Это просто не могло быть правдой. Она посмотрела на девочку со светлыми волосами и опять на Зака. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но ей не удалось издать ни звука.
– Папа, мне холодно, – громко крикнула девочка. – И мне еще нужно написать сочинение о внутренней красоте.
Колени Оливии чуть было вновь не подогнулись. Она закрыла глаза, и слова девочки эхом прозвучали у нее в голове: «Сочинение о внутренней красоте…». Оливия написала сочинение о внутренней красоте для конкурса за год до своей встречи с Заком.
– Одну минутку, – крикнул он в ответ и повернулся к Оливии: – Ты остановилась в коттедже?
Оливия кивнула, не отрывая глаз от девочки.
– Давай встретимся в «Баркенз лаундж» сегодня вечером. Ты еще помнишь, где это? На окраине города. Там мы сможем спокойно поговорить.
– Ты можешь просто прийти в коттедж, если хочешь, – предложила она.
Зак покачал головой:
– Я бы предпочел встретиться на нейтральной территории. В семь?
Оливия кивнула, и он вернулся к беседке.
Оливия, чувствуя, что ноги снова вот-вот откажут, поспешила в беседку и успела как раз вовремя сесть на скамейку.
«Твой отец передал мне нашу новорожденную дочь и чек на двадцать пять тысяч долларов…»
«…ограничиваешься открыткой и чеком…»
«Наш ребенок сидит вон там…»
Оливия закрыла лицо руками. Крик поднялся и тут же умер у нее в груди.
Это просто не может быть правдой. Не может.
Она вспомнила лицо отца и поняла, что это вполне может быть правдой.
Оливия посмотрела на парковку перед ратушей. У сверкающего красного автомобиля Зака стояла привлекательная женщина. В тот момент, когда Оливия обратила на них внимание, она провела пальцем по его щеке. Подружка? Жена? Оливия не заметила, было ли у Зака на пальце обручальное кольцо.
Она заставила себя встать. Ей нужно было вернуться обратно в коттедж, к телефону. На свете был только один человек, который знал и мог рассказать ей правду.
Мать.
– И кто эта милашка? – поинтересовалась Кайла в тот момент, когда Зак вырулил с парковки.
Его пальцы дрожали на рулевом колесе. Он сжал его крепче, чтобы скрыть волнение.
– Ты имеешь в виду Марни?
– Нет, пап. Блондинку.
Зак с самого начала понял, о ком говорит дочь, просто не был готов к ответу на ее вопрос.
Что, черт возьми, происходит? Что, черт возьми, Оливия Седжуик делает в Блубери?
– Это женщина, которую я знал много лет назад, – сказал он наконец, мельком взглянув на Кайлу.
Он внезапно понял, что у Кайлы были скулы Оливии и ее овал лица. Длинные изящные пальцы Оливии. У Зака была только одна фотография Оливии, на которой ей было шестнадцать, и он никогда не позволял себе смотреть на нее. Когда Кайле исполнилось пять лет, она спросила, есть ли у него фотографии мамы, и он отдал снимок дочери.
Несколько месяцев Кайла держала его под подушкой. А затем сказала, что хочет убрать с глаз, чтобы не видеть мать, которая ее бросила. Зак пытался уговорить Кайлу поделиться своими чувствами, оплатил дорогой курс терапии, но Кайла ни под каким предлогом не желала говорить о ней.
Зак понятия не имел, куда Кайла убрала фотографию, но был уверен, что она спрятана где-то у нее в комнате. Как бы то ни было, его воспоминания об Оливии поблекли за эти годы, и он забыл эти маленькие детали, например, ее скулы. Он знал только, что когда смотрел на Кайлу, она напоминала ему Оливию.
– Она такая красивая, – протянула Кайла. – Вот бы мне стать похожей на нее.
«Ты и так на нее похожа, – подумал Зак. – В твоем характере больше от меня, но внешне ты очень похожа на мать».
– Это твоя бывшая девушка? – спросила Кайла. Зак кивнул, и она хихикнула. – Такая неуклюжая. Сначала уронила кофе, а потом и сама угодила в лужу.
