— Хорошо. Пит, вы не хотели бы прогуляться?
Оператор пожал плечами и вышел из комнаты.
— Строго между нами, — начала Ева. — Сколько еще эфирного времени вы можете мне выделить?
— Зачем?
— Хочу помелькать на экране. Учтите: мне нужно как можно больше.
— Я подозревала, что это не бескорыстный подарок, — вздохнула Надин. — Должна признаться, что я разочарована, Даллас. Никогда не думала, что вы тщеславны.
Ева пропустила ее упрек мимо ушей.
— Через пару часов я должна давать показания по делу Монделла. Вы можете быть там?
— Конечно. Дело Монделла не слишком громкое, но короткий репортаж можно устроить. — Надин достала блокнот и сделала в нем пометку.
— А сегодня вечером — прием в «Новой Астории». Я буду там, и мне хотелось бы…
— Торжественный ужин в «Астории»? Понятно… — Улыбка Надин стала презрительной. — Я не работаю со светской хроникой, но скажу диспетчеру. Вы с Рорком всегда вызываете живой интерес публики. Вы будете вместе?
— Я дам вам знать, где можно будет меня застать в ближайшие дни, — продолжала Ева, проигнорировав язвительное замечание Надин.
— Отлично. — Надин встала. — Может быть, на пути к славе и богатству вы случайно встретите убийцу. Агентом успели обзавестись?
Несколько секунд Ева молчала.
— Я думала, ваша работа — заполнять эфирное время и выдавать публике информацию, а не читать нотации.
— А я думала, ваша работа — стоять на страже порядка, а не прыгать перед камерой! — Надин захлопнула сумку. — Но если вам так уж хочется любоваться собой на экране, лейтенант…
— Надин! — Ева с довольным видом взглянула на журналистку. — Вы забыли о еще одном важном мотиве для убийства. О жажде сенсаций.
— Учту. — Надин, взявшаяся уже за ручку двери, вдруг замерла, обернулась и с неподдельной тревогой посмотрела на Еву. — Вы с ума сошли?! Решили поработать наживкой?
— А здорово я вас разозлила! — Ева беззаботно закинула ноги на стол. Ей было приятно наблюдать за реакцией Надин. — Вы просто готовы были взорваться, поняв, что я жажду эфира. Надеюсь, его это тоже заведет. Неужели вы не слышите, как он говорит: «Все только и твердят об этой дуре из полиции, а обо мне забыли!»
Надин подошла к столу и села рядом с Евой.
— Вы меня сделали, Даллас. Не буду распространяться о том, какими методами вы действуете…
— И не надо.
— Послушайте, я правильно вас поняла? Вы считаете, что одним из мотивов было желание оказаться в центре внимания? Он рассудил, что если убить парочку обычных граждан, о тебе заговорят, но не так громко…
— А если убить двух знаменитостей — шуму будет на много лет.
— Значит, вы решили назначить его следующей целью себя?
— Это просто попытка… — Ева задумчиво потерла лоб. — Возможно, я просто помелькаю на экране, и больше ничего.
— Или вас полоснут ножом по горлу.
— Надин, вы что, решили меня пожалеть?
— Кажется, да. — Она внимательно посмотрела на Еву. — Я сталкивалась по службе со многими полицейскими. Всегда кожей чувствуешь, кто душу вкладывает в работу, а кто просто штаны просиживает. Знаете, что меня беспокоит, Даллас? Вы вкладываете слишком уж много души.
— Я просто исполняю свой долг, — сказала Ева так серьезно, что Надин расхохоталась.
— По-моему, вы смотрите слишком много старых фильмов. Что ж, на кон поставлена ваша голова. В буквальном смысле. Постараюсь не обделить вас вниманием.
— Спасибо. И еще одно, — добавила она. — Если эта теория верна, то мишенью может оказаться любая известная женщина. Так что берегите и свою голову, Надин.
— Господи! — Надин машинально поднесла руку к горлу. — Благодарю за предупреждение, Даллас.
— Рада помочь. Это я искренне.
Не успела за Надин закрыться дверь, как раздался звонок из кабинета майора Уитни.
Очевидно, он узнал про интервью.
* * *
Проведя весь день под постоянным наблюдением камер, Ева поймала себя на том, что даже несколько удивлена, не увидев ни одной в изголовье кровати, о чем и сообщила Рорку.
— Ты сама на это напросилась, дорогая!
Она расстегивала черный с золотом пиджак от костюма, который Рорк посоветовал ей надеть на прием в «Новой Астории».
— Оказывается, это действительно не всем нравится. И как ты выносишь постоянное внимание репортеров? По-моему, противно ужасно.
— А ты не обращай на них внимания, — Рорк помог ей расстегнуть последнюю пуговицу. — И продолжай в том же духе. Мне понравилось, как ты выглядела сегодня вечером. — Он коснулся пальцем бриллианта на ее полуобнаженной груди. — Правда, в таком виде ты мне нравишься еще больше.
