— А дядя Ники сказал, что я маленькая принцесса и могу просить, что захочу, — не переводя дыхания, продолжала Кателина. — Правда ведь, дядя Ники? — Она во весь рот улыбнулась Николаю.
— Чистая правда, золотце мое, — ответил новоявленный «дядя».
— Дядя Ники, пожалуйста, ну, пожалуйста, давай сегодня снова туда поедем! — попросила она возбужденно, сверкая карими глазенками.
— Конечно, дорогая. Если хочешь, купим еще одну новую куклу.
— Нет, я больше хочу поезд!
Ники весело усмехнулся, бросил взгляд на Алису и заметил:
— Маленькой принцессе уже недостаточно кукол. Хорошо, дитя мое, будет тебе поезд, — пообещал он.
— Мамочка, правда, дядя Ники просто замечательный? — воскликнула Кателина с искренним пылом, свойственным пятилетним детям.
Ники с хитрой улыбкой посмотрел на Алису.
— Ну что, правда, я просто замечательный?
— Мамочка, скажи «да»! — в восторге подхватила Кателина.
Алиса не успела ответить на этот каверзный вопрос, потому что Кателина трещала без передышки:
— Мамочка, я очень-очень рада, что тебе лучше! Дядя Ники так долго мне говорил, чтобы я не шумела… Как же здорово, что теперь не нужно сидеть тихо! — Не в силах усидеть на одном месте, она спрыгнула с кровати и стала носиться вихрем по комнате, спрашивая непрерывно: — Ну когда мы поедем, дядя Ники? Когда поедем?
— Когда ты позавтракаешь и Ракель тебя оденет, — ответил он, — тогда и поедем. Ну, иди, собирайся.
Девчушка радостно схватила куклу и помчалась к двери. Там она обернулась и спросила с надеждой:
— А можно мне на завтрак клубнику и пирожное? Можно, дядя Ники?
— Конечно, дорогая.
— А когда мы поедем? — спросила она опять.
— Примерно через час, — ответил Ники, потом, взглянув на Алису, так уютно лежавшую рядом с ним, добавил многозначительно: — Скорее через полтора.
Дверь за маленькой непоседой закрылась, и Алиса сказала с благодарностью:
— Спасибо тебе, что ты был так добр к Кателине.
Ники взял Алису за руку и сказал просто:
— Не за что. — А потом продолжил с ехидной улыбкой: — Впрочем, я люблю, когда меня считают добрым и великодушным. Мне пришлось развлекать твою дочурку все те три дня, пока ты лежала в забытье. Кателина все плакала, сидя у твоей постели, и Ракель никак не могла ее утешить. Мария тоже рыдала непрерывно, поэтому нам с Алексеем пришлось придумать, как отвлечь Кателину. Мы катались по главной лестнице на серебряных подносах, причем Кателину нарядили императрицей. Должен признаться, из меня император получился никудышный, но Кателина держалась царственно и с таким величием раздавала нам с Алексеем приказания, что можно было подумать, будто в жилах ее действительно течет королевская кровь. Потом мы пускали в ванной бумажные кораблики, еще я велел принести из конюшни новорожденных котят, а Мария привезла от детской модистки новые платья для Кателины.
Говоря это, Ники поглаживал Алисино запястье.
— Слава богу, что тебе стало лучше! А то фантазию свою я исчерпал и весь репертуар известных мне развлечений представил. Увы, мне этим давненько заниматься не приходилось. Воспоминания о счастливом детстве у меня весьма смутные — их, должен признаться, затмили воспоминания молодости. Итак, я рад видеть, что ты вновь полна сил и пышешь здоровьем, — продолжал Ники, обернувшись к Алисе, и в его золотистых глазах сверкнуло пламя. — Последние несколько дней мне крайне не хватало твоей теплоты и нежности. Ты — моя очаровательная, моя восхитительная грелочка, — добавил он хриплым шепотом и провел пальцами по ее обнаженному плечу. — И подходишь мне просто изумительно!
Услышав это, Алиса вдруг встревожилась. Она чувствовала себя неуверенно, отлично понимая, как легко поддаться сокрушительному обаянию Ники. Каждое прикосновение, каждая новая ласка казались ей еще одним канатиком в паутине, которая ее опутывала. Она настолько запуталась в своих эмоциях, что стала совершенно беспомощна. Она любила его без памяти и сопротивляться страсти сил не находила…
Ники ласкал ее все настойчивее. Когда он наклонился и нежно коснулся губами ее губ, Алиса почувствовала, что больше не в силах далее предаваться размышлениям. Волна желания, нахлынувшая на нее, смыла все остальное.
