Параллельно, как обычно, ел пять раз в день, получал и отправлял письма, ходил на различные встречи и лекции, учил с помощью аудиокассет тайский язык, сложный, между прочим, с алфавитом, на котором черт ногу сломит. В общем, жил полнокровной жизнью. И при этом старался начисто забыть про Карлиса Миеловисиаса и его рижскую возлюбленную.
С последним я бы справился легче, если бы Карлис не продолжал напоминать мне о данном ему обещании. Разумеется, более чем неназойливо, тем самым только усиливая чувство вины. Я находил в почтовом ящике то фотографию девушки, то письмо от человека, который ее знал, то выдержки из газетных статей о Латвии.
Наверное, в конце концов он бы своего добился, и я отправился бы в Латвию. Смысла в этом, разумеется, не было никакого, но логика и здравый смысл - не лучший фундамент человеческой жизни. Время от времени необходимо совершать идиотские поступки, чтобы доказывать самому себе, что ты человек, а не робот.
Так что, вероятно, я бы поехал в Латвию. Но через пару месяцев после армейских сборов Шеф связался со мной и приказал вылетать в Колумбию. После чего я незамедлительно отправился в Латвию.
* * *
Я возвращался домой с форума анархистов, когда была предпринята первая попытка контакта. Я вышел из подземки на 103-й улице, пошел по Бродвею, а на углу 106-й молодой человек с аккуратной короткой стрижкой похлопал меня по плечу.
- Извините, но я думаю, что вы уронили вот это.
И протянул мне смятую бумажку.
- Я так не думаю, - ответил я.
- А я уверен, что уронили. Возможно, это важно, - сунул мне в руку бумажку и растворился в ночи.
Я развернул бумажку. Обертка от "Джуси фрут". Я никогда не жевал резинку и уж точно не хранил оберток. Поэтому бросил ее в ближайшую урну и направился домой.
Из дома вышел лишь во второй половине следующего дня, решив, что в ближайшем ресторане меня накормят лучше, чем на собственной кухне. И только повернул к Бродвею, как молодой человек с короткой стрижкой вновь подошел ко мне и похлопал по плечу.
- Извините, но я думаю, что вы уронили вот это.
И протянул мне смятую бумажку.
- Возможно, это важно, - в голосе послышались стальные нотки. И он отбыл.
В ресторане я заказал яичницу и жареный картофель. Бумажку на этот раз не выбросил. Теперь уже понял, что она очень важная. То ли я сходил с ума, то ли кто-то хотел войти со мной в контакт. Расправил бумажку, пока мне жарили яичницу и картофель. И на обратной стороне обертки "Джуси фрут" (той же самой, что я бросил в урну? Какая разница?) прочитал:
"Т;
SP r - ints. Как можно скорее".
Мне принесли яичницу и жареный картофель. Я их съел. Выпил несколько чашек кофе. Вновь и вновь прочитывал записку. "Ее надо уничтожить, - решил я. - Не след оставлять. Кто-то мог ее найти. Кто-то мог почерпнуть из нее важную информацию". Я-то ничего не понимал, но, возможно, кто-то соображал куда быстрее меня.
Sprints. Как бы не так: SP r- ints.
Ну и ну.
"Т" определенно означало Таннер. Насчет "как можно быстрее" двух мнений быть не могло. Оставалось понять, что же я должен сделать как можно быстрее. Метод передачи записки указывал на то, что ее автор работал в неком правительственном ведомстве США, которое предпочитало не светиться.
То есть записка исходила от Шефа. Впрочем, в его действиях просматривался здравый смысл. ФБР прослушивало мой телефон и читало мою корреспонденцию. ЦРУ напичкало мою квартиру "жучками". Или наоборот. Меня это особенно не волновало.
SPr - ints7
Я сунул обертку от жвачки в нагрудный карман рубашки, вернулся домой. Еще какое-то время раздумывал над запиской, потом подскочил к телефону и посмотрел на диск. И все стало ясно. SP r - ints - телефонный номер. Достаточно поставить вместо последних пяти букв соответствующие цифры и получится SP7 - 4687.
