Насколько мы понимаем, какой-то маньяк девятнадцатого века прикончил всех этих людей, а трупы укрыл в подвале. Ты улавливаешь?
О'Шонесси молча кивнул.
– Ты когда-нибудь имел дело с ФБР?
– Никак нет, сэр.
– ФБР имеет склонность видеть в полицейских дураков и делает все, чтобы держать нас в неведении. Это их радует.
– Да, они ведут именно такую игру, – вмешался Нойс, склонив голову.
Волосы на голове сержанта были пострижены коротко, на армейский манер, но он каким-то образом ухитрялся набриолинить их до блеска.
– Видишь, и сержант так считает, – сказал Кастер. – Надеюсь, ты понимаешь, Патрик, что мы имеем в виду?
– Так точно, сэр.
Он прекрасно понимал, что его собираются втравить в какое-то тухлое дело, связанное с ФБР.
– Вот и хорошо. По какой-то совершенно непонятной для нас причине вокруг стройплощадки шляется агент ФБР. О причинах своего интереса он нам не говорит. Он даже не здешний. Прибыл в Нью-Йорк откуда-то из Нового Орлеана. Но у него имеются связи. Я их сейчас проверяю. Ребята из местного отделения конторы любят его не больше, чем мы. Они о нем кое-что рассказали, и то, что я услышал, мне очень не понравилось. Где бы он ни появлялся, там сразу возникают неприятности. Ты меня слушаешь?
– Так точно, сэр.
– Парень сует свой нос повсюду. Желает видеть кости. Требует ознакомить его с выводами патологоанатома. Одним словом, жаждет получить все на свете. Отказывается понять, что преступление давно принадлежит истории. Мистер Фэрхейвен начинает проявлять беспокойство и не желает, чтобы эта история раздувалась сверх меры. Он уже звонил мэру. Мэр, в свою очередь, связался с комиссаром Рокером. Комиссар обратился к коммандеру, а тот позвонил мне. Все это означает, что история со скелетами стала моей заботой.
«Теперь это дерьмо буду разгребать я», – подумал О'Шонесси, согласно кивая.
– Первоочередной заботой, – вставил Нойс.
О'Шонесси постарался придать своему лицу максимально равнодушное выражение.
– Итак, слушай план действий. Я намерен назначить тебя офицером связи между департаментом полиции города Нью-Йорка и специальным агентом ФБР, прибывшим в наш город из Нового Орлеана. Ты прилипнешь к нему, как муха к гов... хм-м... меду. Я хочу знать, что парень делает, куда ходит, но в первую очередь то, на что он нацеливается. Формально ты откомандирован ему в помощь. Но это только формально, так что можешь не надрываться. Парень уже успел достать множество людей. Вот, почитай сам, – закончил капитан, протягивая О'Шонесси бумагу.
– Вы хотите, чтобы я работал в форме? – спросил ирландец, принимая из рук шефа листок.
– В этом-то вся штука! Присосавшийся к нему, как пиявка, коп в форме нанесет существенный урон его дешевому снобизму. Ты усекаешь?
– Так точно, сэр.
Капитан откинулся на спинку кресла и, окинув О'Шонесси скептическим взглядом, спросил:
– Ты сможешь сделать это, Патрик?
– Без сомнения, – сказал полицейский и поднялся с кресла.
– Я спрашиваю об этом, поскольку обратил внимание на то, как ты с недавнего времени стал относиться к работе, – сказал Кастер, почесывая кончик носа. – Послушай дружеский совет. Побереги это настроение для агента Пендергаста. И никаких личных отношений. Это последнее, что тебе может потребоваться.
– Никаких отношений, сэр. Я, сэр, служу лишь для того, чтобы охранять покой общества. – Слово «служу» он произнес со своим наилучшим ирландским акцентом. – Желаю успешно провести остаток утра, капитан.
О'Шонесси направился к себе, но, находясь еще на пороге, услышал, как капитан сказал Нойсу:
– Высокомерная задница... Слишком много о себе думает.
Глава 3
– Прекрасный день для посещения музея, – сказал Пендергаст, поглядывая на сгущающиеся облака.
