– Я о тебе слышала.
– Конечно, Метрия. Была ею, есть и буду всегда, за исключением тех случаев, когда выйду из себя. Но откуда ты обо мне знаешь?
– Кромби рассказывал, как в молодости – в его молодости – ты ни в какую не захотела показать ему свои трусики.
– Конечно, не захотела. Что я вам, какая‑нибудь обращенка?
– Кто?
– Отвращенка, приобщенка, запрещенка…
– А, извращенка…
– Не важно. Разве Заговор Взрослых не запрещает показывать трусики детям и подросткам противоположного пола?
– Запрещает.
– Вот я и соблюдала его как положено. Никаких трусиков!
Она провела руками по телу и оказалась одетой в блузку и юбку. Никаких трусиков видно не было – впрочем, а были ли они вообще?
– Так все‑таки, кто вы такие на самом деле? – спросила демонесса.
– А тебе‑то что?
– Любопытно, что же еще? Я, если хочешь знать, весьма любознательная особа.
– Ладно, удовлетворим твое любопытство. Меня, например, зовут Трент. Волшебник Трент.
– Врун тебя зовут, вот как. Я ведь уже объяснила, почему ты не можешь быть Трентом.
– Я принял эликсир молодости.
– Опять враки. Местонахождение Источника Молодости известно только Доброму Волшебнику Хамфри и нескольким единорогам, а они никогда не проговорятся.
– Так Хамфри мне и дал эликсира. Немножко.
– Хамфри? Этот старый ворчун? Не верю!
– Хочешь получить доказательство?
– Хочу. Продемонстрируй превращение.
Трент сделал жест, и соблазнительная красавица превратилась в сине‑зеленую пупырчатую жабу.
– Я ведь не просила демонстрировать это на мне, – капризно заявила жаба, после чего растеклась дымом и снова стала обнаженной красоткой.
– Значит, я не так понял. Ты ведь просила не показать, а продемон стрировать, а к демонам среди нас относишься только ты.
– Ладно, придется тебе поверить. Но я вижу, ты путешествуешь в компании очаровательных крылатых чудовищ. Можно с ними познакомиться?
– Я Глоха, крылатая гоблинша.
– А я Синтия, крылатая кентаврица.
– Как интересно. А я думала, что в Ксанфе нет других ваших, кроме семейства Че.
– А что ты можешь сказать об этом семействе?
– А ты с ними не знакома? Ну и потеха! – рассмеялась демонесса и растворилась в воздухе.
– Боюсь, теперь она будет нам досаждать, – вздохнул Трент. – Надоедливая особа, хотя, честно сказать, настоящего вреда от нее мало.
– А я думала, что она занята в игре с обыкновенами, – заметила Глоха. – Слышала где‑то краем уха.
– Я отработала положенный срок и теперь свободна, – послышалось из взявшегося неизвестно откуда облачка дыма.
Глоха отметила для себя, что если имеешь дело с демонами, надо всегда быть начеку. Никогда нельзя быть уверенной, что они не подсматривают и не подслушивают. Они продолжили путь, и довольно скоро Пандемониум остался позади. Никто к ним больше не приставал, и никаких других странных происшествий не случилось. По всей видимости, демоны потеряли к ним интерес, чему можно было только радоваться.
Тем временем отмечавшая маршрут зеленая плесень стала коричневатой, а воздух сделался прохладнее. Глоха поплотнее прижала к телу крылья: перья вполне могли заменить теплую одежду. Нижней половине Синтии, которую покрывала не слишком длинная, но густая шерсть, холод был нипочем, но вот ее человеческая часть начала мерзнуть, и ей пришлось достать из котомки жакет. За то короткое время, которое она провела вне Коралла, Синтия так и не успела усвоить кентаврскую манеру ходить обнаженной и имела с собой одежду на все случаи жизни.
