– Это в обществе-то двух развеселых холостяков вроде нас с Эриком? Да никакая девушка не упустит такой возможности.
Эрик поморщился от этих слов, и хотя на лице его деда не так легко было прочесть его чувства, мне показалось, что он испытывает ту же неловкость. Другая женщина, та, которая показалась мне очень красивой, засмеялась и сказала:
– Вероятно, никто не представил ей работу в этом свете.
Я не переставала удивляться, почему, хотя никто из них никогда не видел мисс Хайс, Маргарет была так уверена, что она привлекательна, – если только это не входило в условия получения работы. И еще я удивлялась тому, зачем понадобилось Бертрану сделать так, чтобы мне стало известно, что он свободен.
Полная добродушная женщина заговорила впервые за все время.
– Я не понимаю, из-за чего все эти споры, – сказала она приятным голосом. Ее произношение, к моему удивлению, было не только нью-йоркским, но однозначно напоминало Бруклин. – Люди сплошь и рядом пропускают поезда. Она объявится завтра утром.
– Не сообщив дяде об изменении в своих планах, Элис? – ворчливо спросил лысоватый человек с ван-дейковской бородкой. – Это же выглядит совершенно... неприемлемо. – Он говорил без акцента, но с какой-то странной интонацией, происхождение которой я затруднялась определить. Испанец? Нет, больше похож на француза. Так оно и было. – Возможно, следует позвонить в агентство и отказаться от ее услуг.
Он повернулся к Бертрану, но прежде, чем он успел что-то сказать, мистер Мак-Ларен холодно заметил:
– Это уж я буду решать, Луи.
– Конечно ты, – подтвердила Эллис, – К тому же я готова поклясться, что в этот самый момент телеграмма лежит на почте. Вы же знаете, что Кларенс не передает их по телефону, если у него есть возможность послать своего сынишку, чтобы получить чаевые. Вероятно, он только ждет, когда кончится буря, чтобы прислать телеграмму сюда. А теперь, пожалуйста, скажите Гаррисону, что пора обедать.
– Элис, Элис, ты всегда такая чувствительная, – заметил мистер Мак-Ларен. – Вы, разумеется, присоединитесь к нам, мисс. Я боюсь, что во всей этой суете мы так и не спросили вашего имени.
– Пэймелл, Эмили Пэймелл. С вашей стороны очень любезно пригласить меня к столу. Но, честно говоря, я не могу остаться. Я же должна еще добраться до Калхаунов, а это неблизко. Кроме того, – прибавила я, стараясь не смотреть на блестящее серебро, на китайский фаянс, на хрустальные бокалы, наполненные вином, – кроме того, не можете же вы сажать за стол всякого, кто забредет сюда ночью. Я не хочу обременять вас.
Мои слова рассмешили Бертрана.
– Если бы вы только знали, как мало народу забредает в эти места по ночам.
Однако на мистера Мак-Ларена мои слова подействовали по-другому.
– Обременять нас! Мисс Пэймелл, мы так виноваты перед вами, что будем только очень рады, если вы с нами пообедаете. Это хоть как-то смягчит нашу вину.
– Это было простое недоразумение. Со всяким может случиться.
– Не забывайте, что, когда вы доберетесь до Калхаунов, будет уже слишком поздно, чтобы обедать. Вы же не захотите, чтобы ради вас одной собирали на стол? Я уверен, нет.
– Да им это и в голову не придет. – Слова Бертрана совпали с моими мыслями. Он подошел и подвел меня к пустому стулу рядом с его собственным. – Теперь садитесь, и мы наконец сможем поесть.
Он заставил меня сесть и налил мне вина. Я уже собралась приступить к еде, нехотя, но в то же время как следует проголодавшись, перед тем как отправиться по назначению.
Но Эрик все испортил.
– Что вы издеваетесь над ней? – резко спросил он. – Все в конце концов не так уж и плохо. Мы же не законченные людоеды.
– Разве? – Брови Бертрана взлетели вверх, как темные крылья.
– Берусь утверждать, что мы ей представляемся именно такими.
