Молчаливая и угрюмая в течение дня, пустыня выходила из своего болезненного оцепенения с наступлением вечера и готовилась к ночному веселью.
Трое мужчин, собравшихся на прогалине, набрали сухих ветвей, свалили их в одну кучу и зажгли.
По всей вероятности, они намеревались провести на этом месте часть ночи.
Как только пламя костра стало весело подниматься к небу длинными спиралями, оба незнакомца достали из своих ягдташей 8 маисовые лепешки, несколько картофелин, сваренных в воде и тыквенную бутылку с пульке 9 ; все это они разложили на траве, а затем трое мужчин принялись за охотничий ужин.
Когда бутылка обошла кругом несколько раз, и лепешки исчезли, вновь прибывшие закурили свои индейские трубки, а мексиканец скрутил самокрутку.
Хотя ужин этот, в общем, продолжался и недолго, но, тем не менее, ночь наступила все-таки раньше, чем они покончили с утолением голода.
Полнейший мрак царил над прогалиной, красноватые отблески пламени освещали энергичные лица мужчин и придавали им фантастический вид.
— Теперь, — начал мексиканец, закуривая свою сигаретку, — я объясню вам, если позволите, почему, именно, мне так хотелось поскорей с вами увидеться.
— Одну минутку, — перебил его один из охотников. — Вы ведь знаете, что в пустыне очень часто листья имеют глаза, а деревья уши; если только я правильно понял ваши слова, вы назначили нам здесь свидание для того, чтобы разговор наш остался в тайне.
— Да, для меня в высшей степени важно, чтобы о том, что я вам скажу сейчас, никто ничего не знал.
— Отлично!.. Курумилла, идите.
Тот, кого назвали Курумиллой, поднялся, взял свой карабин и ушел.
Вскоре он уже исчез во мраке.
Отсутствие его продолжалось довольно долго.
За все это время двое сидевших у костра мужчин не обменялись ни одним словом.
Наконец через полчаса охотник вернулся и сел рядом со своими товарищами.
— Ну? — спросил тот из них, который посылал его на рекогносцировку.
— Мои братья могут говорить, — коротко ответил Курумилла, — пустыня спокойна.
Получив такой определенный ответ, охотники совершенно успокоились, но это, конечно, не освободило их от соблюдения обычной осторожности: с трубками в зубах уселись они спиной к огню, чтобы иметь возможность, разговаривая, в то же время наблюдать за окрестностями.
— Мы готовы вас слушать, — сказал охотник.
— Но только я прошу вас слушать меня внимательно, кабальеро, — отвечал мексиканец. — То, что вы сейчас от меня услышите, имеет очень важное значение.
Собеседники его молча наклонили головы в знак согласия.
Мексиканец заговорил снова.
Но прежде чем продолжать рассказ, нам необходимо познакомить читателя с двумя субъектами, которых мы вывели только что на сцену, и вернуться назад для того, чтобы объяснить, почему дон Мигель Сарате, вместо того, чтобы принять их у себя, назначил им свидание среди девственного леса.
Оба охотника казались с первого взгляда индейцами; но, рассматривая их повнимательней, по некоторым признакам можно было узнать, что один из них принадлежит к тем бледнолицым трапперам, смелость которых вошла в Мексике в пословицу.
Как их внешность, так и костюм представляли странную смесь дикости с цивилизацией. Прежде всего они носили необыкновенно длинные волосы, потому что в тех странах, где люди очень часто сражаются ради одной только славы — отнять волосы у своего противника — доказательством мужества, между прочим, служат и длинные волосы, которых так добиваются враги.
У обоих вновь прибывших охотников волосы были красиво связаны в пучок и переплетены полосками выдровой кожи и яркими шнурками.
Костюм их тоже вполне соответствовал их своеобразному понятию о красоте и изяществе.
Охотничья блуза из ярко-красного миткаля 10 доходила до колен; гетры, украшенные разноцветными шерстяными лентами и погремушками, защищали их ноги, а обувь их состояла из мокасин, расшитых поддельным жемчугом, которые так мастерски умеют изготовлять индейские скво 11 .
Пестрое одеяло, стянутое поясом из дубленой ланьей кожи, исполняло обязанности плаща, закрывавшего их торс, но не настолько, однако, чтобы при каждом их движении нельзя было видеть блеск топоров, дула пистолетов и рукоятку мачете, которыми они были вооружены.
Что касается их карабинов, в настоящую минуту лежавших возле них на земле, то если бы с них сняли покрывавшие их чехлы из лосиной кожи, украшенные перьями, можно было бы видеть, с какой тщательностью обладатели украсили их ложа медными гвоздями и раскрасили их в разные цвета; словом, все у этих двоих людей носило на себе отпечаток индейских обычаев.
Первый из двоих охотников, то есть бледнолицый, был человеком лет тридцати восьми, высокого роста и стройным; хорошо развитые мускулы доказывали, что он обладает большой силой и, хотя он и усвоил себе все манеры краснокожих, тем не менее, внимательно приглядываясь к нему, можно было с уверенностью сказать, что он не только принадлежит к индоевропейскому племени, но даже к нормандской или галльской расе.
Он был белокур; его большие голубые и вдумчивые глаза смотрели бесконечно грустно; нос его был с легкой горбинкой, рот большой и украшенный зубами ослепительной белизны; густая пепельно-белокурая борода покрывала весь низ его лица; вся физиономия его дышала кротостью, добротой и храбростью и вместе с тем говорила, что этот человек обладает железной волей.
Зато его спутник, вне всякого сомнения, принадлежал к индейской расе, все характерные признаки которой были у него ясно видны; но, странная вещь, его лицо не имело такого оттенка красной меди, какой бывает у уроженцев Техаса и Северной Америки — цвет его лица был скорее коричневый и даже оливковый.
У него был высокий лоб, горбатый нос, маленькие проницательные глаза, большой рот и квадратный подбородок; словом, он являлся типичным представителем арауканской расы 12 , занимающей на юге Чили небольшую территорию.
У этого охотника на голове была надета пурпурная повязка 13 , в которую, повыше правого уха, было воткнуто перо горного орла — знак, по которому можно различать ульменов аукасов 14 .
Эти два человека были: Валентин Гилуа, бывший драгунский унтер-офицер, и Курумилла, его друг, ульмен племени Великого Зайца.
ГЛАВА III. Дон Мигель Сарате
Будь в Мексике другое правительство, это была бы одна из богатейших стран на земном шаре.
С тех пор как Североамериканские Соединенные Штаты показали всему свету, овладев половиной Мексики 15 , чего именно они добиваются, жители этой прекрасной страны несколько вышли из того оцепенения, в котором они находились до тех пор, и стали заботиться о том, чтобы колонизировать свои провинции и заселить принадлежащую им богатую и плодородную землю людьми умными, трудолюбивыми, которые помогли бы им воцарить обилие и богатство там, где до них были только развалины, разорение, нерадение и нищета.
К несчастью, все эти стремления по непонятной роковой случайности не дали никакого результата, может быть, вследствие природной апатии обитателей, а может, и по вине самого мексиканского правительства.
Впрочем, некоторые крупные собственники, понимавшие, как благородна предложенная правительством мера и насколько, в их же собственных интересах, важно побороть вредное для них влияние американских нашествий, великодушно посвятили себя осуществлению этого великого вопроса социальной экономии, который, к несчастью, становится все невыполнимее.