— Если вам, конечно, понравится.
В субботу я один раз упал с лошади и один раз выиграл скачку в Сандауне. Воскресенье я провел как обычно, а в понедельник вылетел в Германию с цирковыми пони. Через две недели я валился с ног от усталости, но через месяц привык. Я приспособился к долгим перелетам, к нерегулярному питанию, к бесконечным чашкам кофе, ко сну в сидячем положении на брикетах сена на высоте десять тысяч футов. Оба конюха, Тимми и Конкер, немного поворчав, взяли себя в руки, и мы в конце концов составили неплохую, немногословную, дельную команду.
Моя семья, разумеется, пришла в ужас от моей новой работы и делала все, чтобы заставить меня отказаться от нее. Сестра взяла назад вполне заслуженные упреки, отец был убежден, что титул графа достанется кузену, ведь аэропланы — такие противоестественные и опасные устройства, а мать была в истерике от того, что подумают знакомые.
— Это же работа поденщика, — причитала она.
— Не место красит человека, а человек место, — отвечал я.
— Но что скажут Филлихои?
— А не все ли равно?
— Эта работа не для тебя, — говорила мать, заламывая руки.
— Она меня вполне устраивает. Стало быть, это работа для меня.
— Ты прекрасно понимаешь, что я имела в виду совсем другое!
— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, мама, и я с тобой не могу согласиться. Человек должен делать то, что ему нравится. Это главное. И совершенно неважно, как на это смотрят окружающие.
— Очень даже важно! — воскликнула она в полном отчаянии.
— Я терпел целых шесть лет, но терпению моему настал предел. И мир меняется. Кто знает, вдруг то, чем я занимаюсь, станет через год самой модной профессией. Стоит мне зазеваться, и половина моих знакомых попытается перехватить эту работу. Так или иначе, мне эта работа нравится, вот и все.
Но убедить мать было невозможно, и она могла смотреть в глаза своим знакомым, лишь делая вид, что ее сын поступил в эту контору, чтобы лучше узнать жизнь, и вообще все это было просто шуткой.
Саймон Серл тоже поначалу отнесся к этому как к шутке.
— Ты у нас не задержишься, Генри, — доверительно говорил он. — Ты как-то плохо сочетаешься с навозом. Я имею в виду твои темные костюмы с белоснежными рубашками. Одна такая командировочка — и все!
Ровно через месяц, в пятницу, я зашел к Ярдману за конвертом с жалованьем, и мы отправились с Серлом в его любимую пивную, где были цветные витражи и спертый воздух. Он грузно опустился на табуретку у бара и заказал пинту. Я заплатил и заказал полпинты себе. Саймон осушил чуть ли не всю кружку одним мастерским глотком. Слизнув языком с верхней губы остатки пены, он поинтересовался:
— Ну, как кочевая жизнь?
— Нравится, — с улыбкой отозвался я.
— Я уверен, — сказал он, дружески улыбаясь, — что ты еще не наломал дров.
— Спасибо, — отозвался я.
— Впрочем, поскольку я делаю всю черновую работу, у тебя и впрямь все должно идти нормально.
— Так и есть, — согласился я.
Саймон и правда был отличным организатором. Именно по этой причине «Англия» чаще предпочитала иметь дело с фирмой Ярдмана, а не с агентством Кларксона, гораздо более солидной организацией. Все, что делал Саймон, отличалось простотой и надежностью, и он всегда находил время проверить, правильно ли его поняли. Агенты, владельцы лошадей, представители авиакомпаний прекрасно знали, как обстоят дела и что они должны делать. Я никогда не встречал столь надежного делового партнера, как Саймон. Я и сам отличался пунктуальностью и потому восхищался его работой как настоящим творчеством.
Он уставился на меня с явным удивлением и спросил:
— Неужели ты и в командировки отправляешься в таком виде?
— В общем-то да.
— Что означает «в общем-то»?
— В самолете я надеваю вместо пиджака свитер.
— А пиджак ждет тебя на земле?
— Да.
Он рассмеялся, но в его смехе не было издевки.
— Ты странный парень, Генри, — сказал он, потребовал еще пива, недоуменно пожал плечами, когда я отказался, и снова одним глотком осушил кружку. — Почему ты такой аккуратист?
— Так безопасней.
— Безопасней? — Он поперхнулся пивом и закашлялся от смеха. — Неужели тебе не кажется, что для очень многих выступления в стипль-чезах и постоянные перелеты не являются образцом безопасного существования?
— Я не это имел в виду.
— А что же? — спросил Саймон.
Но я покачал головой и не стал вдаваться в объяснения.
— Расскажи мне лучше о Ярдмане, — попросил я.
— Что именно?
— Ну, откуда он, что он за человек и так далее.
Саймон сгорбился над кружкой и поджал губы.
— Он пришел в фирму после войны. До этого он служил сержантом в пехоте. Не знаю подробностей: никогда не спрашивал. Но он прошел весь путь снизу доверху. Тогда фирма еще не носила его имя. Хозяевами были люди по фамилии Мейхью, но они умерли, а племянники потеряли интерес к этому бизнесу, и так далее. Когда я сюда поступил, Ярдман был уже главным. Не знаю, как он этого добился, но факт остается фактом. Он, впрочем, человек способный, в этом ему не откажешь. Кстати, это он ввел авиаперевозки. Он считал, что так гораздо лучше, хотя остальные компании предпочитают транспортировку по суше и морю.
— Даже несмотря на то, что сама фирма расположена на пристани.
— Точно. Кстати, в свое время это было очень удобно. Но потом они перестали отправлять лошадей на континент на мясо.
— Ярдман тоже этим занимался?
— Да, — кивнул Серл. — Он был экспедитором, на том конце причала есть большой сарай, там мы собирали лошадей. Их обычно собирали дня за три до прихода парохода. А приходил он раз в две недели. Не могу сказать, что очень жалею о прекращении таких поставок. Много шума, много суматохи, много грязи. А прибыли, как говорил Ярдман, кот наплакал.
— Тебя не волновало, что их везут на убой?
— А чего тут переживать? Примерно так же отправляют свиней или коров. — Он допил пиво. — Никто не живет вечно. — Он весело улыбнулся и, показав на кружки, спросил: — Еще по одной?
Я отказался, а он заказал очередную кружку.
— О Питерсе что-нибудь известно? — спросил я.
— Ни звука, — покачал головой Серл.
— А его бумаги где?
— По-прежнему в конторе.
— Немножко странно.
— Кто знает, что у него было на уме, — пожал плечами Серл. — Может, он хотел от кого-то отвязаться и постарался на славу.
— И никто не поинтересовался, почему он пропал?
— Нет, никто. Ни полиция, ни обманутые им букмекеры, ни разгневанные женщины.
— Он что, поехал в Италию и исчез?
— В общем-то да. Он повез маток в Италию, в Милан, и в тот же день должен был вернуться. Но что-то случилось с самолетом — то ли с двигателем, то ли еще с чем-то, и пилот сказал, что если проработает так еще несколько часов подряд, то у него будут неприятности. Поэтому возвращение было перенесено на следующий день, но утром Питерс не появился. Они прождали его чуть ли не целый день и вернулись без него.