– Она рассмеялась, но затем открыла папку с материалами по конкурсу «Истинная красота» и погрузилась в чтение.
Зак тяжело вздохнул. «Слава Богу», – подумал он. Он не был готов к вопросам. Он не собирался лгать дочери по поводу того, кто такая Оливия, но ему нужно было время, чтобы подумать, чтобы решить, что и как сказать.
Ему нужно было поговорить с Оливией и выяснить, что она делает в Блубери, каковы ее намерения.
«Наш ребенок родился мертвым…»
Что все это значит? Неужели отец Оливии и вправду сказал ей, что ребенок родился мертвым? На такое, казалось, не способен даже Уильям Седжуик. А может быть, и нет. А как насчет врача и медсестры? Неужели им заплатили?
Или Оливия лжет ему? Нет, он все выяснит. И выяснит в ближайшее время.
Задыхаясь от бега, Оливия упала на диван в гостиной и посмотрела на телефон. Всего один телефонный звонок отделял ее от правды.
Она подняла трубку. Рука дрожала, и Оливия досчитала до десяти. А затем до двадцати.
Она набрала номер. Мать ответила после первого же гудка:
– Алло, Кандас Герн слушает.
Оливия молчала.
– Алло? – повторила мать.
– Мама, это я, – сказала она. Оливия поднялась с дивана и принялась ходить по комнате взад и вперед. – Перейду сразу к делу. Мне нужно, чтобы ты сказала правду.
– Какую правду, дорогая?
Оливия остановилась.
– Правду о моем ребенке.
На мгновение на том конце провода повисло молчание.
– О твоем ребенке? Оливия, я не вполне понимаю…
Нет. На этот раз ей не удастся отвертеться одним из своих любимых «понятия не имею, о чем ты говоришь», произнесенных невинным голосом.
– Я только что столкнулась с Заком Арчером. А с ним была наша дочь.
Теперь настал черед матери изумляться:
– Что значит «наша дочь»? О чем ты?
Оливия вновь принялась мерить комнату шагами.
– Черт побери, мама, не лги мне! Расскажи всю правду, немедленно!
– Оливия, я понятия не имею…
– Мама, мне соврали? Мой ребенок выжил?
– Нет! – настаивала мать. – Ребенок был мертвым. Мне доктор так сказал. И та грубая медсестра сказала то же самое. У меня есть копия свидетельства о смерти.
Оливия закрыла глаза и покачала головой.
– А мог Уильям заплатить врачу? Может, они подделали свидетельство о смерти.
– Боже, Оливия, я не знаю. Зачем ему это делать? Зачем выставлять ребенка якобы умершим, если ты и так была согласна на усыновление?
Да, почему? В этом не было ни малейшего смысла. В любом случае она вернулась бы домой без ребенка.
– Оливия, что ты имела в виду, когда говорила, что видела Зака Арчера с твоей дочерью?
Оливия тяжело вздохнула.
– Я имела в виду, что он здесь, в Блубери, и что он сказал, что наша девочка жива и здорова. Она была с ним, но стояла довольно далеко и не слышала нашего разговора.
– Ничего не понимаю, – сказала мать. – Отец занимался усыновлением, он сказал, что знает отменного юриста, что ребенок попадет в замечательную семью. – Она выдохнула. – О Боже, Оливия. Что же он натворил? – Она помолчала. – Я немедленно вылетаю. Тебе нужна моя под…
– Нет, мама, – перебила ее Оливия. – Я ценю твое желание помочь, но если эта девочка моя дочь, если Зак говорит правду, то мне следует действовать самостоятельно. И быть крайне осторожной.
И это еще мягко сказано.
Глава 6
Оливия подъехала к «Баркенз лаундж» за несколько минут до назначенного срока. На стоянке было несколько машин, но машины Зака еще не было.
Она зашла внутрь и села за один из круглых столиков в глубине зала. Она думала, что это будет больше похоже на бар, но заведение оказалось уютным ресторанчиком. Всю стену за барной стойкой занимало меню, написанное мелом на грифельной доске. Музыкальный автомат играл песню Джонни Кэша. Приятная пара играла на бильярде в конце зала. Несколько человек сидели у барной стойки, но знакомых не было.