Валландер поймал себя на том, что не удивился. Прочитав объявление, он сразу понял, что Стен Торстенссон умер не от внезапной болезни.
— Во вторник вечером его застрелили в конторе. Понять ничего нельзя. Ужасная трагедия. Отец погиб несколько недель назад в автокатастрофе. Ты этого тоже не знал?
— Нет, — соврал Валландер.
— Выходи на работу, — сказал Мартинссон. — Нам без тебя будет трудно с этим делом. И с другими тоже.
— Нет. Я уже решил. Объясню, когда увидимся. Истад маленький город, рано или поздно встретимся.
И быстро повесил трубку, потому что, сказав это, он понял, что все изменилось.
Он стоял в прихожей около телефона минут пять, не меньше. Потом допил кофе, оделся и спустился к машине. В половине восьмого Курт Валландер впервые за полтора года переступил порог здания полиции. Он кивнул дежурному и твердым шагом проследовал в кабинет Бьорка. Бьорк поднялся ему навстречу. Он похудел. Валландер видел, что Бьорк не знает, как себя вести.
«Я облегчу ему задачу, — подумал Валландер. — Но он, конечно, сразу ничего не поймет. Во всяком случае, не больше, чем я сам».
— Мы, понятно, очень рады, что ты чувствуешь себя лучше, — сказал Бьорк неуверенно. — И, само собой, очень хотели бы, чтобы ты остался с нами.
Он развел руками:
— Мне сегодня надо ответить на запрос — что я думаю о введении новой формы. А также на абсолютно непонятный циркуляр об изменении разделения обязанностей в региональной полиции. Ты об этом что-нибудь слышал?
Валландер отрицательно покачал головой.
— Куда мы идем? — горестно произнес Бьорк. — Если предложение о новой форме пройдет, полицейский будет выглядеть как нечто среднее между плотником и кондуктором.
Он явно ждал, что Валландер разделит его возмущение, но Валландер молчал.
— В шестидесятые годы полиция стала государственной, — сказал Бьорк. — Теперь опять все собираются переделать. Риксдаг хочет ликвидировать региональные полицейские управления и создать нечто под громким названием «национальная полиция». Но полиция и так национальная, какая же еще? Законы для всех общие, теперь же не средние века, когда каждое графство имело свои законы. И как вообще можно работать, когда тебя каждый день заваливают памятками и циркулярами, в которых сам черт ногу сломит? К тому же мне приказано подготовить доклад для какой-то никому не нужной конференции на тему «Техника удаления». В переводе на шведский это значит, что речь идет о том, как высылать из страны лиц, не получивших вид на жительство. Как их сажать в автобусы, пароходы и самолеты, чтобы не было шума и сопротивления.
— Я понимаю, как тебе достается, — сказал Валландер и подумал, что Бьорк не изменился. Ему всегда с трудом давалась роль начальника полиции.
— Может быть, это ты и понимаешь, — сказал Бьорк, — но ты не понимаешь, как нам сейчас нужен каждый толковый работник.
Он тяжело опустился на стул.
— Все бумаги у меня, — продолжил он. — Тебе достаточно поставить подпись, и ты уже бывший полицейский. Как это мне ни тяжело, я должен уважать твое решение. Надеюсь, ты не против, если я созову в девять пресс-конференцию. Ты за последние годы стал знаменитостью, Курт. Должен признаться, что, несмотря на все твои выкрутасы, ты сделал очень много, чтобы поддержать нашу репутацию. Говорят, что в Школе полиции есть курсанты, которых твои подвиги вдохновили на работу в полиции.
— Это, разумеется, неправда, — сказал Валландер. — А пресс-конференцию отмени.
— Даже не заикайся, — Бьорк не мог скрыть раздражения, — это твоя обязанность по отношению к коллегам. О тебе будет статья в «Шведской полиции».
Валландер подошел к столу.
— Я не ухожу, — сказал он. — Я снова приступаю к работе.
Бьорк оторопело уставился на него.
