Двигаясь предельно осторожно, проверяя каждый листик перед тем, как поставить ногу, стараясь не задевать ветвей, мы удалились от дороги и зарылись в листья.
Донеслось едва слышное, с заметной ноткой неудовольствия, ржание Урагана, тем выражавшего свое отношение к нашей разлуке.
Осталось только ждать.
Медленно текут минуты, вязкой патокой заливая вращающиеся шестеренки мозга. Исподволь, капля за каплей накапливается злость. Начинает раздражать попавший за шиворот листок... но я терплю. Тело нагревается, начинается обильное потоотделение, сопровождаемое нестерпимым зудом, словно сотни муравьев проложили свои охотничьи тропы по моему телу. Все равно терплю. Рядом сопят волки. А в промежутках между их вздохами мерзко скрипит веревкой раскачиваемый ветром висельник. Я сдерживаю тяжелый вздох, сжимаю зубы и продолжаю лежать не двигаясь. Порывом ветра доносится смрад гниющей плоти, и возникает непреодолимое желание чихнуть. Пытаюсь сдержаться: задерживаю дыхание и шевелю кончиком носа из стороны в сторону. Вроде бы немного помогает.
И в этот момент слышится топот копыт и в пределах видимости возникает разъезд Кощеева войска. Мелькая в редких просветах между деревьев, они приближаются к месту завала. Слышатся перепуганные голоса.
Наверное, им понравились «гостинцы», оставленные нами на месте сражения. То‑то они осторожничают, как выпускница института благородных девиц, оставшаяся наедине с подвыпившим гусаром.
Тем не менее, погоняемые выкриками и руганью командира, они принимаются исследовать завал.
Хлестко бьет лук, и один из разведчиков с криком хватается за ногу. Стрела раздробила ему кость и разворотила плоть, войдя по самое оперение.
Его друзья не спешат на помощь, наоборот, они стараются держаться подальше от несчастного. Словно боясь заразиться его невезением.
– Сбросьте это бревно с дороги! Что вы топчетесь, как безголовые курицы? Тащите!
Бревно начинают оттаскивать.
Освобождается насильно согнутая ветвь, все веточки на которой я заботливо превратил в коротенькие, всего сантиметров по семь‑восемь, но очень острые сучочки. Удар. Вопли ярости и боли.
– Куда, трусы?! – надрывается командир. – А ну назад!
Потеряв еще пару человек, разведчики сталкивают одно из деревьев с дороги.
Командир ругается и отвешивает затрещины направо и налево.
Протяжно воет раненный в живот мечник. Он судорожно сжимает обломок кола, который разворотил ему всю брюшину и застрял в позвоночнике.
Меня начинает мутить, и я утыкаюсь лбом в прелые листья, пытаясь унять желудок. Боже мой, зачем так много боли и насилия?!
Слышу свист клинка и глухой удар, оборвавший стенания несчастного. Шум усиливается. Это до завала добрались передовые отряды войска Кощея. Ржут лошади, скрипит сбруя. Переговариваются предводители отрядов. Среди новоприбывших находится кто‑то смекалистый.
Нашли веревки, которыми цепляют деревья и при помощи лошадей оттаскивают в сторону. Ветви с шипами сокрушают лишь воздух, стрелы идут в молоко.
Кто‑то из молодых да резвых пытается обойти завал. Едва он углубляется в лес, как до нас доносится громкий вскрик, переходящий в быстро затихающий стон. Комок подступает к моему горлу, когда я понимаю, сколько опасности таится вокруг. Один неосторожный шаг...
Проходит еще полчаса, и завал разобран.
Орет командир, поет горн и колонна трогается. Пропустив вперед свежий отряд разведчиков. От прежних мало что осталось. Резко взяв в карьер, они влетают в заговоренный моими чародеями круг. Лошади теряют твердую опору под ногами и летят вверх тормашками. Их всадники вылетают из седел. Одним везет приземлиться за пределами круга, очерченного воткнутыми в землю прутиками. Они отделались ушибами и вывихами. Остальные оказываются в топи, с жадностью проглатывающей их тела.
