Во всю грело солнце. В их сторону двинулся полицейский, и Феликс заставил Шарлотту остановиться и сделать вид, что она рассматривает витрину. Полицейский прошел мимо.
- Почему вы не хотите, чтобы он вас видел? - спросила она.
- А вдруг они разыскивают участников того марша?
Шарлотта нахмурилась. Это показалось ей несколько неправдоподобным, но он в таких делах разбирался лучше.
Они пошли дальше.
- Я люблю июнь, - заметила Шарлотта. - В Англии отличный климат.
- Вы так думаете? Значит, вы никогда не были на юге Франции.
- А вы, очевидно, бывали там.
- Мы ездим туда каждую зиму. У нас вилла в Монте-Карло.
Тут ее вдруг осенило.
- Но ведь вы не думаете, что я хвастаюсь.
- Конечно, нет. Он улыбнулся.
- Наверное, вы догадались, что я придерживаюсь того взгляда, что богатства следует стыдиться, а не гордиться им.
- Вероятно, я должна была об этом догадаться, но вот не догадалась. Значит, вы теперь меня презираете?
- Нет, но ведь и богатство принадлежит не вам.
- Вы самый интересный человек, которого я когда-либо встречала, проговорила Шарлотта. - Могли бы мы еще увидеться?
- Да, - ответил он. - А платок у вас найдется?
Она вынула из кармана носовой платок и дала ему. Он высморкался.
- Вы уже простудились, - заметила она. - У вас глаза слезятся.
- Наверное, вы правы.
Он вытер глаза.
- Встретимся в этом кафе?
- Это не очень-то привлекательное место, не правда ли? - сказала она. Давайте придумаем что-нибудь другое. Я знаю! Пойдем в Национальную Галерею. А там, если я вдруг увижу знакомых, мы сделаем вид, что каждый из нас пришел сам по себе.
- Договорились. Может быть, послезавтра в два часа?
- Прекрасно.
Тут ей пришло в голову, что, возможно, она не сможет отлучиться из дома.
- А если что-нибудь случится, и мне придется отменить встречу, могу я дать вам знать?
- Ну... я... не сижу на одном месте...
Тут он сообразил, что такое вполне возможно.
- Вы всегда можете оставить для меня записку у миссис Бриджет Кэллэхэн, Кэмден-Таун, Корк-стрит, девятнадцать.
Она повторила адрес.
- Дома я запишу его. Мой дом всего в нескольких сотнях ярдов отсюда.
Она помедлила.
- Здесь мы расстанемся. Надеюсь, вы не обидитесь, но лучше, если никто не увидит меня с вами.
- Обижусь? - произнес он с этой своей странной, загадочной улыбкой. О, нисколько.
Она протянула руку.
- Прощайте.
- Прощайте.
С этими словами он крепко сжал ей ладонь. Она повернулась и ушла. "Дома, наверняка, меня ждут неприятности", - подумала она. - "Обнаружится, что меня нет дома и начнутся расспросы. Скажу, что пошла прогуляться в парк. Им это не понравится".
Но ей было все равно, понравится им это или нет. Теперь у нее был настоящий друг. Она чувствовала себя счастливой.
Дойдя до ворот своего дома, она обернулась. Он продолжал стоять там, где они расстались, и смотрел ей вслед. Она осторожно помахала ему. Он тоже помахал в ответ. У него был очень грустный, одинокий вид. Даже беззащитный. "Глупо так думать, - сказала она себе, вспоминая, как смело он бросился ей на помощь в той толпе. - Он очень сильный человек".
Она вошла во двор и поднялась по ступенькам парадного входа.
* * *
Уолден вернулся в загородное поместье с неприятнейшим чувством в желудке. Из Лондона он умчался перед самым обедом, как только полицейский художник закончил рисовать лицо преступника; по дороге, не останавливая машины, заправился тем, что было приготовлено в корзинке для пикника и бутылкой Шабли. Ко всему прочему, он сильно нервничал.
Сегодня должна была состояться следующая его встреча с Алексом. Он догадывался, что тот подготовил контрпредложение и дожидался лишь телеграфного сообщения о том, что царь одобряет его. Уолден надеялся, что российское посольство сообразит передать депеши на имя Алексея в замок Уолденов.
