Она отправилась в город, когда настало время ужина.
- Спасибо, мсье Бедон.
Тот снял с доски ключ и протянул ему.
- Двенадцатый, тот, что был у вас в прошлый раз.
Он узнал эту комнату, с ее обоями в цветочек, медной кроватью и большим зеркальным шкафом.
Как и шестью месяцами раньше его сестра, он тут же снова спустился в холл, кивнул хозяину и направился в сторону бульвара Сен-Жермен. То, что он только что услышал от мсье Бедона о последнем приезде Одиль в Париж, напомнило ему об одной ее фразе.
"Я открыла для себя в Сен-Жермен-де-Пре потрясный ночной кабачок. Там всего пять музыкантов, но им удается создать такую грохочущую атмосферу. Он совсем маленький. Называется "Каннибал".
Туда-то он на всякий случай и направился. Не без труда отыскал он вывеску и лестницу в полуподвал, откуда доносилась поп-музыка.
Заведение оказалось и в самом деле небольшим. В зале могло поместиться десятка три посетителей, но сейчас он был заполнен лишь наполовину. На узкой эстраде - пять длинноволосых музыкантов, самые длинные волосы у гитариста.
- Вы один? - спросил у Боба хозяин с весьма сильным шведским акцентом.
- Да.
- Это ничего. Присаживайтесь за этот столик. Что вы будете пить?
- Виски.
Его обслужила красивая девушка, носившая самую короткую юбку, которую он когда-либо видел.
В зале были главным образом пары, влюбленные, некоторые из них танцевали на крошечной площадке.
- Скажите, это тот же оркестр, что был здесь и полгода назад?
- Да, мсье. Вот уже полгода, как они здесь работают. Хорошо играют, правда?
- Да, разумеется.
Ему пришлось подождать с полчаса, пока музыканты не сделают перерыв. Трое из них остались на своих местах и закурили. Один направился к бару, а другой пошел к выходу. Это был гитарист. Боб проследовал за ним на тротуар, где тот дышал воздухом.
У него была светлая жидкая борода, и он казался очень юным, еще сохранившим румянец на щеках.
- Сигарету?
Гитарист взял.
- Спасибо.
- Часто бывает, что женщины приходят к вам в ресторан одни?
- Редко, а профессионалки - никогда. Хозяин этого не хочет. Забавно, конечно, но он весьма стыдлив на свой манер.
- Мне бы хотелось знать: вам знакомо это лицо?
Он показал ему фотографию Одиль, которую его собеседник взял и отправился разглядывать под газовым рожком.
Возвращая снимок, он, казалось, колебался.
- Кем она вам приходится?
- Сестрой. Но ничего не бойтесь. Ей предоставлена полная свобода, и я в курсе большей части ее любовных похождений.
- Вы в этом уверены?
- Да.
- Она вам рассказывала обо мне?
- О вас нет, но о "Каннибале - да. Вы переспали с ней, ведь так?
- Да.
- И она первая с вами заговорила?
- Да.
- Узнаю свою сестру.
- Ей хотелось поговорить о гитаре. Она тоже на ней играет.
- Да, играла. Что еще она вам рассказала?
- Что живет в Лозанне, в старом доме, принадлежавшем еще ее прадеду, и что ей в нем до смерти скучно.
Что еще она вам рассказала?
- Что живет в Лозанне, в старом доме, принадлежавшем еще ее прадеду, и что ей в нем до смерти скучно. Я спросил у нее, почему она не переберется в Париж, и она ответила, что у нее нет ни денег, ни профессии.
"Все, на что я была бы способна, - вздохнула она, - это стоять за прилавком магазина".
- Она оставалась до закрытия?
- Да.
- И пошла к вам домой?
Привести кого-нибудь в гостиницу "Меркатор" Одаль бы не осмелилась.
- Если это можно назвать домом. У меня плохо обставленная и малоаппетитная комнатенка в меблирашке на улице Муфтар.
- И она туда с вами пошла.
- Да. Мы с ней занимались не только любовью. Она много рассказывала.
Нужно сказать, она до этого пропустила два-три стаканчика.
- О чем она рассказывала?
- О себе. Она завидовала, что у меня есть профессия, хотя я и зарабатываю мало денег. Жалела, что забросила гитару.
"И так во всем, - вздыхала она. - Я берусь за что-нибудь с увлечением, и кажется, что наконец-то я спасена, что я нашла свой путь. Потом, через месяц или через полгода, я чувствую себя так, будто сражалась с пустотой. Ничего уже не существует, я себе отвратительна... ".
- Я ее хорошо знаю, и мне она тоже часто признавалась в этом.
- Знаете, ведь заниматься любовью для нее не главное.
- Я всегда это подозревал.
- Ей хочется сделать так, чтобы ее партнер получил наслаждение, но сама она его не получает. Мне нужно возвращаться. Через полчаса будет еще один перерыв.
Боб снова сел за столик и заказал еще одну порцию виски.
- Вы ни разу здесь не были? - спросил хозяин.
- Нет. Зато некоторое время назад сюда несколько раз приходила моя сестра.
Он показал ему снимок, и человек со скандинавским акцентом узнал изображенную на нем девушку.
- Красивая девушка. Она часами просиживала в своем углу, тот, что слева, возле оркестра. Уходила, лишь когда мы закрывались. А сколько ей лет на самом деле?
- Когда вы с ней познакомились, ей не было восемнадцати. А сейчас уже есть.
- Она не приехала в Париж вместе с вами?
- Нет. Она приехала сюда одна, и я ее разыскиваю.
Хозяин непроизвольно посмотрел в сторону гитариста, и Боб поспешил сказать:
- Знаю. Я только что говорил с ним на тротуаре.
- Ему ничего не известно?
- В этот ее приезд он с ней еще не виделся. Она должна была приехать вчера вечером.
- Я тоже ее не видел. Похоже, вы беспокоитесь.
- Да. Она уехала из дома очень подавленной. В письме, которое она мне оставила, Одиль пишет, что хочет покончить с собой.
- Вы надеялись, что она придет сюда?
- Да. Вам она не делала никаких признаний?
- Нет. Я довольствовался тем, что дважды пригласил ее на танец, и оба раза она согласилась.
Спустя полчаса к нему за столик подсел гитарист.
- Виски?
- Нет. Пива. Мне жарко. Одно пиво, Люсьенна.
- И еще одну порцию виски.