы взглянули разочек, Яша. Вы уезжаете… меня покидаете.(Плачет и бросается ему на шею.)
Яша . Что ж плакать?(Пьет шампанское.)Через шесть дней я опять в Париже. Завтра сядем в курьерский поезд и закатим, только нас и видели. Даже как-то не верится. Вив ла Франс!.. Здесь не по мне, не могу жить… ничего не поделаешь. Насмотрелся на невежество — будет с меня.(Пьет шампанское.)Что ж плакать? Ведите себя прилично, тогда не будете плакать.