– Вы перед ней извинились?
– Я не причинила ей никакого вреда, разве что она проронила несколько фальшивых слезинок.
– Но в иске сказано, что Белдер ее уволил, – заметила Элси. – Для чего ему понадобилось ее увольнять, если все выяснилось?
– Не знаю. Но он мог это сделать и по какой-то другой причине. Они поругались перед тем, как мы с Селлерсом пришли к нему в офис.
– Откуда вы знаете?
– Я видела, как она плакала. А не кажется ли тебе, что этот ловелас воспользовался моими словами, чтобы избавиться от этой девчонки?
– Вполне возможно.
– Хорошо. Сейчас я это выясню, – заявила Берта.
– А как она может через суд преследовать нашу компанию? – спросила Элси. – Ведь Дональд не имеет к этому никакого отношения.
– Скажут, что я действовала не только от своего имени, но и от имени компании. Я могу задержать ход этого дела, поскольку Дональд в Европе... Нет. Будь я проклята, если я сделаю это. Я появлюсь сама, от имени компании. Дональду незачем беспокоиться. Все закончится до того, как он успеет что-нибудь узнать. – Берта взглянула на часы. – Мне надо повидать Эверетта Белдера и дать ему пищу для размышлений. Я выясню, что за всем этим скрывается. Он не может использовать меня и умыть руки. Вот что выходит, когда хочешь вести тихую жизнь. Я берусь за дело, которое считаю легким, пытаюсь избавиться от него, когда оно становится трудным, и тут мне предъявляют судебный иск на сто тысяч долларов за ущерб.
– А вы, – спросила Элси, когда Берта направилась к дверям, – назвали ее прохвосткой?
Берта распахнула дверь, повернулась и сказала:
– Ты чертовски права, я назвала ее прохвосткой. – И негодующе застучала каблуками, удаляясь по коридору. Ей удалось поймать такси прямо у выхода.
– Рокэвей-Билдинг, – сказала она, запихнув себя в машину, – и поторапливайтесь.
В офисе Эверетта Дж. Белдера Берта нашла новую секретаршу: высокую худую женщину, которой было за сорок, с худым лицом, нескладной фигурой, острым выступающим подбородком, длинным с горбинкой носом и чопорными манерами.
– Доброе утро. Мистер Белдер у себя?
– Простите, кто его спрашивает? – Слова произносились с особенной интонацией, и простой вопрос становился длинным и чересчур официальным.
– Берта Кул.
– У вас есть визитная карточка, мисс Кул?
– Миссис Кул, – сказала Берта, повышая голос. – Мне нужно видеть его по делу. Я не назначала время встречи, потому что была здесь прежде. Поупражняйтесь в ораторском искусстве на ком-нибудь другом. А я войду.
Берта прошла через приемную, проигнорировав попытку новой секретарши задержать ее.
Она распахнула дверь.
Эверетт Белдер сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол, и держал перед лицом раскрытую газету.
– Прекрасно, мисс Хоррисон, – сказал он. – Положите письма на стол. Я подпишу их позже.
Он перевернул газетный лист.
Берта Кул захлопнула дверь с такой яростью, что картины на стенах затряслись.
Эверетт Белдер удивленно опустил газету.
– Боже мой! Это миссис Кул! Почему вы не передали через мисс Хоррисон, что пришли?
– Потому что я спешу, а она слишком медленно говорит. Уберите газету и расскажите-ка, что за муха вас укусила, когда вы увольняли Имоджен Дирборн?
Белдер медленно сложил газету и хмуро взглянул на Берту.
– Я полагаю, что имею право отказывать в работе моим служащим, когда сочту нужным, миссис Кул.
Берта сердито бросила:
– Меня не интересует, когда вы уволили ее и как вы это сделали. Но она предъявила мне иск на сто тысяч долларов, утверждая, что я опорочила ее репутацию и из-за этого она лишилась работы.
Белдер наклонился вперед и с глухим стуком опустил на пол ноги.
– Что она сделала, миссис Кул?
– Предъявила мне иск на сотню тысяч долларов.