Некоторое время спустя Ники поднялся со смятой кровати.
— Нам надо поскорее одеваться. Кателина ждет. — Сказав это, он, как был голый, направился к двери в гардеробную и, потянув за шнурок звонка, сообщил: — Велю наполнить тебе ванную.
Не дожидаясь ответа, Ники кликнул своего камердинера и вышел. Через пятнадцать минут он вернулся, а за ним, помогая хозяину вдеть руку в рукав хрустящей накрахмаленной рубашки, вбежал камердинер. Алиса поспешно прикрылась простыней.
— Ты что, до сих пор не встала? Ай-яй-яй, Кателина очень расстроится.
— Прости. Сейчас встану. Я просто…
— В игрушечном магазине тебе понравится. У них лучший в городе товар.
Слуга вертелся вокруг него, вдевая запонки, застегивая пуговицы, распрямляя воротничок. Ники же продолжал болтать: объяснил, в каком отделе продается поезд, сообщил, что день выдался солнечный, припомнил что-то из милых Кателининых словечек и не сразу заметил, что Алиса отвечает ему как-то напряженно. Присмотревшись повнимательнее, он увидел, что она пунцовая от смущения.
— Все, Василий, достаточно, — поспешно сказал он.
— Слушаюсь, ваше сиятельство, — ответил сообразительный Василий и немедленно исчез.
Ники подошел к кровати и поцеловал Алису в щеку.
— Прости. Я не понял, что Василий тебя смущает.
— Я знаю, это глупо… Но, понимаешь… я не привыкла к тому, чтобы в мою спальню заходил слуга-мужчина.
— Я должен был об этом подумать. С сегодняшнего дня буду одеваться сам.
— Что ты! Я вовсе не хочу гнать твоего слугу. И потом, разве ты сумеешь? — извиняющимся тоном залепетала Алиса.
— Что за чушь! Василий будет только рад лишнему досугу, а одеваться сам я вполне в силах. У мужчин, слава богу, нет этих идиотских крючков и завязочек, которыми изобилует женское неглиже. Ну, милая, а теперь — скорее в ванну, а то Кателина окончательно расстроится. И не волнуйся, Василию я все объясню.
Ники вернулся удивительно быстро, уже облаченный в безупречный, кофейного цвета сюртук с коричневым, шитым золотом жилетом.
Алису одевала Мария, а Кателина сидела на пуфике и на удивление спокойно и терпеливо за этой процедурой наблюдала. Платье у Алисы по-прежнему было одно-единственное из полосатого сине-зеленого шелка, с высоким воротником. Ники велел Марии подыскать в гардеробе его матери подходящую накидку, и та быстро нашла нужную — темно-синюю, с широкой каймой.
Волосы у Алисы были убраны — подняты кверху и заколоты, и только на висках вились золотистые локоны. Окинув ее придирчивым взглядом, Ники сказал:
— Надо будет обновить твой гардероб, дорогая. К сожалению, все платья, которые оставила здесь моя мать, безнадежно вышли из моды. Накидка, впрочем, отличная. А ты, прелесть моя, — обернулся он к Кателине, — выглядишь очень элегантно.
Кателине Мария купила белое платье с зелеными бантиками и зеленое короткое пальтишко с соломенной матросской шляпкой. Все это удивительно ей шло.
— Итак, дамы, в путь! — провозгласил Ники.
Кателина помчалась вперед, и Ракель едва поспевала за своей воспитанницей. Ландо с опущенным верхом уже стояло у парадного крыльца. Оно было вычищено до блеска, четверка гнедых выглядела сказочно. Когда все расселись, кучер в парадной ливрее из зеленого бархата взмахнул кнутом и пустил лошадей рысью.
Кателина никак не могла усидеть на месте — она все время вскакивала, задавала вопросы и всячески старалась привлечь внимание дяди Ники к себе. Алиса с радостью подумала, что к новой жизни ее дочка привыкла мгновенно. Она была девочка живая, любопытная, привязчивая и все новое воспринимала с радостью. А поскольку отец избегал Кателины все пять лет, она быстро забыла о нем и не тосковала по дому — тем более что все те, кого она любила, были с ней.
