Поэтому, когда они вернулись из Петербурга, Джон и Скотти решили, что подыщут что-нибудь не слишком дорогое, но приемлемое по географическому принципу.
Офис Джона находился в Белгрэвиа, а студия «Уорлд Мэкс», где Скотти работал фотографом-дизайнером, была на втором этаже Рэдио-хаус на Риджент-стрит, что как раз напротив «Хард-Рок-кафе». Поэтому апартаменты на втором этаже домика в Беркенсвич, на севере Лондона, их обоих вполне устроили.
Хозяин домика, семидесятитрехлетний вдовец Хьюго Бушо – с ударением на вторую гласную, – фамилию свою взял от француженки жены, которую притащил на остров из Нормандии с большой немецкой войны… Старина Хью так любил свою Лизу, что, когда в девяносто седьмом она умерла от рака, не дотянув до золотой свадьбы всего полтора месяца, Хьюго перестал принимать пищу, и, кабы не соседи, что вовремя просигнализировали в социальную службу спасения, старик уже к Новому году отправился бы вслед за своей Лизой…
После трех месяцев реабилитации в дурдоме Хью отпустили, но страховая компания дала ему совет – пустить в дом постояльцев… С первыми квартирантами старине Хьюго не слишком повезло. На мансарде они принялись выращивать коноплю. И умный участковый инспектор не то чтобы унюхал, он дедуктивно вычислил любителей каннабиса по не меркнущему ночью яркому свету ламп, которые стимулировали быстрый рост полезного растения…
Ребят увезли. А Хью даже и не успел к ним привыкнуть.
Вторым квартирантом Хьюго Бушо был египетский журналист, который приехал в Англию писать книгу о Суэцком канале… А может, он выдавал себя за журналиста. Но документы у него были в порядке, и Хью даже начал было привыкать к арабу, что днями выезжал в Лондон, а ночами все долбил свой ноутбук… Но однажды араб уехал десятичасовым автобусом, а назад не вернулся. На этот раз участковым инспектором не ограничилось. Понаехали какие-то важные чины, составляли опись вещей… Протоколы, допросы, всякая рутинная полицейская мура…
Джон и Скотти стали третьими жильцами домика в Беркенсвич. То, что Джон и Скотти были «голубыми», старину Хьюго нисколько не волновало. Лишь бы постояльцы не исчезли потом, как журналист-египтянин, и лишь бы не растили на мансарде марихуану… Чтобы участковый инспектор не лез с протоколами и не тащил бы в дом соседей – понятыми… Хью был в ладах с законом, но все равно органически не переваривал полицейских. К геям он и то спокойнее относился. А что! Вполне приятные ребята. Один программистом работает, а другой – фотографом… И деньги сразу за шесть месяцев вперед дали, не торгуясь.
Джон и Скотти наняли весь второй этаж и мансарду. Две комнаты на втором и одну на третьем. Это было более чем достаточно для двоих взрослых мужчин. Кухня была на первом, но старик Хью ею не пользовался, предпочитая на спиртовке варить инстант-супы из пакетиков…
Скотти острил, что у безумного старика и вода – тоже «инстант», и тоже в пакетиках в виде сухого порошка.
Тем не менее, они ладили. И старик Хью даже удостаивался совместных просмотров футбольных матчей…
На второй этаж старик не поднимался из-за подагры. Правда, случалось, Джон и орал на Хью, что тот полный мудозвон, раз болеет за свой «Ипсвич» и все поминает Бобби Хэлтона и Томми Бойла, которые последний гол свой забили за десять лет до того, как родился Джон…
И тем не менее, они ладили. А что старику еще надо? Надо, чтоб в доме кто-то был.
Чтоб в доме слышались шаги людей… Особенно бессонными ночами, когда думается об ушедшей Лиз…
Джона и Скотти устраивал этот домик на Севере, практически не в Большом Лондоне, а в графстве Миддлсекс, потому как за семьсот квадратных футов они платили здесь вдвое меньше, чем прежде Скотти платил за четыреста квадратных футов на Лестер-Сквер… Утром Джон на машине подбрасывал его до метро, а назад Скотти приезжал уже сам – семичасовым вечерним автобусом.