– Я не могу в это поверить.
– Это как хотите. Бумаги были переданы мне сегодня утром.
– Что она пишет?
– Что я назвала ее прохвосткой, заявила, что она влюблена в вас и потому послала эти письма. Она утверждает, что вы уволили ее именно поэтому.
– Проклятая маленькая лгунья! Она знает куда больше.
Берта поудобнее уселась на стуле. В первый раз напряженные морщинки вокруг глаз разгладились.
– Вот из-за чего, – сказала она, – я здесь. Почему вы ее уволили?
– В этом нет ничего личного, – сказал Белдер. – Хотя что-то и есть.
Берта сердито сказала:
– Перестаньте ходить вокруг да около. Почему вы ее уволили?
– Одна из причин заключается в том, что она была слишком красива. Она не только красива, но и уверена в своей красоте и поэтому вела себя провокационно.
– Ну и что же из этого?
– Когда у вас свояченица такая же наблюдательная и внимательная, как Карлотта, и теща такая же подозрительная, как Тереза Голдринг, то может выйти очень много.
– Это они сказали вам, чтобы ее уволили?
– Нет. Не поймите меня неправильно, миссис Кул. Они ничего определенного по этому поводу не говорили. Имоджен была милой секретаршей. Такая компетентная молодая женщина, но у нее были некоторые привычки, некоторые...
Берта подалась вперед, впившись глазами в глаза инженера по маркетингу.
– У вас с ней вчера разразился скандал, и она плакала перед тем, как мы пришли с сержантом Селлерсом. Не потому ли, что вы сказали ей, что она уволена?
– Нет.
– Я знаю, что между вами произошло какое-то объяснение. Если вы сказали ей, что она уволена или что вы не намерены больше держать ее на службе, до того, как я появилась на сцене, тогда этот иск всего лишь шантаж. Можете вы это понять? Мне нужно знать, что она была уволена не из-за моих слов.
– Могу вас заверить, миссис Кул, что она была уволена по другой причине.
Берта Кул в раздражении откинулась на спинку стула.
– Может быть, у вас такое правило – увольнять секретарш без определенной причины?
– Хорошо, миссис Кул, я буду с вами предельно откровенным и скажу, что есть несколько причин. Я не могу точно назвать самую важную. Во всяком случае, эта девушка больше, чем следовало бы, была уверена в своей красоте. И тот, кто входит в офис и видит ее, немедленно начинает думать... ну вы знаете о чем. И еще одно, – продолжал Белдер, – она была неосторожной.
– То есть?
– Она обнародовала информацию, которую не имела права распространять.
– Что именно она обнародовала?
– Ну, конечно, миссис Кул, я... Давайте оставим это, здесь нет ничего, чему я мог бы уделить внимание.
Лицо Берты покраснело.
– Вы рассказываете мне сказку про белого бычка. Все это похоже на карусель. И каждый раз, когда мы подходим к тому месту, где заедает пластинка, я переставляю иглу и прослушиваю все заново. Прошу прощения, если кажусь нетерпеливой. Давайте разберемся. Она была неосторожной. В чем? Она обнародовала информацию. Что это за информация? Почему она была неосторожной? Она красива. Что за неосторожность в том, чтобы быть красивой? Кому она сообщила информацию? Возможно, она вела себя провокационно. Всякий, кто пришел бы в офис, мог подумать, что... Валяйте дальше. Когда вы начнете уставать от уверток, может быть, что-нибудь скажете.
– Это касается того, что она сказала моей теще, – проговорился Белдер.
Глаза Берты сверкнули.
– Уже горячее. Что она сказала миссис Голдринг?
– Что я хочу пойти на компромисс в тяжбе с Нанли, как только отыщу Мейбл, и что ищу ее по этой причине.
– Ну и что же здесь не так? – спросила Берта.
– Все.
– Я вас не понимаю.