Кателина уговорила Ники сначала заехать в Летний сад. В этот прекрасный день там было многолюдно, и все обратили внимание на то, что самый знаменитый в столице холостяк-князь появился в обществе молодой дамы с ребенком и няней.
Ракель с Кателиной как раз направились к пруду покормить лебедей, когда к ландо подъехали два кавалергарда. Оба они отвесили почтительные поклоны, и светловолосый лейтенант сказал:
— Добрый день, Ники. Кажется, я не имел чести быть знакомым с твоей очаровательной спутницей.
— Не имел, — довольно грубо ответил Ники. — Не смею вас задерживать, — добавил он совсем не светским тоном.
Кавалергарды, обиженные подобной резкостью, развернулись и отъехали.
— Похоже, наш полковник очень ревниво охраняет свое новое увлечение, — заметил с усмешкой молодой блондин.
— Ники, появившийся на публике с ребенком, — это зрелище уникальное. Думаешь, ребенок его?
— Не могу сказать. Девочка рыжеволосая, как и мать, а, к примеру, последний ребенок графини Соболевской оказался просто копией князя.
Между тем к Ники и Алисе подъехал еще один знакомый. Майор Чернов, сидевший в открытой коляске, приподнял в приветствии шляпу, и Ники скривился от досады.
— Как приятно увидеть вас снова, госпожа Форсеус! — воскликнул Чернов с многозначительной улыбкой.
Алиса залилась краской, смущенная его тоном и взглядом, которым окинул ее майор.
— Добрый день, — холодно ответила она.
— В последнее время тебя не видно в клубе, Ники. Да и на островах у цыган ты не появляешься. Нам без тебя скучно. Впрочем, сейчас я понимаю, что причины для отсутствия у тебя весомые.
— Не думал, что мое отсутствие столь заметно, — сухо произнес Николай.
— Не скромничай, Ники. Ты же прекрасно знаешь, что свет интересуется твоей жизнью еще с тех пор, как ты был желторотым юнцом.
— Я полагаю, у людей могут найтись занятия поинтереснее, нежели слушать глупые сплетни. А ты, Григорий, очевидно, спешишь по делам? Мы не смеем тебя задерживать, — нахмурился Ники, давая понять, что разговора поддерживать не собирается.
— Как тебе угодно. Мое почтение, мадам, — сказал Чернов вполне миролюбиво. Развернув коляску, он обернулся и на прощание подмигнул Ники. — Желаю приятно провести время. Но если произойдет то же, что с Таней, дай мне знать. Пожалуй, сделка меня заинтересует.
— Не жадничай, Чернов, — ответил Ники спокойно.
Чернов лишь усмехнулся.
— Я терпелив, друг мой, и никуда не спешу. Пустив лошадь рысью, он отъехал.
— О какой сделке говорил этот человек? — спросила Алиса, уже начиная догадываться, о чем речь. — И кто такая Таня?
— Не сердись, дорогая. Таня — моя давнишняя приятельница. И Чернов отлично знает, что ты находишься под моим покровительством, поэтому тебя донимать он не будет.
— Под твоим покровительством?..
Алиса не сразу поняла, что он имеет в виду. Господи, надо было давно догадаться… Только теперь она вдруг ясно осознала, как общество восприняло ее появление, и готова была провалиться от стыда сквозь землю. Утешало одно — родители ее не дожили до этого дня, не знают, как низко она пала и какая унизительная судьба ее ждет…
Все годы, проведенные с Форсеусом, она ждала, когда подрастет Кателина, копила деньги, надеясь рано или поздно убежать и ни от кого более не зависеть. А теперь, поддавшись обаянию князя, она лишилась последнего, что у нее было, — чувства собственного достоинства.
Больше всего ее возмутило, с какой уверенностью говорил о ней Николай — как о своей собственности.
— Кажется, я не принимала твоего покровительства, — холодно сказала она.
— Любовь моя, когда я обнаружил тебя в том амбаре, согласись, выбор у тебя был невелик, — заметил Ники вполне резонно. — Останься ты у Форсеуса, он бы продолжал тебя избивать и, не дай бог, опять бы чем-нибудь опоил, чтобы уморить окончательно. А в твоем нынешнем положении, — продолжал он с ласковой улыбкой, — согласись, немало преимуществ — особенно для женщины, которая весьма расположена к своему покровителю. Моя щедрость известна всем, и, если ты будешь и впредь так же меня удовлетворять, мы с тобой отлично поладим.