– Не будь идиотом, Берт. Мисс Пэймелл, вам придется смириться с тем, что сегодня вы уже никуда не поедете.
– Я, я ничего не понимаю, – промямлила я.
– Слушайте все! – Эрик вскочил и театральным жестом откинул тяжелую бархатную штору. Молния сверкнула как будто прямо в комнате. От удара грома задрожали тарелки на столе и заметались язычки свечей. Мне показалось, что такого громкого ветра и дождя я никогда прежде не слышала.
– Эрик, прекрати! – недовольно сказала Маргарет. – Ты же подожжешь дом. Мы и так знаем, что там буря, и нет никакой необходимости тащить ее в комнату.
Эрик опустил занавеску. Вошел Гаррисон, неся в руках серебряную супницу с чем-то очень аппетитным.
– Было очень непросто добраться сюда со станции. А сейчас стало только хуже. Было бы неразумно снова пускаться на машине в это месиво.
– Но я не могу остаться здесь на ночь!
– Почему нет! Что тут такого? Я отвезу вас утром. Здесь полно комнат. А если, – губы Эрика искривились в улыбке, – если вы просто заботитесь о приличиях, то здесь достаточно компаньонок для вас.
– Но я не могу! – почти крикнула я. – Я хочу сказать, миссис Калхаун будет обо мне беспокоиться, гадать, что со мной случилось, – прибавила я, понимая, что для девушки с хорошими манерами я веду себя слишком резко. – Она же может даже... может, скажем, позвонить в полицию.
На это Бертран с Эриком расхохотались, и даже Луи снизошел до улыбки.
Элис взялась за ложку.
– Мисс Пэймелл, вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? Зачем ей так поступать только из-за того, что ее служащая до сих пор не объявилась? Мы же не звоним в полицию из-за того, что не приехала мисс Хайс?
– Может быть, мисс Пэймелл считает, что мы должны были бы это сделать, – заметил мистер Мак-Ларен.
– Ой, дядя Дональд! – воскликнула Эллис, – Не может же она быть настолько глупой!
– Не нужно так волноваться, – посоветовал Бертран, вкладывая в мои пальцы ножку бокала с вином и поднимая его к моим губам. – Воспринимайте это как приключение, расслабьтесь и наслаждайтесь. Будет что рассказать подружкам, когда вернетесь в школу. Как будто бы я все еще школьница!
– Я не могу этим наслаждаться. Я хочу сказать, что не знаю вас, а вы не знаете меня и что Калхауны меня ждут!
Смуглое лицо Эрика снова стало непроницаемым и враждебным, синие глаза смотрели на меня с ледяным презрением.
– Может быть, вы рассчитываете, что я поеду под дождем и ветром, чтобы – пусть хоть с риском для жизни – доставить вас к расстроенной Джойс Калхаун? Или, может, вы думаете, что мы одолжим вам – человеку совершенно чужому, как вы сами заметили, – одну из наших машин?
– Нет, конечно, – тихо ответила я, – но я просто хотела бы дать знать Калхаунам... об этом недоразумении, если можно так сказать.
– Вы что, собираетесь отправиться туда пешком?
Я начинала злиться.
– Для этого, – сообщила я, – существует телефон.
– Я боялся, что вы вспомните об этом. – Он вздохнул. – Ну хорошо, я сейчас позвоню, и покончим с этим.
– Но почему вы? Это я должна позвонить ей. – Я сделала движение, чтобы встать, но сидевшая рядом красавица протянула руку, удерживая меня. Это был очень театральный жест. Все-таки, где же я видела ее?
– Нет, мисс Пэймелл, пусть уж он примет на себя шквал негодования Джойс, – сказала она чарующим голосом, в котором угадывались те же интонации, что и у бородача. Эрик вышел из комнаты, и она добавила: – Все произошло по его вине, и он вправе за это немного пострадать.
Мной завладели очень неприятные мысли, особенно когда я вспомнила свое первое впечатление о будущей хозяйке.
– Вы говорите так, словно миссис Калхаун...
– Настоящее чудовище, определение подходит. – Это слово красавица произнесла на французский манер.