Так что берись за дело.
– И все‑таки я не понимаю!
– Чего?
– Глиф живая, умная и чувствительная. То, что ее загнали в стойло и держали там немытой, нечищенной и некормленной, уже само по себе плохо, но заколачивать бедняжку в клетку и везти куда‑то, чтобы превратить в скульптурное украшение, уж и вовсе никуда не годится. Я просто не понимаю, как можно так поступать. И никогда не пойму!
– Не понимаешь? – вкрадчиво осведомилась
над слогом, а на поверку пришлось заняться налогами. Правда, как оказалось, это дает полезный опыт. В промежутках между наложением налогов я уже успела накропать два романа.
– Выходит, отбывая службу, ты уже становишься писательницей?
– Пожалуй, так оно и есть. Возможно, я напишу и повесть об одной крылатой полукровке, полугоблинше‑полугарпии, подружившейся с полулошадью‑полудраконицей. Как думаешь, моим читателям такой сюжет понравится?
– Надеюсь. Мне эта тема кажется очень интересной.
– Ну что ж, садись на Глиф, – велела наложница, не склонная даже за приятным разговором забывать о своих обязанностях.
Спорить Глоха не стала, решив, что раз она не может облегчить участь нового друга, то по справедливости должна ее разделить. Попрощавшись с наложницей, девушка вернулась в стойло и забралась на Глиф, усевшись между крыльями.
– Прости, что не смогла тебя выручить, – промолвила она, поглаживая шелковистую, аккуратно расчесанную гриву. – Но уж, во всяком случае, я не позволила посадить тебя в клетку и отправить на крышу, чтобы ты работала там скульптурой.
Внезапно потолок исчез, и над головой открылось чистое небо. Глиф распростерла широкие крылья и, прежде чем Глоха успела хоть что‑то сообразить, взмыла ввысь.
– Ой, да ты свободна! – воскликнула девушка, и ответом ей послужило радостное ржание. Теперь ничто не мешало Глохе взлететь самой и спуститься вниз, однако она не спешила расстаться с новой подругой. Та целеустремленно взмахивала крыльями, и было интересно узнать, к какой же цели она так стремится.
Потом внизу показался замок, и Глиф пошла на снижение. Замок покрывала прочная плоская крыша, присыпанная толстым слоем соломы.
– Куда это мы попали? – пробормотала девушка себе под нос, оказавшись на крыше.
Замок покрывала прочная плоская крыша, присыпанная толстым слоем соломы.
– Куда это мы попали? – пробормотала девушка себе под нос, оказавшись на крыше.
– В замок Доброго Волшебника, куда же еще, – послышался откуда‑то снизу женский голос.
Взглянув вниз, Глоха увидела стоявшую на вершине ведущей на крышу лестницы миловидную особу.
– Но мне здесь нечего делать, – возразила Глоха. – Я не выдержала третьего испытания.
– А по‑моему, выдержала, – возразила незнакомка. – Я Вира, невестка Доброго Волшебника, и пришла сюда, чтобы проводить тебя к нему.
– Не может быть. Я сама призналась
– Опять Ги‑гиена все перепутала, – махнула рукой Вира. – Не на сообразительность, а на сострадательность. Но это уже не важно.
Глоха была приятно удивлена, причем не только этим известием, но и тем, что Глиф доверчиво потянулась к Вире, а та угостила ее кусочком сахара. Похоже, они были хорошо знакомы.
– Ну что, пойдем? – поманив Глоху за собой, Вира стала спускаться вниз.
Девушка с улыбкой последовала за ней, тогда как Глиф осталась щипать травку на крыше, являясь для последней прекрасным украшением.
Глава 2
ВТОРОЙ СЫН
Внутри замка было уютно и, несмотря на толстые стены и узкие стрельчатые окошки, удивительно светло. Возможно, причиной тому была магия, так что удивляться не приходилось. В конце концов, Хамфри являлся Волшебником Информации, и ему ли не знать, как сделать свое жилище уютным.
Вира провела Глоху на кухню, где за столом, полуотвернувшись, сидела женщина.
– Матушка, – окликнула ее Вира. – К нам просительница. Не забудь опустить вуаль.
– Не волнуйся, я слышала ваши шаги, – откликнулась женщина, поворачиваясь к вошедшим. Лицо ее скрывала плотная вуаль, а вокруг вились заменявшие волосы гибкие блестящие змейки, весьма симпатичные с виду.
– Это Горгона, моя матушка, – представила ее Вира. – А нашу гостью зовут Глоха. Она только что прошла испытания и теперь должна встретиться с Волшебником.
Глоха с интересом рассматривала Горгону, о которой, разумеется, была наслышана, хотя и не рассчитывала познакомиться с ней лично. Эта особа носила вуаль из‑за того, что один лишь ее взгляд мог обратить живое существо в камень. Волшебнику Хамфри она доводилась пятой, но, как понимала девушка, не совсем последней женой. Вообще с женами у волшебника дело обстояло так сложно и запутанно, что никто предпочитал в это не вникать. Что же до Виры, то ее манера держаться показалась Глохе несколько странной, и лишь потом она вспомнила, что эта молодая женщина совершенно слепа. По замку Вира передвигалась с такой непринужденностью, что этот недостаток совершенно не бросался в глаза, и он же позволял ей выдерживать взгляд Горгоны без всякого ущерба. В ее присутствии Горгона частенько поднимала вуаль, о которой Вира и напомнила дежурной жене Хамфри ради безопасности Глохи.
– Рада познакомиться, – любезно приветствовала Глоху Горгона. – Добрый Волшебник примет тебя без промедления.
С этими словами она вернулась к своему занятию, заключавшемуся в превращении ломтиков сыра – разумеется, гор‑гонзолы – в камень. Как слышала Глоха, для этого требовалось лишь одно – смотреть на сыр достаточно долго. Только сейчас Глохе пришло в голову, что коль скоро подобный эффект имеет место, сыр должен обладать чем‑то вроде зрения, но вообще судить о способностях и возможностях неодушевленных предметов было непросто.