Подобрал подбитого птенца под березой и выходил. Научил его двум словам, правда матерным…
– Выходит, сестричка, оба ухажера моих с изъянами? – рассмеялась Варя. – А где других-то взять?
– Есть и другие, – многозначительно заметила девочка.
– Это кто же? – подзадорила сестра.
– Ваня Кузнецов, высокий, красивый, а какая у него собака! – с воодушевлением сказала Тоня. – Умная-умная! Может хоть через наш забор перепрыгнуть.
– Так тебе собака нравится или хозяин?
– И зубы у него белые, как засмеется…
– Кто? Пес?
– Я бы за него не раздумывая замуж вышла, – сказала девочка.
– Было у тещи-и семеро-о зятьев… Ванюшенька-а, душенька-а, любимый мой зяте-ек! – звучным голосом пропела Варя.
Она опустила на песчаный берег корзины, положила коромысло и потянулась, распрямляя затекшие плечи. Косынка соскользнула на шею, густые русые волосы упали на спину.
– Красивая ты, Варя, – вздохнула Тоня. – За тобой мальцы бегают, в мою сторону никто и не глядит.
– Погоди, сестричка, отбоя не будет… Говоришь, я красивая, а ты будешь красивее. Глаза у тебя большие, волосы черные, статью бог не обидел… Первой девицей будешь на селе.
– Коленки костлявые, – возразила Тоня, потрогала маленькую выпуклость под платьем. – И грудь не растет. И Митя говорит, что я нескладная.
– Что он понимает в женщинах? – сказала Варя. – Женился на этой корове, на Александре. Ходит как гусыня, смотрит волком… Братику наш еще хватит с ней лиха!
– Зато работящая, – явно повторяя чьи-то слова, проговорила Тоня. – У ней в избе все блестит и сверкает. Зайдешь к ним – велит, чтобы обувку скидывала, в валенках не даст на половик ступить.
– Женила она на себе Митю. – Варя вывалила на дощатые клади белье, закатала рукава кофты и принялась полоскать. Руки от холодной воды покраснели. – Родится у них ребенок – разве отпустит Митю в Питер на учебу? Привяжет к своему подолу, и куковать ему с нами до скончания века… А он-то мечтал университет закончить, стать учителем. По ночам со свечкой на кухне книжки читал, готовился…
– Я буду нянчиться с маленьким, пусть Митя едет, – сказала Тоня.
– Добрая ты, сестричка, – улыбнулась Варя.
Тоня помогала ей выжимать холщовые простыни, мужское белье. Холодные брызги попадали на ноги, у моста через Лысуху бурлила вода, на поверхность выскакивала плотва. Рыба нерестилась. От железной громады железнодорожного моста на неширокую речушку падала густая решетчатая тень. Ветер шумел в кронах сосен, посвистывал в клепаных фермах моста. Сестры не видели, как с насыпи спустилась черная овчарка, нырнула в кусты. Первой ее увидела Тоня.
– Ой, это же Юсуп!
Молоденький командир неспешно направлялся к ним из-за железнодорожного моста. На щегольских хромовых сапогах поблескивали два зайчика, на боку желтая кобура. Из-под глянцевого козырька заломленной набок зеленой фуражки буйно выбивались светлые волосы. Командир смотрел на них и широко улыбался.
– Я на реченьке стирала, потеряла гребешок… – пропел он. – Здравствуйте, девицы красные!
– Господи, тятенькина рубашка уплыла! – ахнула Тоня, показывая сестре на рубашку, отнесенную от кладей почти на середину реки.
– Ая-яй, какая беда! – сочувственно покачал головой командир. – Что же делать будем, красавицы? Нырнуть, что ли, за ней? – Он снял фуражку, положил на землю, нагнулся и стал стаскивать сапог.
– Подальше к берегу прибьет, – сказала Варя. – Достанем.
Сапог почему-то не хотел сниматься. Командир, вцепившийся в него обеими руками, приплясывал на берегу, а сам поглядывал на девушек хитрыми веселыми глазами. Овчарка, припав на передние лапы, громко лаяла на него, приглашая поиграть с ней.
– Юсуп не велит лезть в воду, – развел руками Иван.
