Я не видел в этом ничего особенно, но объяснять, что да почему, не хотелось.
- Тебе понравилась моя книга, Ивен?
- Более чем.
- И ты согласен с ее содержанием?
- Настолько, что сочту за честь перевести ее.
- Наоборот, это большая честь для меня. Но, Ивен, ты не задумывался, почему я написал эту книгу?
- Полагаю, причина тому - внутренняя убежденность в собственной правоте. И желание видеть отдельные республики на месте Югославской федерации.
Он меня прервал, покачав головой.
- По более важным причинам, Ивен. И по менее важным. Но самая главная из них - я ненавижу войну. Я воевал. Убивал людей, видел, как вокруг меня гибли люди. Я хочу, чтобы больше никаких войн не было.
Он глотнул коньяка.
- Но война всегда была с нами и, боюсь, никуда не денется и в будущем. Я знаю, как воевали в прошлом. Всю жизнь я изучал историю, Ивен, и знаю, как начинаются войны, как в них втягиваются большие страны, как растет численность противостоящих друг другу армий. Мы живем в мире огромных стран, не так ли? Китай, Россия, Соединенные Штаты, Общий рынок Западной Европы, социалистический блок Восточной Европы. Большие страны и объединения стран. Давно ушли те времена, когда два маленьких государства воевали друг с другом, а человек мог мирно жить в пятидесяти милях от поля боя, в другой стране, и война эта никоим боком его не касалась. Маленькие страны устраивали маленькие войны, маленькие армии сражались в маленьких битвах, но мир жил своей жизнью. Но представь себе войну между Америкой и Россией, Америкой и Китаем, Китаем и Россией? Куда деться простому человеку? Где спрятаться? И что после такой войны станет с этим миром?
Я бросил в рот несколько виноградин, пожевал. Следовало подняться и продолжить путь к границе, но он слишком хорошо говорил, и мне хотелось его послушать.
- Легко представить себе Югославию, разделенную на пять или шесть республик. А теперь представь себе Китай, разделенный на два десятка провинций, свою страну, разделенную на пятьдесят независимых штатов, Советский Союз, разделенный подобным образом. Тогда не будет больших войн, Ивен. Тогда не будет людей, которые своим решением могут уничтожить весь мир, тогда мирный человек, увидев приближающуюся войну, сможет перебраться из одной деревни в другую, где война его не коснется, - он тяжело вздохнул, сел. - Вот почему я написал эту книгу. Не потому, что жду, как Югославская федерация распадется сама по себе. Дело в том, что я - старик, уставший от войны, которому хочется спокойно умереть в Савнике в полной уверенности, что бушующие в мире бури его не заденут.
Милан Бутек встал.
- Но это уж слишком философская речь для черногорского крестьянина, не так ли? Так что пора возвращаться в роль. Пошли.
И мы пошли, он и я, как пара радующихся жизни крестьян, меж рядов виноградных лоз, к венгерской границе.
Глава седьмая
На югославской стороне границы забор возвышался на восемь футов. Нижние семь - металлическая сетка, восьмой - колючая проволока. В тридцати ярдах от первого забора расположился его венгерский собрат, пожалуй, на фут или два выше. А между заборами - полоска ничейной земли, усеянная следами пограничников. К счастью для нас, через сетку не пропускали электрический ток, зато рядом не было деревьев, забравшись на которые мы могли бы перелезть через заборы. И по обе стороны заборов тянулись бесконечные виноградники.
- У тебя есть план, Ивен? - спросил он.
- Нет, - ответил я, - плана у меня нет.
- Сможем мы прорезать дыру в сетке?
- Я не взял с собой ножниц, режущих металл. И потом, на это ушло бы слишком много времени. Я могу поднять тебя, Милан.
- Да, но как ты сам перелезешь через забор?
Я ему не ответил. Подумал о том, чтобы вернуться к шоссе и каким-то образом пройти через КПП.
Будь я один, возможно, и попытался бы, но с Бутеком не мог идти на такой риск. Ставки слишком высоки, а он в этой игре новичок.