Снова остановка и ругань.
Новые разведчики отправляются вперед.
Новые разведчики отправляются вперед. Но резвости у них заметно поубавилось.
Во мне просыпается сочувствие к ним. Но ведь это не мы решили напасть на них. Вернее, в какой‑то степени, конечно, мы, ведь мы на их территории... но они первые начали. И уж конечно они, доведись им захватить город, не станут сдерживать себя. Они будут жечь, грабить, насиловать и убивать, убивать, убивать. Всех подряд. Мужчин, женщин, детей...
Ненавижу!
Но тем не менее мне больно слышать крики раненых.
Войско перестраивается в две колонны и выдвигается дальше, обходя ловушку, в ненасытной утробе которой все еще что‑то шевелится.
Они идут час, идут два.
Их тьма.
За конниками движутся пешие воины, затем груженые подводы.
За обозом скачет элитный отряд воинов – личная охрана Кощея. Их черные плащи трепыхаются на ветру, словно крылья воронов. Шлемы с опущенными забралами украшены чеканкой и плюмажем из черных перьев. Мечи обнажены и взяты на изготовку.
Как так можно скакать? Да еще и не один час кряду...
Показалась карета Кощея. Домовой Прокоп довольно точно ее описал.
Сквозь плотные занавески на окнах рассмотреть ничего невозможно. Но он там. Я почувствовал это. Волна ненависти накрыла меня. Если бы не сознание, что мне важнее спасти Аленушку, чем наказать Кощея, я попытался бы достать его. Даже понимая, что всего на свете везения не хватит, чтобы выбраться живым. Ведь когда не остается надежды – приходится полагаться на авось.
Возничий остановил коней и указал на круг живой земли, сотворенный чародеями.
– Не проеду. Колесо может попасть в трясину.
Один из охранников резко рванул за удаляющимся обозом.
Карета оказалась значительно шире подвод и не могла проехать по обочине, не попав в ловушку. Ей мешали пни срубленных нами деревьев. Пригнали телегу и, выпрягши лошадей, столкнули в трясину. Земля чавкнула, и колеса погрузились.
– Властелин.
– Да? – Кощей даже не потрудился поинтересоваться причиной задержки.
– Не соизволили бы вы на время покинуть карету? Нужно провести ее по опасному месту.
– Опасному для кого?
– Для вашей жизни, господин.
– Болван! Я бессмертный! Кучер, трогай!
Кучер дернул вожжи, лошади рванули карету. Она с хрустом прокатилась по завязшей в топи телеге и покатила дальше.
Отряды охраны двинулись следом. Пара минут – и дорога опустела. Лишь у кромки леса навалено несколько срубленных деревьев да два десятка трупов.
Переведя дух, я разрешил себе пошевелиться и только сейчас вспомнил, что мне хотелось чихнуть, что потная кожа нещадно свербит... но сейчас я чувствовал лишь боль в занемевших мышцах и полную опустошенность.
Рядом заворочались волки, выбираясь из‑под кучи прелой листвы.
Нужно двигаться. Не время отдыхать.
Поскольку я остался без лошади, то придется воспользоваться своими двоими. Раз, два...
Эх, хорошо волкодлакам... у них четыре лапы.
Глава 18
СТОРОЖЕВОЙ ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
Нравятся мне рыцари. Дыхнешь разок – готово. Пальчики оближешь: внутри сочная мякоть, а сверху хрустящая корочка.
Змей Горыныч
Я смотрел на Кощеев замок, и мое сердце наполнялось плохими предчувствиями.
– Какой он огромный! – запрокинув голову, произнес Яринт.
– Видали и покрупнее, – высокомерно обронил я. Забыв, правда, добавить, что не в этом мире...
Среди непроходимых лесов чернеет проплешина, в центре которой возвышается замок. Его основанием служит естественное скалистое плато с редкими следами деятельности человеческих рук, придавших и без того крутым склонам абсолютную неприступность. О том, чтобы взобраться наверх без специального альпинистского снаряжения, нечего и думать.