Алиса не верила своим ушам. Так значит ей надлежит его «удовлетворять», а за это он будет ей щедро платить. Ей показалось, что с ее глаз спала некая розовая пелена, и жизнь предстала перед ней во всей своей неприглядности.
— Как ты можешь так говорить?! Как ты смеешь судить о том, насколько я к тебе расположена? Более того…
— Позволь мне пробыть с тобой наедине минуты три, — перебил ее Ники, — и, уверен, мне удастся тебя убедить.
Услышав это, она вспыхнула от стыда и бессильной ярости.
— Ты слишком самонадеян, — она очень старалась говорить спокойно. — И не думай, пожалуйста, что я какая-нибудь нищенка. Мария привезла с собой мои деньги. Я ни в чьем покровительстве не нуждаюсь.
— Этих денег не хватит даже на покупку приличного платья, не говоря уж о том, чтобы содержать себя, ребенка и троих слуг, — возразил Ники со свойственной ему прямотой.
— Но я неплохо образована, молода и полна сил. Я могла бы найти место гувернантки.
— В принципе я с тобой согласен, но, к сожалению, в данной сфере деятельности ситуация такова, что надежд крайне мало. — Он говорил с явной издевкой. — Для тебя, дорогая, роль гувернантки не вполне подходит. Прости, что я говорю столь откровенно, но, боюсь, ты плохо представляешь себе реальное положение вещей. Если даже — обрати внимание, я говорю «если» — какая-то дама и наймет для своих детей такую молодую и красивую гувернантку, готов спорить на любую сумму, что не пройдет и недели, как ты окажешься в постели хозяина. Подумай, в каком преглупом положении ты окажешься, радость моя! Оставаясь со мной, ты, по крайней мере, можешь не бояться, что возмущенная жена, узнав про шалости мужа, вышвырнет тебя на улицу. А поскольку петербургских жен я знаю неплохо, можешь мне поверить. Не понимаю, чем ты недовольна, — продолжал он миролюбиво. — Мое покровительство устроило бы любую женщину. Я буду считать себя обязанным содержать и тебя, и твоего ребенка, и твоих слуг наилучшим образом.
Алиса почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы.
— Ты что, думаешь, что я игрушка? — возмутилась она. — Что меня можно купить?
— Дорогая, ну, конечно же! — простодушно воскликнул Ники. — Признай, женщина — это прежде всего прелестное создание, и предназначение ее — доставлять мужчине наслаждение. А потом она неминуемо становится матерью. Вот эти две роли женщина и играет. Сопротивляться этому бессмысленно, — добавил он рассудительно.
Алиса многое бы отдала за то, чтобы согнать выражение самодовольства с его лица.
— Ну что ж, в таком случае мне, возможно, есть смысл принять предложение Чернова, — сказала она, желая его спровоцировать. — Он богаче тебя? Если я решу стать дамой полусвета, мне надо будет все тщательно взвесить, — рассуждала она вслух. — Раз уж мне суждено быть игрушкой, то следует продать себя подороже. Я получила хорошее воспитание и образование, поэтому ценю себя недешево. Кроме того, я играю на фортепьяно, правда, должна признаться, в этом у меня больше умения, нежели таланта. Еще я неплохо вышиваю, но, боюсь, в спальне этот талант мне вряд ли пригодится… Я неплохо танцую, свободно владею немецким, французским, латынью, хотя это опять же, увы, мало ценится ночью.
К своему огромному удовольствию, Алиса заметила, что слова ее возымели действие. Николай сурово нахмурился.
— Будь добра, прекрати перечислять свои достоинства, — грубо перебил он ее и добавил ледяным тоном: — Эти пустые разговоры ни к чему. Ты остаешься со мной.
Заметив в его взгляде стальной блеск, Алиса невольно содрогнулась.
— Ты хочешь сказать, что разговоры о моей жизни пустые? — чуть слышно прошептала она.
— Ты меня неправильно поняла, дорогая моя, — ответил он спокойно, но с оттенком раздражения. — Я просто не намерен вести бессмысленные споры о твоих качествах и о том, кого ты одаришь своим расположением. Мадам, вы останетесь моей любовницей.