И тут меня осенило.
- Лестница. Палки.
- Не понял.
- Лозу поддерживают палкой, чтобы она не лежала на земле. Давай поглядим, что это за палки, - я освободил ближайшую палку от лозы, выдернул ее из земли. Прямоугольный брусок длиной в четыре фута и сечением один на два дюйма. Я отнес его к забору, приставил к очку сетки, надавил. Брусок пролез, пусть и с натягом.
- Нам нужна дюжина таких палок. С их помощью мы переберемся через забор.
Он не стал задавать лишних вопросов. Мы работали быстро, выдергивая палки из-под лоз. Когда набралась дюжина, я вставил их до половины в ячейки сетки, расположив равномерно по высоте.
- Ступеньки, - пояснил я.
- Но они выдержат наш вес?
- Выдержат, если поддерживать их снизу. Я тебе покажу.
Я присел, и Бутек забрался мне на плечи. Сумел сохранить равновесие, пока я осторожно выпрямлялся.
- Сможешь ты переступить через колючую проволоку и поставить ногу на верхнюю палку? - спросил я. - Делать этого не надо, только скажи, сможешь или нет.
- Смогу.
- Хорошо, - я схватился за верхнюю палку со своей стороны.
- Давай.
Одна из ног покинула мои плечи и переместилась на палку, уже по другую сторону колючей проволоки. Всем своим весом я удерживал палку. Вторая нога последовала за первой.
- Ивен?
- Что?
- Куда мне поставить вторую ногу?
- Не знаю, - что еще я мог сказать? - А может, ты прыгнешь?
- Попробую, - ответил он и прыгнул.
Как только палка с другой стороны забора освободилась от веса Бутека, меня бросило на сетку.
Бутек приземлился, как кошка. Шапка с него слетела, парик тоже, но он повернулся ко мне с торжествующей улыбкой на лице.
- Ты в порядке, Ивен?
- Да, конечно, - ответил я, хотя вопрос этот следовало задавать мне. Все-таки он прыгал с высоты семи футов. - А ты?
- Все отлично. А как ты заберешься на забор?
Я ему показал. Теперь пришла его очередь своим весом удерживать палки в горизонтальном положении. Забравшись на самый верх, я перекинул правую ногу через колючую проволоку и встал, балансируя, на верхней палке. А потом оттолкнулся обеими ногами, одновременно перекинув левую ногу через колючую проволоку. Каким-то чудом не задел ее, приземлился на обе ноги, потом коснулся земли руками, перекувыркнулся через голову, словно так и задумывалось, и встал на ноги. Второй раз у меня такого бы никогда не вышло, но, думаю, София и ее гимнастки сочли бы мое выступление блестящим.
Милан тепло поздравил меня.
- Сразу видно, Ивен, что ты долго и упорно тренировался.
- Приходилось, - ответил я. Собственно, падал я лишь один раз, с дерева, когда пересекал границу Италии и Югославии, но впервые мне удалось совместить падение с элементами акробатики.
- А теперь?
- Вытащим палки и проделаем то же самое с венгерским забором.
Некоторые из палок не желали вытаскиваться, словно приварились к металлической проволоке. Но мы с Миланом все-таки вырывали их одну за другой и переносили через ничейную землю. На венгерской стороне мы видели точно такой же виноградник, разве что с чуть увеличенным расстоянием между шпалерами. Меня всегда удивляло, что переход границы обычно не сопровождался кардинальными изменениями местности. Это только на карте территория меняет цвет, а в действительности граница действительно является инородным элементом, не имеющим ничего общего с жизнью.
Палки мы вставили в венгерский забор. Я опустился на колени, Милан во второй раз встал мне на плечи. То ли он набрал вес за последние минуты, то ли я заметно ослабел, но подняться мне удалось с трудом. Однако я поднялся, поддержал палку снизу, и Бутек, уже в шапке и парике, птичкой перемахнул через забор, приземлился кошкой и, сияя, как медный таз, повернулся ко мне.