— Никогда я к этому не привыкну. Светская жизнь — такое занудство! Приличный вид, приличные беседы… И одежда эта не для меня.
— Лейтенанту она, пожалуй, не слишком подходит, но Еве — идет. А ты можешь быть и тем, и другим. — Он положил ладонь ей на грудь и заметил, как вздрогнули ее веки. — Тебе понравился ужин?
— Да, конечно, но… — Рорк коснулся пальцем ее соска, и Ева застонала. — Кажется, я хотела что-то тебе сказать. Но в спальне я совершенно не могу с тобой разговаривать!
— И не надо. — Он наклонился и приник к ее груди губами.
* * *
Ева спала глубоким и спокойным сном, когда Рорк разбудил ее. И сначала в ней проснулся полицейский — собранный и готовый ко всему.
— Что?! — Забыв, что она голая, Ева потянулась за пистолетом. — Что случилось?
— Извини, — он засмеялся и поцеловал ее.
— Ничего смешного! Если бы я была вооружена, тебе бы было не до смеха.
— Мне повезло.
Ева рассеянно погладила Галахада, устроившегося у нее в изголовье.
— А почему ты оделся? Что происходит?
— Меня вызывают на строительство «Олимпуса».
В спальне горел неяркий свет. Боже мой, подумала Ева, он прекрасен, как ангел! Падший ангел. И опасный.
— Там что-то случилось?
— Ничего серьезного. — Рорк взял Галахада на руки, погладил и опустил на пол. — Но лучше мне разобраться лично. Возможно, меня не будет пару дней.
— Ой! — Еву вдруг охватила паника. «Ты просто еще не проснулась», — попыталась она успокоить себя. — Ладно, увидимся, когда вернешься.
Он погладил ее по щеке.
— Будешь скучать без меня?
— Наверное. Чуть-чуть. — Рорк усмехнулся, и ей стало неловко. — Буду!
— Одевайся, — сказал Рорк, протягивая ей халат. — Я хочу перед отъездом кое-что тебе показать.
— Ты что, уезжаешь прямо сейчас?
— Полчаса у меня есть.
— Я что, должна проводить тебя и поцеловать на прощание?
— Это было бы неплохо, но сначала — главное. — Он взял ее за руку и довел к лифту. — Я решил, что тебе совершенно ни к чему терпеть неудобства, пока меня нет.
— Ты совершенно прав, лучше я поживу у себя. Я все равно буду очень занята. — Она почувствовала, что кабина остановилась, не доехав до первого этажа. — Мы что, не вниз едем?
— Пока что нет.
Рорк обнял ее, и они вышли из лифта.
В этой комнате она еще не бывала. Правда, в этом доме столько комнат, что их все и не обойдешь, подумала Ева. Но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что это… ее комната.
Все те вещи, которые были ей дороги, Рорк перевез из ее квартиры сюда. Правда, появилось и кое-что новое. Гладкий деревянный пол был застлан пушистым зеленым с голубым ковром, и на этом роскошном ковре стоял старенький Евин стол, заваленный ее папками, книгами, безделушками.
За матовой стеклянной перегородкой была кухонька со всем необходимым, дальше — выход на террасу. В углу стоял музыкальный центр, видео и телевизор. За арочным проемом виднелся комнатный садик, утопавший в зелени.
— То, что тебе не понравится, ты можешь убрать…
— Нет-нет, все очень удобно, — сказала Ева хриплым от волнения голосом. — И мило…
Рорк вдруг понял, что и сам волнуется, и сунул руки в карманы.
— Я знаю, что тебе нужно место для работы. Именно твое, личное. Мой кабинет там, за той панелью, но она запирается с обеих сторон. — Рорк не мог понять, почему он так нервничает. — Если тебе будет неуютно в доме без меня, можешь запираться здесь. Впрочем, можешь уходить сюда, и когда я вернусь. Сама решай, как тебе лучше.
— Да, сама… — повторила она и обернулась к нему. — Ты все это сделал для меня?!
— Даже не могу представить, чего бы я для тебя не сделал.
— Я начинаю всерьез в это верить. — Никто никогда не делал для нее столько. И никто никогда так ее не понимал. — Похоже, я становлюсь счастливой женщиной.
Он открыл было рот, собираясь сказать что-то довольно резкое, но решил сдержаться.
— Черт с ним! Мне надо ехать.
— Подожди, Рорк. — Ева подошла к нему, чувствуя, что он едва сдерживается, чтобы не взорваться. — Я тебя не поцеловала на прощание, — шепнула она и сделала это, причем с такой страстью, что у него ноги подкосились. — Спасибо! — Он не успел ответить, и она снова поцеловала его. — Это за то, что ты всегда знаешь, что мне нужно.
— Рад стараться. — Он взъерошил ей волосы. — Скучай по мне.
— Уже скучаю.
— И не рискуй понапрасну. — Он вдруг поцеловал ей руку.
— Счастливого пути! — крикнула Ева, когда он вошел в лифт. — Я тебя люблю, — добавила она, заметив, что двери уже закрываются.