Как-то весной Джон отрабатывал недельную повинность на выставке телекоммуникационных систем. Его маленькая фирма арендовала в выставочном павильоне небольшой закуток, где был устроен обычный для таких случаев стенд с рекламными буклетами и образцами. Сотрудники фирмы парами отбывали нудную и скучную обязанность, сидя за компьютерами, декалитрами поглощая бесплатный представительский кофе и свертывая челюсти в перманентном приступе зевоты. Все время работы на выставке хронически хотелось спать. К их стенду подходили редко – и сам стенд не очень-то броский, и фирма, каких на рынке софта миллион с хвостиком, да и товара особенного, именно по теме выставки, не имелось. Так, сопутствующие аналоги…
Джон с озабоченным видом сидел за компьютером, Мэгги – пятый раз за неделю перекрашенная, на этот раз из рыжей ирландки в черноволосую испанку, – листала какие-то журналы. Джон был за старшего. Как инженер фирмы, он должен был быть готовым ответить на все вопросы вероятных клиентов, а Мэгги – duty secretary [16] – угощать маловероятных клиентов кофе и минералкой, дарить улыбки и буклеты, записывать в книгу регистрации данные о гипотетических покупателях.
Тогда к ним в закуток и зарулила маленькая делегация с русского телевидения. Их было трое. Два господина – один из них толстый американец, державшийся высокомерно и по-хозяйски, другой, наоборот, худой и подобострастно-услужливый русский. И с ними баба – типичная немочка.
Мэгги заученно улыбалась и, подавая воду, принимала визитки.
Джон оторвался от игры в космическую стратегию и принялся объяснять, что их фирменный софт – самый дешевый на сегодняшнем рынке, и что все прогрессивные пользователи, которые с умом, обязательно должны сделать правильный выбор, угадай с двух раз, в чью пользу!
Они с немочкой переглянулись. Немочка скучала. Толстый американец был явно не в ее вкусе. А худой подобострастный русский – не ее уровня.
Джон улыбнулся ей краешком губ.
И она тоже улыбнулась и отвела глаза.
Когда гости отошли, Джон взял у Мэгги визитницу и посмотрел карточки.
Дэвид Вулфорд. Шеф департамента зарубежных представительств Си-би-эн.
Это была визитка толстого.
Игорь Аранович. Вице-президент ЗАО «Останкино-теле-медиа-груп ».
Это была визитка худого и подобострастного.
Астрид Грановски. Генеральный директор Московского представительства Си-би-эн-ньюс.
Это была визитка улыбчивой немочки.
И точно! Джон не ошибся. На обороте она накарябала номер своего мобильного телефона.
Джон набрал номер. Гудок. Соединение.
– Это из «Ипсвич Софт Интертеймент», меня зовут Джон, мы знакомы по бизнесу.
– Я узнала. Чем могу помочь?
– Помогите решить проблему одиночества.
– Каким образом?
– Давайте вместе поужинаем, а потом вы разделите со мной двухспальную койку в мотеле, о’кэй?
Они дежурно перепихнулись и расстались с вежливым разочарованием.
Астрид сразу затосковала по своей картине, изображавшей худенькую девушку в белых чулках…
Джон еще раз поклялся себе, что больше не станет изменять Скотти. Тем более – с бабами.
И Бог наказал за измену. Горе обрушилось с неожиданностью июльской грозы. Мотоциклист сбил Скотти, когда тот, сойдя с автобуса, переходил дорогу. По-школьному выскочив на проезжую часть перед самой мордой красного дабл-деккера «Бритиш Лэйлэнд». И налетевший из-за автобуса мотоциклист убил его своим пластмассовым шлемом. Угодившим в голову и мгновенно размозжившим ее.
Одного шлем спас. Другого убил.
Джон не трансформировал свое горе в гнев на незадачливого мотоциклиста. Просто проплакал три дня кряду.