И штаны. До смерти надоело ходить с голыми ногами.
Неуязвимый Пелид рысью пересекал ахейский лагерь на пути к ставке Агамемнона. Воины с удивлением смотрели на вечерний, едва ли не ночной, моцион героя. Пожимали плечами, переговаривались.
Бегать промеж костров? Перепрыгивать через спящих людей? Не отвечать на обращенные к тебе приветствия?
На то он и сын богини, чтобы быть непохожим на других. Хотя тут все предводители - потомки олимпийцев.
Агамемнон, против обыкновения, был в своем шатре один, без брата. Обдумывал план предстоящей битвы с закрытыми глазами, или попросту дрых. Разбудила его перепалка несущих караул у шатра стражников и сына Пелея.
Разобравшись, кто именно требует аудиенции, Атрид окончательно продрал глаза и велел впустить Пелида.
Думаю, скоро он об этом пожалеет.
Пелид с размаху бухнулся на скамью, отказался от предложенного ему вина и сразу взял быка за рога:
- Я пришел поговорить с тобой о размерах моей награды, Агамемнон, - заявил он и не мигая уставился в глаза вождю вождей.
- Проси все, что хочешь, богоравный Пелид, - сказал Агамемнон, не догадываясь, что за нефильтрованный базар, как выражаются русские братки, скоро придется платить. - Золото? Драгоценности? Вина? Рабыни? Ты получишь сверх жребия все, что захочешь, ибо твоя доблесть не имеет себе равных.
- Моя доблесть много значит для тебя?
- Конечно, богоравный.
Не столько доблесть, сколько пророчество, подумал я. Пророчество о том, что Троя не падет, если против нее не выступит Ахилл.
- Тогда я хочу за нее соответствующей платы, измеряемой не в мерах золота и не в числе рабынь. Ты строишь империю, Агамемнон, великую империю, простирающуюся от края до края нашего мира. Это ведь твоя истинная цель?
- Да.
- Ты войдешь в историю как великий завоеватель.
- Быть может.
- Я хочу быть рядом.
- Ты и так рядом, богоравный, - осторожно сказал Агамемнон. Хитрый лис еще не понимал, куда клонит Пелид, но опасность почувствовал за километр.
Ключ к империи - армия. Армия присягала на верность Золотым Микенам. Следовательно, нельзя стать императором, не правя Микенами.
- Я хочу быть твоим наследником, - безапелляционно заявил Ахиллес.
- Но это невозможно. Мы ведь с тобой не состоим в родстве.
- Это досадное упущение, которое легко исправить, - сказал Пелид. - Награда, которую я прошу у тебя, - твоя дочь Ифигения.
- Что?! - возопил Агамемнон.
Ахилл молчал. Ход был сделан.
- Щенок!
Реакция Агамемнона оказалась именно той, на которую я и рассчитывал.
- Да кто ты такой, чтобы жениться на дочери владыки Золотых Микен?! Предводитель жалкой кучки мирмидонцев, герой без роду и племени?
Насчет племени это он зря. Теперь завелся и Ахиллес.
- Неизвестно, чей род древнее! - завопил он в ответ. - Мой отец - Пелей, великий герой! Моя мать - Фетида, дочь морских глубин! И даже если бы я был безродным бродягой, ты все равно выдашь за меня свою дочь! Потому что без меня ты не возьмешь Трою, Атрид!
- Возьму! Я возьму Трою без тебя, щенок, даже если мне придется завалить ее стены трупами своих солдат! А ты можешь убираться домой, плыть на Скирос или в сам Тартар, потому что Агамемнон Атрид не нуждается в твоей помощи!
- Она понадобится тебе быстрее, чем ты думаешь! - Казалось, Ахилла в любой момент может хватить удар, такой он был красный.
- И ты еще будешь валяться у меня в ногах и ползать по песку вокруг моего шатра, умоляя меня выйти в поле! И ты не дочь, жену свою будешь готов мне отдать!
- Никогда!
Так они орали еще минут двадцать, а потом разгневанный Ахилл пулей вылетел из шатра царя царей, так же как раньше вылетел из собственного.
Знаменитая свара Ахилла с Агамемноном из-за женщины состоялась, хотя и женщина имела место быть не совсем та, о которой говорил Гомер.
Чудесно, подумал я. В ближайшее время Пелид не будет участвовать в войне. И, значит, у троянцев появляется лишний шанс.
Ахилл побежал к морю, а я продолжал наблюдать, как вождь вождей в ярости мечется по своему шатру и посылает стражника за Менелаем и Нестором.
Реалити-шоу «Троя»
Побережье Троады
Ахилл
Неуязвимый Пелид отбегает в сторону от лагеря, останавливается на безлюдном берегу, поворачивается лицом к морю и орет:
- Мама!
Глотка у героя луженая, крик разносится далеко над морской гладью.
- Мама!
Рокочут волны. Лунная дорожка молчит.
- Мама!
Пелид падает на песок на колени, рвет на груди хитон, а из груди его исторгается один и тот же вопль:
- Мама!
И мама услышала.
Волны расступаются перед героем, и из моря выходит неземной красоты женщина, одетая в прозрачные одежды цвета морской волны. Ее волосы водопадом ниспадают с головы, ее глаза полны синевы моря, ее движения плавны и изящны, словно она сама и есть вода, перетекающая, меняющаяся, не имеющая формы.
- Ты звал меня, сын, - говорит она. - Что случилось?
И Ахилл жалуется матери на плохого дядю Агамемнона, который хочет забрать себе всю славу и не желает делиться. Фетида Глубинная слушает. Слушает внимательно, временами сочувственно кивая.
- И что ты хочешь, сын? Чем я могу помочь твоей беде?
- Отправляйся на Олимп, мама. И упроси Зевса, чтобы на время он отвернул свой взор от ахейцев, и пусть троянцы возьмут верх. До тех пор пока Агамемнон не приползет ко мне, умоляя жениться на его дочери.
- Я сделаю все, как ты хочешь, сын, - говорит Фетида. - Зевс послушает меня. Он у меня в долгу.
Полковник Трэвис
- Требования Ахиллеса немыслимы, - сказал Агамемнон.
Менелай молчал, но всем своим видом давал понять, что полностью поддерживает брата. Как всегда.
- Не понимаю, почему ты не согласился, - говорит Нестор. Он выглядит недовольным, но, похоже, только из-за того, что его пригласили к начальству в неурочное время. - Ты ничем не рискуешь. Все знают, что Ахиллес не переживет эту войну, ведь он выбрал славный и короткий путь. Кроме того, ты - мужчина в полном расцвете сил, однако даже в случае твоей смерти твоим прямым наследником будет твой сын Орест. И лишь после него на трон может сесть Пелид. При условии, что к тому времени у Ореста не будет своих детей. И еще есть Менелай.
- Если я соглашусь отдать за него Ифигению, - сказал Агамемнон, - следующим, что он потребует, будет свадьба, сыгранная здесь же, на которую я должен буду пригласить всю свою семью. А здесь идет война, которая все спишет. И смерть Ореста, и нашу с Менелаем гибель в бою.
- Боги не допустят этого, - говорит Менелай. - Тебе ведь благоволит сам Зевс.
Агамемнон не так уж и не прав. Если то, что говорил Гермес, соответствует истине (а я склонен ему верить), Зевсу с самой вершины Олимпа должно быть начхать, кто будет его земным наместником в грядущей империи.