Он также надеялся, что это контрпредложение окажется достаточно разумным, и он сможет представить его Черчиллю как свою победу.
Ему не терпелось сразу же приступить к делу, но он прекрасно знал, что на практике несколько минут не играли никакой роли, да и невыгодно было проявлять особенную горячность во время переговоров. Поэтому он немного помедлил в холле, собрался с мыслями и только после этого вошел в Восьмиугольную гостиную (Октагон).
Алекс в раздумье сидел у окна, рядом нетронутый поднос с чаем и булочками. Взглянув на вошедшего, он с живостью спросил:
- Что случилось?
- Этот человек появился, но, боюсь, мы упустили его, - ответил Уолден.
Алекс отвернулся.
- Он приходил, чтобы убить меня.
Волна сочувствия охватила Уолдена. Алекс был молод, наделен огромным бременем ответственности, вдали от родных мест, и вот за ним охотится убийца. Но ни в коем случае нельзя было позволить ему пребывать в меланхолии. Бодрым голосом Уолден начал объяснять ситуацию.
- Теперь у нас есть описание внешности этого человека - полицейский художник нарисовал его портрет. Еще день-два и Томсон поймает его. А здесь ты в безопасности.
- здесь ему тебя не найти.
- Мы считали, что и в отеле я в безопасности - но он все-таки разыскал меня.
- Второй раз этого не случится.
"Плохое начало для переговоров", - подумал Уолден. Надо было каким-то образом отвлечь Алекса от невеселых мыслей.
- Ты уже пил чай? - спросил Уолден.
- Я не голоден.
- Тогда давай пройдемся, нагуляешь аппетит к ужину.
- Хорошо. Алекс поднялся.
Уолден захватил с собой ружье, на зайцев, как объяснил он Алексу, и они отправились в сторону фермы. За ними, на расстоянии десяти ярдов, следовала пара телохранителей, присланных Безилом Томсоном. Уолден показал Алексу свою свиноматку-рекордсменку, Принцессу Уолден.
- Два года подряд она завоевывает первый приз на сельскохозяйственной выставке Восточной Англии, - похвастался он.
Алекс пришел в восторг от добротных кирпичных коттеджей арендаторов, высоких, выкрашенных белым, амбаров и великолепных коней-тяжеловозов.
- Разумеется, от всего этого я никаких доходов не получаю, - продолжал Уолден. - Все тратится на улучшение поголовья, дренажные работы, строительство, огораживание... но всем этим дается пример подражания для арендаторов. А к тому времени, когда я умру, родовая ферма будет стоить гораздо больше, чем когда я унаследовал ее.
- У нас в России невозможно вести сельское хозяйство подобным образом, - заметил Алекс.
"Отлично, - подумал Уолден. - Вот он уже переключился на другой предмет".
Алекс тем временем продолжал.
- Наши крестьяне не станут применять новые методы, пользоваться новыми орудиями, следить за их исправностью. Психологически, если не юридически, они все еще крепостные. Когда случается неурожай и наступает голод, знаете, что они делают? Сжигают пустые амбары.
На южной делянке работники косили сено. Сэмьюел Джоунс, старший из дюжины косцов, первым закончил свою полосу. Держа в руке косу, он подошел к Уолдену и поприветствовал его, коснувшись своей кепки. Уолден пожал его мозолистую ладонь. У него было ощущение, будто он сжал камень.
- Ваше сиятельство выбрали время, чтобы посетить ту выставку в Ланнане? - спросил Сэмьюел.
- Да, я был там, - ответил Уолден.
- Вы видели там сеноуборочную машину, о которой говорили? На лице Уолдена отразилось сомнение.
- Сэм, это великолепная техническая новинка, но я не знаю...
Сэм согласно кивнул.
- Машина никогда не выполнит работу так же тщательно, как человек.
- С другой стороны мы смогли бы закончить сенокос за три дня вместо двух недель и не бояться, что вдруг пойдет дождь. А потом могли бы сдать комбайн в аренду.
- И работников понадобится меньше, - проговорил Сэм.