– Вы там?
От звенящей тишины волосы у нее на затылке встали дыбом.
Больше ждать не имело смысла. В глубине души Венеция знала, что в лаборатории произошло нечто ужасное. Она уже знала, что Гарольд Бертон не откроет дверь.
Венеция повернула ручку и очень медленно открыла дверь.
Кто-то отодвинул тяжелую портьеру, обычно она прикрывала окошко лаборатории. Косой треугольник лунного света высвечивал неподвижную фигуру Бертона, распластавшегося на полу. Он лежал на спине, вперившись остановившимся взглядом в потолок.
– Господь всемилостивый!
В облаке юбок молодая женщина опустилась на колени рядом с телом и трясущимися руками пощупала ему пульс. Жилка на шее Бертона была неподвижна, а кожа отдавала леденящим холодом.
Потом она увидела бутылку бренди и перевернутый стакан на столике. Напиток перелился через край и растекся по полу, отчего воздух пропитался винными парами.
– Что, черт возьми, здесь происходит? – раздался в тишине низкий, настороженный голос Гейбриела.
Венеция подскочила и резко повернулась, с трудом сдержав крик.
– Что вы здесь делаете? – выдохнула она.
– Я заметил, что вы ушли из комнаты, а потом так и не вернулись. Немного подождав, я решил проверить, что все-таки произошло.
Венеция заметила, что одной рукой Гейбриел крепко вцепился в ручку двери. Происходило нечто странное. Сконцентрировавшись на мгновение, Венеция ощутила мощный сгусток темной энергии в атмосфере вокруг Гейбриела.
– С тобой все в порядке? – спросил он.
Не дождавшись ответа, он отпустил дверную ручку и схватил молодую женщину за запястье.
– Ответь мне, – мягко повторил он. – С тобой все в порядке?
– Да. – Усилием воли она взяла себя в руки, теперь она уже четко все различает, нормальное зрение полностью восстановилось. – Да, со мной все в порядке.
Гейбриел включил газовый рожок на столе и посмотрел на тело.
– Кто это? – осведомился он.
– Гарольд Бертон. Он был фотографом.
– Ты хотела встретиться с ним?
Этот вопрос был задан ледяным тоном.
– Нет, – возразила Венеция, слегка поежившись. – То есть да. Не совсем. Не так. – Она осеклась. – Я просто вошла в комнату и обнаружила его.
– Он ранен?
– Не думаю. Крови нет.
– Он умер не своей смертью, – сказал Гейбриел.
«Интересно, почему он так уверен?» – подумала Венеция.
– Я тоже так думаю, – кивнула она.
Гейбриел внимательно посмотрел на нее.
– Что тебе известно обо всем этом?
– Кто-то вышел из лаборатории как раз перед тем, как я вошла. Думаю, он имеет отношение к делу. В любом случае он точно знает, что здесь произошло.
– Ты видела этого человека? – резко спросил Гейбриел.
– Я видела его мельком, когда он шел к лестнице.
– Ты узнала его?
– Нет.
– Ты его видела? – На сей раз вопрос прозвучал еще настойчивее, чем раньше.
Венеция покачала головой.
– Уверена, что он меня не видел. Как я уже сказала, он шел в противоположном от меня направлении. Я стояла в другом коридоре и наблюдала за ним из-за угла. Нет, я уверена, что он меня не видел. Он даже не остановился.
Гейбриел сделал шаг к столику, на котором валялся опрокинутый стакан бренди.
– Не трогай жидкость, – поспешно проговорила Венеция. – И бокал тоже, если уж на то пошло.
Гейбриел остановился и внимательно посмотрел на нее.
– Почему? – осведомился он.
Большинство мужчин испытали бы раздражение, если бы женщине вздумалось указывать им в такой ситуации. По всеобщему убеждению, при столкновении с трупами леди обычно должны падать в обморок и нюхать соли.
Венеция поняла, что Гейбриел не подвергал сомнению ее здравый смысл и способность к рассуждению, а просто хотел знать, почему она не разрешила трогать пролившийся бренди.
