Это вам понятно?
– Да…
– Ой ли? – Он смотрел так, словно хотел заглянуть в мою душу. – Или вы просто говорите «да», чтобы не мучить себя и не слышать моих слов?
Я перевел дыхание и твердо посмотрел ему в глаза.
– Нет. Я вас понял.
Мои колени болели, руки затекли. Пот стекал ручьями. К тому же не давала покоя мысль о моем мальчишке.
– Можно мне встать?
– Сейчас встанете. Только сначала договоримся о главном.
Он поднялся на ноги и вытащил из‑под свитера пистолет, – Знаете, что это за вещь?
Вещью был никелированный вальтер «ППК». Интересно, с чьего тела он снят?
– Это пистолет.
– Знаете, что им делают?
– Им убивают людей.
– Очень хорошо.
Деландро поднес пистолет к моему лицу, причем так близко, что я не мог сфокусировать зрение. Дуло почти касалось моих ноздрей.
– Пахнет порохом?
Я заставил себя кивнуть.
Он раздвинул дулом мои губы.
– Чувствуете вкус металла?
Я снова попытался кивнуть. Сердце мое стучало прямо в горле.
– Хотите попробовать пулю?
Очень медленно я покачал головой. Глаза слезились, но я боялся моргнуть.
– Отлично. Джеймс Маккарти выбрал жизнь. Теперь вы готовы выслушать условия нашего соглашения. Я попрошу вас дать мне слово. Если вы нарушите его, я вас убью. Я вышибу из вас ваши вонючие мозги. Понятно?
– Ум‑гхм!
– Опять начинается? – Он отвел пистолет от моего лица.
– Да! – почти выкрикнул я в ужасе и, проглотив слюну, добавил: – Я понял. Если я нарушу слово, вы меня убьете.
Деландро криво ухмыльнулся.
– Очень хорошо, Джеймс. Это может стать твоим шансом, в конце концов.
Он хотел было отойти от меня, как вдруг резко развернулся и снова присел передо мной на корточки. Его лицо было очень близко. Он смотрел мне прямо в глаза холодным взглядом.
– Ты, скользкий мерзавец! Думаешь, одурачил меня хоть на минуту? Ты убил бы меня, не сходя с места, если бы был уверен, что сможешь потом безнаказанно смыться. Ты просто ждешь удобного случая, не так ли?
Я не отвечал, просто с отвращением смотрел на него. Он выразительно помахал пистолетом.
– Говори правду, Джеймс.
– Все так, – ответил я. Это была правда.
– Благодарю, – обезоруживающе улыбнулся Деландро, как будто мы были старинными друзьями. – Видишь, никакого наказания за правду не последовало, Джеймс. Можешь говорить все, что хочешь. Я переживу.
– Вы не ошиблись. – Я не пытался больше скрывать ненависть. – Именно об этом я и думал.
– Спасибо. – И Деландро неожиданно горячо добавил: – Я ценю твою искренность. Это очень хорошее начало. Понимаешь, – продолжал он, – убить меня хочешь не ты, а солдат, что сидит в тебе. Ты – жертва промывания мозгов. Они у тебя превратились в злобную армейскую машинку. Но я не слушаю, что она шипит, ибо знаю, откуда это берется. А также знаю, что под маской скрывается твоя истинная сущность. В действительности ты вообще не хочешь никого убивать.
– Вы правы. Я не хочу убивать. – Я произносил слова очень осторожно и очень спокойно. – Но вас убью при первой же возможности.
– Какая отвага! – улыбнулся Деландро. – Типичный пример солдафонского мышления. – Он похлопал меня по плечу. – Можешь гордиться собой. Ты меня напугал.
– Я не пугаю, – предупредил я. – Я действительно убью вас.
Он изучающе посмотрел на меня.
– Я действительно убью вас.
Он изучающе посмотрел на меня.
– Ты хоть понимаешь, как глубоко погряз в этой трясине?
– Вероятно, мне потребуется время. Но можете не сомневаться: я убью вас.
Деландро поднялся на ноги. Мои слова не произвели на него никакого впечатления.
– Если бы я почувствовал, что это правда, – сообщил он, – то не стал бы нянчиться с тобой. – Он сунул пистолет за пояс и прикрыл его свитером. – Тебе понятны условия нашего соглашения?
– Да – И что же тебе понятно? Я со злостью ответил: – Если я нарушу свое слово, вы убьете меня.
– Таким образом… – подсказал он.
– Жить мне, или нет, зависит от меня самого.
– Очень хорошо! Повтори это, пожалуйста. Полностью.
Губы не слушались меня, я едва мог говорить. Слова падали как камни.
– Выбор между жизнью и смертью целиком в моей воле. Если я нарушу данное мною слово, вы убьете меня.
– Прекрасно, Джим. Можешь встать и опустить руки. Я так и сделал.
– А теперь, – сказал он, – дай мне слово честно отвечать на все вопросы, не пытаться бежать и по мере своих сил помогать нам.
Я колебался.
– Если ты думаешь о присяге, то забудь об этом. Ты – не военнопленный, Джим. Совсем наоборот. Ты получил свободу, но не воспринимаешь это как освобождение, верно?
– Нет, не воспринимаю, – согласился я. – Если это настоящая свобода, зачем угрожать?
– Правильно. Тебе известно, как дрессируют мулов? Я отрицательно покачал головой.
– Сначала упрямого мула стегают плеткой, и лишь когда он обратит на тебя внимание, его начинают учить уму‑разуму. Тебе понятна аналогия?
– Да.
– Отлично. Ты не ощущаешь свободы. Пока не ощущаешь. Не волнуйся, со временем это придет. А до тех пор я хочу заручиться твоим словом.
Я по‑прежнему колебался. Деландро изобразил удивление.
– Тебе что‑нибудь непонятно, Джеймс? Разве мы не договорились?
Он сунул руку под свитер и взялся за рукоятку пистолета.
– Даю слово.
– Спасибо, – сказал Деландро.
И помахал рукой кому‑то за моей спиной.
– Все в порядке. Расслабьтесь. Я оглянулся.
Позади меня обосновались два червя. Крупнее того, которого называли Орри.
Все это время они находились за моей спиной.
Леди из индийской столицы
Совсем никуда не годится,
Она кушает фецес
С добавлением специй.
(Рецепт наколот на ее ягодицах.)
Точнее, ее подобие.
Но только не розовое, не толстенькое и не забавное. И выглядело оно отнюдь не дружелюбно. С метр ростом, тощая и гибкая, красновато‑коричневая, тварь походила на кроликособаку, с которой ободрали пушистую щубку. Лапы твари напоминали крысиные, а глаза имели красноватый оттенок. Существо нахально шныряло между собаками, червями и людьми, принюхиваясь и попискивая, как белка; время от времени оно останавливалось, чтобы исследовать камень, растение – все, что попадалось. Его любопытство было ненасытным. Тварь вперевалку припрыгала к куче моих вещей и стала их разбирать. Подняла мой личный знак, понюхала его, попробовала на зуб.
Деландро наклонился и, забрав медальон у голой кроликособаки, сказал: – Нет, нет, мистер Президент.