– Говорит, простудишься, заболеешь… Попросим лучше его – пусть сплавает за рубашкой. – Он смеющимися серыми глазами посмотрел на девушек.
– А он не простудится? – спросила Тоня. Покрасневшие от холода руки она засунула под кофту, голову наклонила чуть набок, ветерок легонько трепал ее черные короткие волосы, большие глаза с интересом смотрели на командира.
– Юсуп! – показал на уплывающую по течению уже до половины притопленную рубашку командир. – Апорт! Достань!
Черная овчарка не раздумывая сиганула с берега в воду, так что только брызги полетели во все стороны. Ухватив рубашку за рукав, Юсуп повернул к берегу. Уши были прижаты к голове, пушистый хвост вытянут. Выбравшись из воды и проволочив рубашку по песку, Юсуп подбежал к хозяину, положил у ног и только после этого отряхнулся, обдав того мелкими брызгами.
– Молодец, Юсуп! – потрепал его по мокрой холке Иван. – Вот только измазал…
– Ничего, я выполоскаю – подбежала Тоня, нагнулась за рубашкой, но овчарка легла на нее и, уставясь на девочку, негромко зарычала.
– Нехорошо, Юсуп! – ласково пожурил друга командир. – Скалишь зубы на маленькую девочку?
– Маленькую? – фыркнула Тоня, выпрямилась. – Мне скоро пятнадцать.
Но командир смотрел на сестру.
– Юсуп, отнеси трофей самой красивой девушке… – сказал он.
Тоня прикусила полную губу и отвернулась, сейчас она почти ненавидела Ивана Кузнецова.
Юсуп подхватил рубашку и послушно положил у ног Вари.
– Лови, Юсуп! – Иван достал из кармана синих галифе кусочек сахара и кинул собаке.
Если Тоня на командира и рассердилась, то овчарка снова вернула ей хорошее настроение.
– Какой умный! – сказала Тоня, не сводя восхищенного взгляда с Юсупа. – Можно я его поглажу?
– Не стоит его баловать, – проговорил Кузнецов, глядя мимо девочки на ее сестру, нагнувшуюся к воде с бельем в руках.
– А что он еще умеет? – спросила Тоня.
– До чего же ты любопытная! Говоришь, уже большая? Танцевать умеешь? – Он весело посмотрел на нее. – А то давай станцуем прямо здесь на лужке? А Юсуп нам подпоет. Вернее, подвоет.
– Не хочу я с вами танцевать.
– Не нравлюсь? – балагурил Иван. – Или думаешь, я плохой танцор? Спроси сестру, я первый парень на деревне!
– Первый хвастун, – не разгибая спину, заметила Варя.
– Я и петь умею… – шутливо продолжал он. – Могу с неба луну достать. Эх, жалко не ночь, ей богу, достал бы! И подарил… – он перевел взгляд с Варвары на девочку, – тебе, Тоня.
Та даже покраснела от удовольствия, обида на Кузнецова тут же улетучилась.
– Если человек будет тонуть, он вытащит из воды? Спасет?
– Тебя – да, а насчет Варвары еще подумает, – заметил Иван. – Юсуп сердитых не любит.
– Наш Буран тоже умный, он зимой человека в лесу спас… Тот в глубокую яму провалился, где был кабан, а Буран учуял и тятю позвал.
– Юсуп, гуляй, гуляй! – взглянул на овчарку Иван. – Еще и вправду простудится… Вода-то, наверное, лед? – Он перевел взгляд на озябшие руки девочки. Неожиданно схватил их в свои, большие, теплые и стал растирать. Тоня сначала рванулась было, потом уступила и молча смотрела на Кузнецова.
Юсуп с лаем носился по берегу, преследуя ворон, которые удирали от него на тонких ногах. И только когда собачья морда была совсем рядом, шумно взлетали и с негодующим карканьем перелетали через речку.
– Ну вот, согрелась, – ослепительно улыбнулся Иван. – Хорошо у меня получается?
Тоня кивнула: рукам и впрямь стало тепло. От Кузнецова пахло папиросами и крепким одеколоном. Этот мужской запах ей нравился. Густая белая прядь свесилась ему на лоб, он то и дело откидывал ее с глаз.
– Ты не знаешь, чего это твоя сестра на меня совсем не смотрит?
– Она белье полощет, – резонно ответила девочка.