За то короткое время, которое она провела вне Коралла, Синтия так и не успела усвоить кентаврскую манеру ходить обнаженной и имела с собой одежду на все случаи жизни. Трент был полностью одет и особых неудобств, кажется, не испытывал.
Холод, однако, усиливался. Земля под ногами кое‑где покрылась ледяной коркой, и путники, в надежде согреться, прибавили шагу. Глохе это не нравилось, но поскольку тропу по‑прежнему отмечала плесень, она утешала себя тем, что они на верном пути и ничего дурного с ними случиться не должно.
Туннель тем временем сделал поворот и вывел путников в просторную пещеру, где они чуть ли не нос к рылу столкнулись с драконом. От обычного наземного чудовища его отличали усики антенн, заменявших во мраке подземных коридоров глаза, но во всем остальном, и обликом, и размером, это был самый настоящий дракон. Огромный, покрытый серовато‑зеленой броней перекрывающих друг друга чешуек зубастый хищник, грозно рыча, двигался вперед на крепких когтистых лапах.
– Кончай рычать! – крикнул ему Трент, выступая вперед. – Мы имеем право беспрепятственного прохода по этой тропе. У нас есть пр…
Сказать «пропуск» волшебник не успел. Дракон выдохнул, но из его пасти вырвался не пар, не дым и не пламя, а снежный вихрь. Отброшенный порывом ветра, Трент отлетел к девушкам, а когда они подхватили его, оказалось, что он совершенно оледенел.
– Это не волшебник, а ледышка какая‑то! – изумленно воскликнула Глоха. – Хорошо, что мы не дали ему упасть: разлетелся бы на осколочки, как сосулька. Но я знать не знала, что ледяные драконы водятся под землей и выглядят как обычные. Мне казалось, они белые и их место в снежных горах.
– С драконами нам разбираться некогда, – резонно сказала Синтия, – а вот волшебника лучше оттащить куда‑нибудь подальше и дать ему оттаять.
Глоха сочла это разумным, и девушки потащили ледяную статую назад по тропе, подальше от дракона. Большая часть веса Трента пришлась на Синтию, но та не роптала, поскольку была гораздо крупнее. Свернув за угол, они оказались в узком, слишком тесном для огромного дракона коридоре и бережно опустили волшебника на пол.
– А он не… – в страхе начала Глоха.
– Нет, – не дала ей договорить Синтия. – Если мы не замешкаемся, с ним все будет в порядке. Он оледенел только снаружи: надо поскорее сколоть ледяную корку, чтобы не дать ему промерзнуть насквозь.
Они скололи тонкий ледяной панцирь – прозрачные пластинки со звоном падали на камень и разбивались, – после чего Глоха заметила:
– С лицом так не получится. Он не может дышать, а если ты попробуешь отбить корку с носа и губ копытом… лучше этого не делать. Нос и губы тоже отвалятся.
– Ты права, в самых деликатных местах лед нужно растопить. Интересно получается, у меня появился благовидный предлог сделать то, что мне хотелось сделать два… то есть, я хотела сказать – семьдесят два года назад.
Глоха смутилась.
– Ты имеешь в виду…
– Да! – с капризной решительностью заявила Синтия. – Я собираюсь поцеловать его. Может, это и не совсем прилично, но у меня есть веское оправдание.
Крылатая кентаврица не стала откладывать свое намерение в долгий ящик, тем более что никаких ящиков поблизости не имелось. Взяв волшебника за плечи, она с легкостью – кентавров отличает недюжинная сила – перевела одеревеневшее тело в вертикальное положение, примерилась к схваченному морозом рту и впилась в него влажными горячими губами.
После затяжного – Глохе он показался очень затяжным! – поцелуя Синтия отлепилась от по‑прежнему неподвижного Трента и сообщила:
– М‑мои б‑б‑буббы з‑з‑м‑м‑ерр‑зи.
– Твои губы замерзли, – промолвила Глоха, сообразив спустя четверть мгновения, что это значит.