– Но мне кажется, что если подобрать ключ к нему, то разобраться с остальными будет полегче.
– Плевое дело, – охотно согласилась Ги‑гиена. – Просто безделица. Но вот если кто‑нибудь обнадежит меня, заявив, будто знает как его открыть, но так ничего и не добьется, я очень огорчусь. А от огорчения рассержусь. А сердить меня никому не советую. Кто меня рассердит, тот и минуты не проживет.
Нечто подобное Глоха и предполагала, а потому, не расстраиваясь попусту, вернулась к нишам. Что‑то из выставленного там несомненно представляло собой
колючка –
беспокойные покойники,
– Ну что ж, попробуй. Но если твой ключик не подойдет – не обессудь. Мне придется обглодать твои косточки почище, чем обглоданы эти.
– Чему быть, того не миновать, – вздохнула Глоха и вставила ключ ицу в выполненную в виде ворот скважину «Замка с привидениями».
Послышался щелчок. Косматая грива Ги‑гиены вздыбилась, словно под порывом ветра, и опала успевшими мгновенно распутаться чуть волнистыми, чарующими шелковистым блеском локонами. Многочисленные висячие замки пропали, будто их и не было. Впрочем, как поняла Глоха в следующий миг, их и не было – они, точно так же как колтуны и грязь, просто
– На храбрость? Но ведь я же отчаянно трусила.
– Эка невидаль, трусила. Храбрость не в том, чтобы ничего не бояться – это только дуракам никогда не страшно, – а в том, чтобы уметь справляться со страхом. Всякий разумный человек перед чем‑нибудь робеет, но только трус позволяет робости управлять собой.
– Надо же, а я до этого и не додумалась.
– Ну а додумайся ты, какой прок был бы от этого испытания? Оно ведь на храбрость, а не на догадливость.
– Интересно, а на что будет следующее испытание? – задумчиво пробормотала Глоха.
– Ясное дело, на сообразительность, – буркнула Ги‑гиена и, свернувшись клубочком так, что шелковистый хвост прикрывал безупречно чистую кожаную нашлепку носа, погрузилась в мирную дрему.
Крылатая гоблинша двинулась по коридору дальше. Два испытания остались позади, однако радоваться она не спешила. Чему тут радоваться, если ей уже дважды пришлось пускать в ход всю свою догадливость и способность к рассуждениям, а испытание на сообразительность, как выяснилось, еще только предстояло. Однако деваться было некуда: оставалось только идти вперед.
Коридор оказался длинным, и чем дальше она шла, тем теплее становилось вокруг. Скоро сделалось по‑настоящему жарко, до такой степени, что Глохе захотелось снять блузку. Однако сделать это, не говоря уж о том, чтобы остаться без юбки, было бы неприлично, поэтому чтобы охладиться, она выбрала единственно приемлемый для благовоспитанной крылатой гоблинши способ – распростерла свои оперенные крылышки и стала обмахиваться ими, как двумя опахалами или веерами. Это дало некоторое облегчение, однако приходилось признать, что у Тучной Королевы холодные вьюги получаются куда лучше.
Жар усиливался. Пол раскалился настолько, что подметки туфелек начали дымиться, и хотя Глоха, чтобы не обжечь ножки, начала приплясывать, ее вскоре окружило дымное облачко.
Гоблинша была близка к отчаянию, но неожиданно увидела у стены маленький фонтанчик. Он не работал, однако, когда девушка подбежала к нему и нажала магическую кнопку, из него забила струйка восхитительной, просто волшебно прохладной воды. Подставив пересохшие губки под живительную струю, Глоха сделала несколько больших глотков, и ей стало гораздо легче. Да и дым рассеялся.
Переведя дух, девушка двинулась дальше.