Патрик Мерфи О'Шонесси промолчал, так как не был уверен в том, шутит агент или нет. Коп, вперив взгляд в пустоту, стоял на ступенях, ведущих к дверям его полицейского участка на Элизабет-стрит. Шуткой ему казалась вся эта затея. Причем шуткой глупой. Агент ФБР в черном костюме больше всего смахивал на гробовщика и ничем не напоминал сотрудника правоохранительных органов. А его акцент южанина уже давно стал затасканным клише в третьеразрядных фильмах. «Интересно, как эта светловолосая и белоглазая задница вообще ухитрилась проскочить через академию ФБР в Квантико?» – удивлялся ирландец.
– Музей «Метрополитен», сержант, – грандиозное культурное явление. Это один из величайших художественных музеев мира. Но вам это, безусловно, уже известно. Не пора ли в путь?
О'Шонесси пожал плечами. Музеи или не музеи, но он был обязан оставаться с этим парнем. До чего же дерьмовое задание!
Когда они спустились по ступеням, к ним тут же подкатил длинный серебристый автомобиль, стоявший до этого с включенным двигателем на углу улицы. О'Шонесси не мог поверить своим глазам. «Роллс-ройс»!
Пендергаст предупредительно распахнул для него дверцу.
– Конфискован у наркодельцов? – спросил О'Шонесси.
– Нет. Личная машина.
Все сходится. Новый Орлеан. Они там все такие. Все на крючке у мафии. Теперь ирландец понял, что представляет собой этот парень. Прибыл в Нью-Йорк с заморочками, связанными с наркотиками. Кастер решил встрять в дело и из всех подчиненных посадил на хвост этому типу его, О'Шонесси. С каждой минутой ситуация становилась все более хреновой.
– После вас, – сказал Пендергаст, удерживая дверцу. О'Шонесси скользнул в автомобиль и мгновенно утонул в белой и нежной, словно сливки, коже. Пендергаст уселся рядом.
– Музей «Метрополитен», – бросил он шоферу.
Когда автомобиль двинулся, О'Шонесси увидел, что на ступенях стоит Кастер и пялится на «роллс». У ирландца вдруг возникло сильное искушение сделать капитану ручкой, и лишь ценой больших усилий он сумел сдержаться.
О'Шонесси внимательно посмотрел на Пендергаста и произнес:
– Желаю успеха, мистер специальный агент ФБР.
Он отвернулся к окну. Попутчик сидел молча.
– Моя фамилия Пендергаст, – наконец представился агент.
– А мне это без разницы. – О'Шонесси не отрывал взгляда от окна. Выдержав паузу продолжительностью не менее минуты, полицейский спросил: – Зачем нам музей? Любоваться мертвыми мумиями?
– Мне ни разу не доводилось встречать живой мумии, сержант. Но в любом случае мы направляемся не в отдел Древнего Египта.
«Умник хренов», – подумал сержант. Интересно, сколько раз ему придется выполнять подобные задания? Из-за единственной, совершенной пять лет назад ошибки он навсегда остался для всех мистером Никчемным. Каждый раз, когда появлялось какое-нибудь совершенно абсурдное дело, он слышал: «У нас возникли кое-какие проблемы, О'Шонесси, ты как раз тот человек, который сможет их решить». Обычно это была какая-нибудь дешевка. Но парень в «роллс-ройсе», похоже, рыба крупная. И дело, в которое его втравили, было, судя по всему, не совсем законным. О'Шонесси вспомнил о своем давно покинувшем этот мир отце, ощутив при этом легкое чувство стыда. Пять поколений О'Шонесси честно служили в полиции, а теперь все пошло коту под хвост. Ирландец сомневался, что сможет протянуть еще одиннадцать лет. Это позволило бы ему отправиться в раннюю отставку с пенсией, доплатами и привилегиями.
– Что за игру вы затеяли? – спросил О'Шонесси.
Хватит. Он уже давно не сосунок и впредь будет действовать с открытыми глазами. Нельзя допустить, чтобы на него опять полилось дерьмо, как только он поднимет глаза на начальство.
– Сержант...
– Да?
– Никаких игр я не веду.
– Еще бы.