Люди, пережившие уже не одну инспекцию, действовали четко и дружно, понимая, что от того, что они делают, итоговая оценка по боевой подготовке зависит в большей степени, чем от качества и эффективности стрельбы, вождения танков, строевой, физической и политической подготовки вместе взятых. Действовали механически, зная, что очень скоро от создаваемого ими великолепия не останется и следа — знойное солнце выжжет, спалит несчастные цветы.
Маршал, как оказалось в итоге, так и не доехал до дивизии, поручив ее проверку десятку-другому генералов из своего окружения. Те же, прибыв на место, бегло оглядели простирающуюся вокруг буйную цветочную растительность и долго потом возмущались по поводу того, что местное командование требует каких-то там льгот и привилегий за службу в отдаленном и поистине диком гарнизоне.
— Таких тюльпанов, товарищи, даже в Москве не встретишь! — сказал на подведении итогов проверки дивизии один из генералов-инспекторов. — Так что, полагаю, разговоры о введении каких-либо дополнительных льгот для проходящих здесь службу военнослужащих считаю исчерпанными! Оказывается, если захотеть, вполне можно обустроить быт без какой-либо помощи Центра!
Наглядная агитация
Особенности нашей гарнизонной жизни, понятно, не исчерпывались безжизненным ландшафтом. Части, прикрывающие стык границ сразу трех государств, выходили фронтом на бурную горную реку и располагались так, что некоторые из них, называемые УРами[9] , находились не за, а впереди погранзастав. Дислокация таких частей определяла не только специфику боевой службы личного состава, занимавшегося жизнеобеспечением сотен ДОТов [10] , блиндажей и просто зарытых в землю танков, но и вооружение УРов, включавшее, скажем, пулеметы с кривыми стволами, стрелять из которых можно было из-под земли. Неповторимой была и окружающая природа, расцветающая по мере приближения к живительным водам реки, за которой возвышались отвесные берега чужой территории. Эти-то берега и стали предметом моего внимания. После того, как инспекторская гроза благополучно миновала наши пенаты, с меня была снята не принадлежащая мне и незаслуженная офицерская форма, а сам я вернулся в политотдел, к которому был прикомандирован.
Первое посещение приграничного УРа оставило во мне незабываемые воспоминания. В первую очередь, конечно, очарованием действительно девственной природы, в силу своего положения абсолютно не тронутой человеком. Во вторую, встречей с людьми, месяцами не вылезающими из подземных убежищ и бетонированных блиндажей. В третью… Наглядной агитацией, которой шутники с сопредельного берега не уставали радовать советских военнослужащих.
«Вероятный противник» весьма активно использовал тот факт, что противоположный берег приграничной реки был значительно выше нашего. Однажды ночью, много лет назад кто-то вывел на отвесных скалах надпись: «КПСС=СС». Исполненную на русском языке красной краской, многометровыми буквами.
На следующее же утро советский погранкомиссар передал своему иностранному коллеге ноту протеста, содержащую требование замазать провокационную надпись. Еще через пару дней аналогичный по сути, но еще более жесткий документ был подготовлен МИДом и направлен шахскому правительству. Через пару месяцев детальных разбирательств из столицы поступило требование выполнить требование советской стороны. Еще через несколько месяцев оно и в самом деле было выполнено: многометровые красные буквы закрасили белой краской. Настолько аккуратно, что фактически просто повторили надпись в новом цвете.
На следующее же утро после «закрашивания» советский погранкомиссар передал своему иностранному коллеге новую ноту, а еще через пару дней был подготовлен еще более жесткий документ… Короче говоря, через каждые полгода надпись на противоположном берегу меняла цвет, немало забавляя военнослужащих УРа, изо дня в день любовавшихся подобной наглядной агитацией!
Справедливости ради надо отметить, что инициатором необъявленной «идеологической войны» была наша сторона. Много лет назад какой-то «мудрый» военный чиновник, посетивший границу и услышавший с сопредельной территории громкий призыв к намазу, принял решение заглушать голос муллы военными маршами. Сказано — сделано, и каждый раз, когда, обратившись к востоку, добросовестный священнослужитель призывал правоверных к молитве, начальник клуба укрепрайона врубал все громкоговорители передвижного радиоузла. Полифоническому эффекту наложения живого человеческого голоса на бравурные звуки оркестровой меди, пожалуй, позавидовал бы любой профессиональный диджей, однако не вызывал энтузиазма по ту сторону границы. Отмечу, что наша сторона настойчиво уклонялась от удовлетворения многократных просьб о прекращении издевательств над чувствами верующих, мотивируя свою позицию распорядком дня в приграничной воинской части, согласно которому прослушивание музыкальных произведений по странному стечению обстоятельств минута в минуту совпадало с временем очередного намаза.
Так и оставшиеся для меня загадкой причины подобного приграничного «хамства» не ограничивались маршами. Вдоль всей границы стояли обращенные к противоположной стороне гигантские металлические щиты с надписями, выполненными вязью, явно не используемой ни в одной из письменных языков республик СССР. При этом, надо подчеркнуть, они являлись переводом цитат из доклада Генерального секретаря Центрального комитета на очередном съезде партии, что, очевидно, должно было отворотить иностранных граждан от Корана и привести к изучению Программы КПСС.
Наглядная агитация-2
И все-таки наиболее действенным орудием непримиримой идеологической борьбы, которую вели две разделенные бурной горной рекой державы, были не аршинные надписи на скалах, не бравурные марши и не щиты с цитатами. Самым эффективным, а главное, абсолютно не подверженным нейтрализации средством духовного противоборства двух вероятных противников в мирное время была… Зоя.
Впрочем, расскажу обо всем по порядку. Прапорщик Зоя служила на узле связи УРа и, вне всякого сомнения, была самой известной личностью по обе стороны границы. Высокая натуральная блондинка с формами натурщицы раскрученного журнала для мужчин, она брезгливо отвергала настойчивые ухаживая всех без исключения претендентов на ее руку и сердце и была при этом законченной эксгибиционисткой.
Неприступная на службе и в повседневной жизни, она волшебным образом преображалась, стоило ей переступить порог своей комнатки в офицерском общежитии, единственное окно которой выходила в сторону государственной границы Союза Советских Социалистических Республик.
Возвращаясь поздним вечером со службы, Зоя тщательно запирала за собой входную дверь и начинала действо, посмотреть на которое сквозь окуляры полевых и театральных биноклей, стереотруб, перископов, снайперских прицелов и даже одной подзорной трубы собиралось все способное передвигаться мужское население нашего гарнизона, а также расположенных на сопредельной территории городка полицейского участка и жандармского поста. Не знаю, училась ли где-нибудь прапорщик стриптизу и эротическим танцам, но то, что она проделывала перед никогда не зашториваемым окном, можно было с полным на то основанием отнести к самому высокому искусству.