Номер этот я не набрал, потому что мой телефон прослушивало то ли ФБР, то ли ЦРУ.
Вновь вышел из дома, нашел телефон-автомат, бросил десятицентовик, позвонил.
- Добрый день, - ответил женский голос. - Омикрон эмплоймент.
- Таннер.
- Номер два один ноль четыре, отель "Кричтон".
- Как можно скорее? - спросил я.
- Немедленно.
Я полистал телефонный справочник и выяснил, что отель "Кричтон" находится на 36-й улице, между Лексингтон и Третьей авеню. Взял такси, поехал туда, поднялся на двадцать первый этаж, нашел номер 2104, постучал, открыл дверь, когда мне предложили войти.
И увидел его.
Невысокого, кругленького мужчину с лысой головой, пухлыми ручками и невинными синими глазками. Он улыбнулся мне из кресла, на треть наполнил шотландским виски два стакана для воды, один протянул мне, второй поднял сам. Мы выпили.
- Таннер, парнишку чуть не хватил удар, когда ты бросил обертку от жвачки в урну.
- Я просто не сообразил, что к чему, - ответил я.
- Зато с номером разобрался быстро, - он хохотнул. - Ты и представить себе не можешь, как много телефонных номеров можно выразить простыми английскими словами. Это удобно.
- Безусловно.
Я не знаю его имени или фамилии. Называю Шефом, потому что слышал, что так к нему обращались. Не известно мне и название агентства, которое он возглавляет. Понятия не имею, как связаться с ним, если возникнет такая необходимость. Думаю, работает он в Вашингтоне. Но не уверен. Знаю только, что нечего и пытаться установить с ним контакт. Надо ждать, пока гора придет к Магомету. Изредка гора снимает номер в нью-йоркском отеле и посылает шифрованную записку.
- У меня есть для тебя работа, Таннер. Еще виски?
- Нет, этого достаточно.
- Хорошо, хорошо. Что ты знаешь о Колумбии?
- Университете?
- Нет, нет, стране. В Южной Америке.
- А-а-а, - протянул я. - Колумбия.
- М-м-м-м, - он прошелся к окну. Поиграл шторой. - Да, Колумбия. Ты в курсе?
- Да.
- Политическая ситуация тебе известна?
- Да.
- А такая организация, как Колумбийское крестьянское революционное движение?
- Знаю я эту организацию.
- Я так и думал, - он улыбнулся. - Так и сказал себе, когда об этом зашла речь. Если где-то есть группа чокнутых, Таннер обязательно про нее знает. Я сразу понял, что ты справишься с этим заданием, как никто другой.
Он думает, что я работаю на него. Имеет все основания так думать. Некоторое время тому назад, после зачатия моего сына Тодора, у меня возникли проблемы с Центральным разведывательным управлением и, чтобы спасти свою шкуру, я выдумал Шефа. Продолжал утверждать, что я работаю на другое федеральное агентство и ничего не могу о нем говорить. Не имею права. Когда Шеф появился, чтобы спасти меня, я, пожалуй, удивился больше, чем ЦРУ. Но моя выдумка стала мне ловушкой. Он думает, что я один из его доверенных агентов, и, возможно, так оно и есть.
- Колумбийское аграрное революционное движение, - повторил он. Коммунисты, не так ли?
- Не совсем.
- Они все не совсем коммунисты. Пока не приходят к власти. Тогда и показывают свое истинное лицо. В Колумбии у нас много источников информации. Сведения поступают неутешительные.
- Неужели?
- Похоже, страна созрела для революции. Колумбийское крестьянское революционное движение набирает силу. Судя по всему, через две или три недели они попытаются захватить власть. Поэтому, Таннер, ты должен вступить в игру.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Твоя задача - внедриться в эту красную группу и остановить их. Задушить революцию. В зародыше. Колумбия - дружественное нам государство...
- Диктатура.
- Ну, это, возможно, перебор, давай остановимся на дружественном государстве. Колумбия - наш союзник, и мы хотим сохранить нынешнее положение вещей. Это политика, Таннер, и такие решения принимают на самом верху, - он вновь хохотнул. - Эту операцию хочет провести ЦРУ, знаешь ли.