— И никакой пресс-конференции не будет. Я сегодня же начинаю работать. Позвоню врачу и закрою больничный лист. Я чувствую себя хорошо и хочу приступить к работе.
— Ты меня не разыгрываешь? — неуверенно спросил Бьорк.
— Нисколько. Произошли кое-какие события, и я передумал.
— Никак не ожидал.
— Я сам не ожидал. Час назад я был уверен, что моя полицейская карьера завершена. Но у меня есть просьба.
Бьорк выжидательно кивнул.
— Я хочу заняться делом Стена Торстенссона. Кто сейчас руководит следствием?
— Все подключены. Сведберг и Мартинссон формируют следственную группу, я им помогаю. Пер Окесон берет на себя прокурорский надзор.
— Стен Торстенссон был моим другом, — сказал Валландер.
Бьорк встал:
— Ты и в самом деле передумал?
— Я же сказал.
Бьорк обошел стол и остановился рядом с Валландером.
— Самая лучшая новость за… не знаю даже, за сколько лет, — сказал он. — Значит, мы рвем к чертовой матери эти бумаги. Представляю, как обалдеют твои сотрудники.
— Кто сидит в моем кабинете? — спросил Валландер, стараясь избежать лишних эмоций.
— Ханссон.
— Если можно, я бы хотел получить его назад.
— О чем речь! Тем более Ханссон эту неделю на повышении квалификации в Хальмстаде. Можешь идти туда прямо сейчас.
Они дошли по коридору до дверей его кабинета. Таблички с именем «Валландер» на двери не было. Это неприятно резануло его.
— Мне нужно часок побыть одному, — сказал Валландер.
— В половине девятого оперативка по делу Торстенссона. В малой совещательной комнате. Так ты серьезно возвращаешься?
— А почему бы нет?
Бьорк помялся:
— Надо сказать, что твои действия выглядят, мягко говоря, не очень продуманными. Ты как капризный ребенок.
— Не забудь отменить пресс-конференцию, — сказал Валландер.
Бьорк пожал ему руку:
— Добро пожаловать!
— Спасибо.
Валландер закрыл за собой дверь и огляделся. Стол другой, видимо, Ханссон притащил свой. Но стул тот же, его стул.
Он снял куртку и сел.
Тот же запах. То же моющее средство, тот же сухой воздух, тот же слабый аромат несчетного количества поглощенного в этой комнате кофе.
Он довольно долго сидел неподвижно.
Больше года он мучительно пытался разобраться в самом себе и определить свое будущее. Медленно, очень медленно созревало решение — как ему казалось, зрелое и продуманное. А утром он открыл газету, и все изменилось.
Первый раз за очень долгое время он чувствовал себя по-настоящему хорошо.
Теперь наконец он принял настоящее решение. Правильное или неправильное — время покажет. Да это и не так важно.
Он достал блокнот и написал всего два слова.
Стен Торстенссон.
Он снова приступил к работе.
3
В половине десятого, когда все собрались в комнате для совещаний и Бьорк закрыл дверь, у Валландера появилось странное чувство, что он никогда и не оставлял службу. Их словно бы и не было, этих полутора лет. Он как будто очнулся после глубокого сна, а во сне времени не существует.
Много раз собирались они за этим овальным столом. Поскольку Бьорк не сказал еще ни слова, все, как догадывался Валландер, ждут от него короткой речи и благодарности за годы совместной работы. Потом он покинет комнату, а они вновь углубятся в свои записи и документы — следствие об убийстве Стена Торстенссона шло своим чередом.
Валландер машинально сел на свое обычное место, слева от Бьорка. Рядом с ним стул пустовал, словно никто не хотел сидеть рядом с бывшим товарищем по работе. Напротив сидел Мартинссон и звучно сморкался. Валландер попробовал вспомнить хотя бы один день, когда у Мартинссона не было насморка. Рядом с Мартинссоном сидел, покачиваясь на стуле, Сведберг и глубокомысленно почесывал ручкой лысину.