Услышав на ступеньках звук шагов, «призрак» отступил во тьму. Он прошел в ванную, осторожно задернув за собой занавеску душевой. По-прежнему сжимая в руке нож, он прислушивался к поскрипыванию ступенек.
— Дело пойдет быстрее, если мы обыщем комнаты порознь, — сказала Джо. — Если что-нибудь найдете, позовите меня.
Он кивнул и открыл дверь ближайшей комнаты. Она направилась к другой, налево.
Тайлер оказался в помещении, походившем на спальню для гостей. Единственная кровать была аккуратно застлана, пахло свежим бельем. Имелся здесь и гардероб. Тайлер повернул ключ, чуть заскрипевший в тугом замке. Дверца открылась, и он направил вовнутрь луч фонарика. Если не считать комплекта одеял, шкаф был пуст. Ни одежды, ни обуви. Даже вешалок не оказалось.
Он прикрыл дверцу и подошел к комоду, выдвинув его верхний ящик. Там также было пусто.
Нахмурившись, Тайлер продолжал поиски. Он просмотрел все ящики дубового туалетного столика, стоявшего у окна, и выяснил для себя самое главное: комната была пуста. Он глубоко вздохнул.
Джо тем временем находилась в кабинете, где стоял письменный стол и несколько шкафов для хранения документов, заваленных кипами бумаг и конвертами разного формата. На столе лежали два карандаша и блокнотик промокательной бумаги. Она проверила ящики стола, оказавшиеся, к ее удивлению, пустыми. Затем взяла блокнот, машинально пролистав его. Несколько страниц было вырвано, однако верхние, перфорированные, оказались на месте.
Она подошла к одному из шкафов и открыла верхнее отделение. Здесь лежали дюжины три скоросшивателей. Но ни записей, ни документов.
— О Господи, — пробормотала Джо, и в ее голосе прозвучали нотки раздражения. Она закрыла шкаф, быть может, слишком сильно хлопнув дверцей, потому что в тишине дома отчетливо прозвучал лязг металла.
Тайлер, услышав этот звук, осведомился, что случилось. Она успокоила его, сообщив, что все в порядке.
Он перешел в другую спальню, гораздо более просторную, и вновь наткнулся на платяной шкаф. Шкаф оказался заперт. Тайлер пытался открыть его, — дверца не поддавалась. В конце концов он положил на пол фонарик и пустил в ход обе руки. Безрезультатно. Тайлер осмотрелся в поисках чего-нибудь тяжелого. Взгляд его упал на медную дощечку, лежавшую рядом на серванте. Он взял ее, ударил раз-другой — ручка шкафа отлетела со второго удара. Джо услыхала шум, но не придала ему значения. Она зашла в ванную и тотчас же зажмурилась, давая глазам привыкнуть к темноте, потому что здесь было гораздо темнее, чем в комнатах. Ванная оказалась совсем крохотной, вернее, совмещенная ванная и туалет. Занавеска душевого отделения была задернута. Звук ее шагов разносился по всему дому; она подошла к занавеске, собираясь отдернуть ее.
Рука за занавеской занесла нож.
Джо потянулась к занавеске.
— Джо, идите сюда!
Крик Тайлера остановил ее. Она обернулась, отошла от занавески и направилась в спальню.
Тайлер склонился над двумя небольшими чемоданами, доверху набитыми одеждой.
— Если бы Андерсон уехал, он бы, наверное, забрал с собой эти вещи.
Джо кивнула, заглянув в шкаф. Однако шкаф был пуст: очевидно, кто-то перебрал все вещи, сложив их в чемоданы.
— Гардероб в соседней комнате тоже пуст, — сообщил Тайлер.
— Я же говорила... Что-то здесь не так...
— Но где искать Андерсона, мы по-прежнему не знаем.
— Нет, не знаем; — пробормотала Джо.
— Я думаю, надо обратиться в полицию. Не отсюда, разумеется. Мы просто сообщим, что он пропал. А вы расскажете, что знаете.
— Когда мы обратимся?
Он посмотрел на часы, осветив их фонариком.
Стрелки показывали 11.42.
Если он действительно исчез двое суток назад, то еще несколько часов роли не играют.
— Подождем до утра.