Сделав глубокий вдох, Венеция рассуждала:
– Существует два варианта развития событий.
– Она перевела взгляд с пустого бокала на безжизненное тело Бертона. – Вполне возможно, это самоубийство. В таких случаях это первым приходит на ум. Я очень сомневаюсь, что он по собственной воле лишил себя жизни. Ведь я знаю Гарольда Бертона.
– Что все это значит?
– Думаю, в бренди, которое выпил мистер Бертон, полиция обнаружит цианид.
Гейбриел сжал руку в кулак, затем резко раскрыл ладонь, словно пытаясь стряхнуть прилипшую к пальцам грязь. Такое нервное движение для человека, привыкшего все время держать себя в руках, показалось Венеции странным.
– Лучше все-таки расскажи мне, что именно ты делала в этой комнате? – потребовал Гейбриел.
– Это довольно запутанная история.
– Расскажи быстренько, а потом мы пошлем за полицией.
– О Господи! Полиция…
«О скандале подумаю после», – решила Венеция.
Очень коротко она поведала Гейбриелу о двух снимках, присланных ей анонимно.
– Не знаю, что было в планах у Бертона, но я подумала, что он решил запугать меня и заставить отойти от дел. Или того похуже.
– Похуже?
– Может быть, фотографии предшествовали шантажу, – проговорила она.
– Это были компрометирующие снимки?
– Нет, просто они вызывают… беспокойство. Нужно увидеть их, чтобы понять.
– Потом покажешь. Только не говори ничего про них полиции.
– Но это могут быть улики.
– Или мотив убийства, Венеция.
Она была потрясена. Внезапно у нее закружилась голова.
– Думаешь, полиция может заподозрить меня в том, что я убила Бертона? Убила из-за этих ужасных фотографий? – прошептала она.
– Не волнуйтесь, миссис Джонс. Мы сделаем все возможное, чтобы подозрение в этом деле не пало на вас.
У Венеции тревожно сжался желудок.
– Но даже если мы не расскажем полиции про фотографии, тот факт, что я одна находилась в коридоре достаточно продолжительное время, не скроешь. Именно я нашла тело. Я не смогу доказать, что до моего прихода в комнате находился кто-то еще. Наверняка полицейские подумают, что именно я подлила в бренди Бертону цианид.
– Даже если они установят, что речь идет не о самоубийстве, а об отравлении, я не думаю, что они усомнятся в вашей невиновности.
Венецию начала раздражать его спокойная властная манера.
– Почему вы так уверены в этом, сэр?
– Потому что кое-кто может обеспечить вас прекрасным алиби, – терпеливо пояснил он.
– В самом деле? И кто же этот человек?
Гейбриел развел руками.
– Ну как же, разумеется, ваш любящий, недавно воскресший из мертвых супруг.
– Но у меня нет… – Она осеклась. – Ах, ты!
– Да, миссис Джонс, я. Мы вместе обнаружили тело, когда покинули переполненный выставочный зал в поисках уединения. Уверен, все поймут.
– Что поймут?
– Если помнишь, после несчастного случая, постигшего меня во время медового месяца, сегодня мой первый вечер дома. Любой мужчина на моем месте сделал бы что угодно, только бы побыть наедине с женой после столь долгой разлуки.
Глава 14
– Существует причина, по которой фотография в течение долгого времени считалась темным искусством. – Венеция опустилась в кресло перед камином и стянула перчатки. – А точнее, две.
– Из-за применения цианида? – Гейбриел перекинул пальто через спинку стула. Не снимая фрака, он ослабил галстук и расстегнул воротничок рубашки.
Для человека, только что пережившего такое потрясение, Венеция держалась на удивление спокойно, но молодой человек видел, как она взволнована, как напряжена.
– Да, – кивнула она. – На протяжении многих лет журналы по фотографии выступали против использования цианистого калия в качестве фиксатора. – Она аккуратно положила на стол перчатки из черной телячьей кожи. – А все потому, что существует вполне эффективная и безопасная замена.