Епископ, Жорж д'Амбуаз, был верным другом герцога
Орлеанского со времен Людовика XI, а теперь стал главным советником короля.
Папа принял оба условия, и седьмого августа 1498 года полномочный посол, сьер Луи де Вильнев, торжественно вручил Чезаре Борджа королевский
диплом – грамоту, дарующую ему и его потомкам корону герцогов Валентинуа. В тот же день новоявленный герцог предстал перед священной коллегией,
чтобы просить о сложении с себя сана.
Преклонив колени у папского трона, Чезаре исповедал собравшимся свой грех – отсутствие стремления к духовному служению. Лишь повинуясь воле отца
всех верующих, принял он священный сан, но душа его оставалась мирской. Не в силах противостоять влечению и не желая идти против совести, он
умолял его святейшество и весь конклав о единственной милости – позволить ему сдать должности и бенефиции, доверенные святой церковью, сложить
сан и вернуться в мир. В заключение герцог сообщил также о своем желании вступить в брак.
Эта церемония была, конечно, просто спектаклем, но все же не обошлось без неожиданностей. Кардинал Хименес выступил с резким протестом,
отказываясь удовлетворить просьбу преосвященного Борджа. В данном случае строптивость испанского прелата объяснялась чисто политическими
мотивами: Фердинанда и Изабеллу весьма беспокоил наметившийся союз между Ватиканом и Францией.
Решение конклава должно было быть единогласным, и Александр поспешил вмешаться в дискуссию. Призвав всех к тишине, он заявил, что не видит
причин, да и возможности, отказывать кардиналу Валенсийскому в просьбе, от выполнения которой зависит спасение его души – ведь нерадивого
пастыря неминуемо ждет адское пламя. Этот аргумент – pro salute animae suae note 14 – был неопровержим и заставил Хименеса умолкнуть, ибо
спасение души кающегося грешника – всегда главная и первостепенная задача церкви.
Впрочем, предусмотрительный папа тут же подсластил пилюлю, объявив, что все лежащие за Пиренеями бенефиции кардинала Валенсийского будут
переданы испанскому духовенству. Доходы с этих земель достигали 35000 флоринов ежегодно, и львиная доля предназначалась Хименесу. Кроме того,
папа напомнил кардиналу, что поручил заботе их католических величеств своего малолетнего племянника герцога Гандийского и желает ныне и впредь
сохранить самые теплые отношения с королевским двором. Под «племянником» подразумевался внук Александра VI Хуан, сын убитого Джованни.
Итак, разрешение было получено, и Чезаре мог начинать новую жизнь. По удивительной причуде судьбы титул его почти не изменился: из кардинала
испанской Валенсии он превратился в герцога французского Валанса.
Но Чезаре Борджа все же приобрел новое имя, или, вернее, прозвище. Людовик XII, соединив оба графства, сделал их герцогством Валентинуа, и с тех
пор так стали называть сына Александра VI во Франции. А для итальянцев он стал герцогом Валентино, войдя под этим именем в историю своей страны.
Книга третья БЫК В НАСТУПЛЕНИИ
Sit pitiinе Caesaris omen note 15
Девиз на рукояти шпаги Чезаре Борджа
Глава 10. ГЕРЦОГИНЯ ВАЛЕНТИНУА
Король Людовик снарядил целую флотилию, чтобы с подобающим почетом доставить во Францию нового вассала французской короны – герцога Валентинуа.
В конце сентября 1498 года три корабля и пять галер стали на якорь в гавани Остии.
В Риме спешно заканчивались последние приготовления к отъезду Чезаре. Папа желал, чтобы его сын предстал при французском дворе во всем
великолепии, приличествующем отпрыску княжеского рода Италии – страны, где наслаждение красотой и роскошью уже полторы тысячи лет считалось
естественной целью человеческой жизни.
В Риме спешно заканчивались последние приготовления к отъезду Чезаре. Папа желал, чтобы его сын предстал при французском дворе во всем
великолепии, приличествующем отпрыску княжеского рода Италии – страны, где наслаждение красотой и роскошью уже полторы тысячи лет считалось
естественной целью человеческой жизни. Помимо этих соображений, герцог должен был олицетворять величие и могущество святейшего престола – в
качестве посла Александра VI он вез королю разрешение на брак с Анной Бретонской, а епископу Руанскому – звание кардинала. Наконец, имелось еще
одно, не менее важное, обстоятельство – во Фракции Чезаре предстояло познакомиться со своей невестой.
Его свита насчитывала больше ста человек. Кроме слуг, пажей, испанских и итальянских дворян, в нее входили гофмаршал герцога Рамиро де Лорка,
личный секретарь Агапито Герарди и придворный медик Гаспаре Торелла – всех их мы еще не раз встретим впоследствии на страницах нашего
повествования. Особенно ценим был доктор Торелла – он был одним из немногих врачей своего времени, знавших способ лечения «французской болезни».
В свите Борджа находились молодые люди из трех десятков знатнейших римских фамилий – среди них Джанджордано Орсини, Пьетро Сантакроче, Марио ди
Мариано, Доменико Сангуинья, Джулио Альберини, Бартоломео Капраника и Джанбаттиста Манчини. Все эти семьи связали свою судьбу с интересами
Александра VI. Не являлись исключением и Орсини – убедившись в бесперспективности борьбы с папой, они предпочли породниться с Борджа. Двадцать
восьмого сентября в Ватикане отпраздновали свадьбу Фабио Орсини с Хироламой, племянницей Александра.
Ранним утром первого октября 1498 года Чезаре в сопровождении всей свиты выехал из Трастевере в Остию. Кавалькада двигалась по тенистой дороге
вдоль берега Тибра. Римская молодежь предпочитала одеваться на французский манер, но надменные испанцы и в путешествии хранили верность модам
Кастилии и Арагона. Среди яркого многоцветья расфранченных дворян резко выделялась высокая фигура герцога в черно белом бархатном костюме. Ни
кружева, ни золотое шитье не нарушали строгости его одежды, и лишь несколько кроваво красных рубинов, «каждый величиной с боб», пылали в лучах
восходящего солнца на черном берете, показывая, кто играет главную роль в этой толпе блестящих мужчин. Позднее в Риме рассказывали, что святой
отец плакал от радости, глядя из дворцовых окон на гордого и прекрасного «сына своего сердца» (так он называл Чезаре в письме к королю),
уезжавшего навстречу славе и могуществу. Вторая мечта старого Родриго де Борджа сбывалась на глазах.
Двенадцатого октября итальянцы высадились в Марселе, где высоких гостей встречал епископ Дижонский, и, не задерживаясь, направились в Авиньон.
Там их с нетерпением ждал кардинал Джулиано делла Ровере. Нетерпение объяснялось горячим желанием кардинала восстановить добрые отношения – или,
по крайней мере, видимость таковых – с его святейшеством. Первый шаг к примирению, заключавшийся в соболезнованиях папе по случаю смерти
Джованни Борджа, был уже сделан, и теперь делла Ровере собирался, не щадя сил, помогать Чезаре, зная, что на свете не существует более верного
способа добиться расположения папы.
Сам король был в отъезде. Французский двор временно расположился в Шинонском замке; еще не окончились работы в новом королевском дворце в Блуа.
Около месяца Чезаре со свитой прожил в Авиньоне, в обществе сменявших друг друга прелатов и вельмож. Наконец, в середине декабря курьер привез
известие о возвращении его христианнейшего величества, и герцог выехал в Шинон.