– Вы едва не опоздали, – промолвила Самоцветик. – Кромби уже совсем было собрался сойти со сцены.
– В пути случилась непредвиденная задержка, – хмуро пояснила Ирис, и Глоха почувствовала неловкости. Невесть почему ей казалось, будто задержка произошла из‑за нее. Она прицепилась к Бинку с расспросами о его таланте, Бинк задумал продемонстрировать этот талант в действии и…
Эти слова хоронили чуть ли не единственную надежду Глохи, и с отчаяния она не нашла ничего лучше, как удариться в слезы.
– Спроси… еще… – с трудом проскрипел Кромби.
Даже будучи близкой к отчаянию, крылатая гоблинша оставалась сообразительной малышкой. Вспомнив, что талант Кромби заключался в способности безошибочно указывать верное направление, она смекнула, что лучше обратиться к нему не с невразумительными для него объяснениями и многословными просьбами, а с простым и понятным вопросом. Взять да спросить его, где находится мужчина ее мечты. Если старик сумеет указать, в какой стороне искать суженого, ей, возможно, даже не придется объясняться с этим загадочным вторым сыном.
– Где мне искать подходящего мужа? – спросила она.
Высохшая рука шевельнулась и обессилено упала, свесившись с кровати. Однако перст Кромби успел указать в определенном направлении, которое Глоха запомнила более чем твердо. Однако она решила воспользоваться предоставленной возможностью и разузнать побольше всего, что могло бы ей пригодиться.
– А где я могу найти помощь?
Дрожащий палец Кромби снова приподнялся и указал прямо на отставного короля Трента.
– Волшебник Трент может мне помочь? – изумилась Глоха. – Но он же… – она осеклась, сообразив, что сказать «слишком стар и ни на что, кроме участия в вечеринке с уходом со сцены, уже давно не способен» было бы не совсем учтиво… – У него другие намерения, – закончила девушка.
Трент, похоже, был удивлен не меньше ее самой.
– Может быть, Кромби указал на что‑то, находящееся за моей спиной? – неуверенно предположил волшебник.
– У тебя за спиной стенка, – усмехнулась Ирис. – А уж от стенки ждать помощи не приходится.
– Но за стенкой может находиться что угодно, – ответствовал Трент, изобразив ответную ухмылку. – «Подходящий муж», он ведь тоже не в этой комнате.
– Как сказать, – промолвила Ирис, усмехнувшись на сей раз только наполовину. – Может, он поменял местами вопросы, и как раз ты‑то и есть «подходящий муж».
Трент расхохотался.
– Приятно, конечно, такое о себе слышать, но, боюсь, она ищет паренька лет этак на семьдесят шесть помоложе. Так что отойду‑ка я в сторонку, и пусть Кромби укажет еще разок.
Он отошел и пристроился за изголовьем постели. Глоха, искренне желавшая покончить со смущающим недоразумением, снова обратилась к лежащему на постели старцу:
– Уважаемый Кромби, будь так любезен, покажи, пожалуйста, еще раз, где мне следует искать помощь.
Морщинистая рука поднялась, и узловатый, скрюченный палец указал за изголовье, прямиком на Трента.
Глоха была опечалена и заинтригована одновременно. По всей видимости, талант Кромби не выветрился, не выдохся и продолжал действовать – в том, что старикан указывал именно на Трента, теперь сомнений не осталось. Зато сомнения в том, что старый отставной король может помочь ей в поисках, очень даже были. Возможно, тут произошла какая‑то путаница.
Она обращалась к старику с четырьмя вопросами: насчет старшего сына Хамфри, насчет подходящего мужа для себя и, дважды, насчет того, где искать помощь. На первый вопрос Кромби ответить не смог, а вот в отношении остальных двух, похоже, пребывал в уверенности. Это наводило на мысль о том, что путаница, если таковая вообще имела место, скорее могла быть связана с первым вопросом. Может быть, дело в том, что на него просто нет ответа? Умер, например, этот второй сын, и Кромби попросту не на кого указывать. Однако всеведущий Волшебник Информации не мог не знать о смерти собственного сына и вряд ли стал бы посылать ее к привидению. Призраки – такая, во всяком случае, о них ходит молва – не слишком охотно отвечают на вопросы вообще, а особенно на вопросы насчет женитьб, замужеств и всего такого. Возможно, потому, что в их призрачном состоянии аиста уже не вызовешь. Так в чем же дело…
И тут Глоху озарило: в ее головке вспыхнул свет, да такой яркий, что девушка зажмурилась. Догадка, однако же, нуждалась в проверке: а вдруг и она что‑то напутала и от этого путаница станет еще путанее?
– Можно мне поговорить с уважаемым Кромби наедине? – робко осведомилась она.
– А почему бы и нет? – отозвалась Самоцветик. – Потолкуйте, а мы пока займемся подготовкой вечеринки.
Когда остальные вышли, Глоха, расхрабрившись, пожала своей маленькой ладошкой чуть ли на рассыпающуюся в труху руку Кромби и, стараясь влить в его дряхлое тело чуточку энергии юности, сказала:
– Уважаемый Кромби, мы сейчас одни, никто нас не слышит, и я обещаю сохранить в тайне все, что ты мне расскажешь. Прошу тебя, объясни, почему ты не захотел указать мне, где находится второй сын Доброго Волшебника?
Голый череп качнулся из стороны в сторону, губы задрожали.
– Нет… – прошамкал беззубый рот. Но Глоха не унималась.
– Не думаю, – безжалостно продолжала она, – что Добрый Волшебник Хамфри послал бы меня к своему второму сыну, не имея на то веской причины. И мне почему‑то кажется, что ты про этого сына кое‑что знаешь.
– Нет… – еле слышно выдохнул Кромби.
– Знаешь, мне кажется, что ты и есть этот самый второй сын.