Джо кивнула.
Они направились к лестнице, спустились на первый этаж, затем вышли во двор. Тайлер выключил фонарь, и они быстро зашагали к машине.
«Призрак» следил за ними из окна спальни, по-прежнему сжимая в руке кухонный нож.
Глава 19
Когда шум мотора растворился в ночи, занавеска медленно вернулась на прежнее место. В доме Джеффри Андерсона снова воцарилась кромешная тьма. Незваный гость вновь зашагал по комнатам, и шаги его были так же бесшумны, как и прежде.
Он стоял над открытыми чемоданами, и длинный кухонный нож был крепко зажат в его руке. Затем рука его чуть шевельнулась — и отбросила нож на кровать. Дыхание его было неглубоким, но шумным. Он тихонько кашлянул, вынимая из кармана пиджака пачку «Ротманс» с последней домятой сигаретой. Какого черта далось ему это курево... Он начал курить в пятилетнем возрасте, в пятьдесят три выкуривал до восьмидесяти сигарет в день. Его пальцы, длинные н тонкие, были желтоватого цвета, почти коричневые — от никотина. Он прикурил, затянулся, закашлялся. Приступ кашля сотрясал его плечи. Он с досадой ударил себя кулаком в грудь. Карло Фандуччи умирал. Он знал это и не нуждался ни в каких врачах — что бы они ему ни говорили. Он проклинал приближающуюся смерть. По утрам он харкал кровью, испытывая боли в грудной клетке, и его мучила одышка. Врачи сказали ему, что дело его дрянь, но он и без них это прекрасно знал. Но каждый же должен когда-то умереть... Фандуччи усмехнулся, пригладив свои седые волосы. Хотя шевелюра у него была уже не та, что прежде, но на висках и на затылке волос оставалось изрядное количество. Лицо его избороздили глубокие морщины, а лоб выглядел так, будто кто-то провел по нему вилкой. Однажды ему в шутку сказали, что лицо его напоминает неухоженную могилу, и он сейчас улыбнулся, вспомнив этот комплимент.
Он присел на край кровати. Огонек его сигареты вспыхивал во тьме.
Фандуччи тяжко вздохнул.
Он думал о том, что ему придется убить мужчину и девушку, если они вернутся в этот дом. Мужчину он не узнал, но девушку видел и раньше. Сначала слышал их ночной разговор с Андерсоном, затем наблюдал за ней из-за деревьев, когда она звонила ему из автомата. И как-то раз он видел ее на автостоянке. Она была американкой. Фандуччи уловил ее акцент — Восточный район Нью-Йорка. Акцент, отличный от его — он говорил на смеси итальянского и нижнеманхэттенского. Как и все, кто родился на улице Мот, в самом центре маленькой Италии. Его отец был барменом в одном из кабаков, которыми владело «семейство» Молинаро, одна из самых больших и влиятельных «семей» Нью-Йорка. Сам Фандуччи за долгие годы прошел путь от «контролера» до «солдата» и, наконец, дорос до «агрессора».
«Коза ностра». Ему показалось, что он произнес вслух эти слова. Наше дело... Проклятое дело. Деньги теперь его не волнуют. Дон Вито Молинаро позаботился о нем. Старый разбойник дал ему работу. Это был союз боссов, называвшийся Епископство. Фандуччи не придерживался строгих правил, не платил и взносов, он хотел лишь, чтобы его не беспокоили. Он приказал предупредить главу союза, немного напугать его. Потом и сам посетил его фабрику, поговорил с ним.
Глава не внял предупреждению, и старик Молинаро в конце концов дал свое добро: глава союза должен был уйти, и Фандуччи был счастлив выполнить эту работу. Однажды ночью он вырезал одно из окон стеклорезом и вошел в дом. Босс тотчас же проснулся, когда итальянец вошел в комнату. Фандуччи и сейчас словно видел перед собой его глаза — в них застыл ужас. Глава союза понял все, увидев нацеленное на него ружье. Пуля попала прямо в грудь, разрывая ее, дробя кость, она оставила дыру величиной с кулак и вышла через спину, забрызгивая супругу босса кровью и кусками легкого. Она истошно завопила. Фандуччи выстрелил вторично, в затылок ее мужу.