– Во-первых, когда миссис Голдринг узнала о компромиссе, она принялась вставлять мне палки в колеса из принципа. Во-вторых, я говорил ей, что люблю Мейбл и что для меня будет означать ее уход. Я думал, что хотя бы что-то вернет Мейбл и поможет разрешить сложившуюся ситуацию. Теперь миссис Голдринг думает, что мои интересы имеют финансовый характер. Ну, вы можете понять то затруднительное положение, в котором я нахожусь.
– Почему вы не сказали теще, что я советовала: что вы надеетесь, что Мейбл вас не бросила, но если это так, то есть и другие женщины?
– В принципе, миссис Кул, это хороший совет, но в данном случае он не сработал. Все звучит очень логично у вас в кабинете, но когда я возвращаюсь домой и вижу тещу... В общем, я подумал, что другой путь лучше, вот и все.
– Понятно. Вы приняли к сведению мой совет, но не последовали ему, так?
– В известном смысле да.
– Прекрасно. Давайте вернемся к вашей секретарше. Она проболталась, и вы об этом узнали. Кто вам сказал?
– Господи боже мой! Как я об этом узнал! Моя теща закатила страшную истерику. Она кричала и упрекала в том, что у меня только финансовый интерес и жена нужна только для того, чтобы вытянуть из нее деньги.
– Это было до того, как обнаружили тело Салли Брентнер?
– Да.
– Когда?
– Это случилось в среду днем незадолго до закрытия офиса. И после страшного шума, который стоял у меня в ушах всю ночь, не было никакого желания проявлять милосердие к мисс Дирборн.
– Поэтому вы так разъярились, когда на следующее утро пришли в офис. Вы были рассержены и расстроены, не спали всю ночь. Вы вызвали Имоджен к себе в кабинет и принялись распекать ее. Я правильно излагаю?
– В некотором смысле.
– Вы знали, что сержант Селлерс собирался зайти к вам утром?
– Да.
– И вы решили, что уместней разговаривать в офисе, чем дома?
– Совершенно верно. Я хотел избавить себя от придирок тещи по поводу миссис Корниш.
– И перед нашим приездом вы вызвали Имоджен и принялись ее отчитывать? Что вы ей сказали?
– Что она знала информацию, которую не имела права разглашать.
– Что она ответила?
– Она якобы пыталась успокоить миссис Голдринг, поскольку решила, что это самый лучший способ уладить недоразумение.
– А что вы на это сказали?
– Что я в состоянии принимать решения сам по поводу ведения дел.
– Прекрасно, продолжайте. Что случилось потом?
– Потом она стала говорить дерзости, и я потерял терпение, сказав, что своей неосмотрительностью она поставила меня в крайне неприятное положение.
– Какие именно слова вы употребили?
– Я сказал, что она слишком много треплет языком.
– И что потом?
– Она стала плакать.
– Продолжайте. Я не могу сидеть здесь так долго, выцеживая из вас слова в час по чайной ложке. Что произошло? Она принялась плакать, тогда вы ее уволили, так?
– Нет, я ее не увольнял. Она встала и, не говоря ни слова, вышла из кабинета и села за пишущую машинку.
– Продолжая плакать?
– Думаю, что так.
– Тогда вы поднялись, пошли за ней и...
– Нет, я этого не сделал.
– Что же вы сделали?
– Я сидел и ждал... Потом пришли вы.
Берта сердито сказала:
– Проклятие, почему вы не пошли и тут же не уволили ее, не покончили с этим сразу?
– Потому что я еще не был уверен, что должен ее уволить. Я потерял самообладание и хотел еще раз все обдумать.
– Но вы собирались уволить ее, когда она успокоится.
– Откровенно говоря, миссис Кул, я точно не знал, что мне делать.
– Вы, без сомнения, не собирались оставлять ее дольше у себя на службе, – подсказала Берта.
– Ну, я не был уверен, и я, наверное, был виноват, но только частично.
Берта с досадой произнесла:
– Все, что вам надо было сказать, так это то, что вы собирались уволить ее из-за этой неосмотрительности; что вы наконец решились и единственной причиной, по которой вы не сделали этого раньше, было ваше нежелание докучать ей, пока она не успокоится. Вы не хотели сцен. Вы решили подождать, когда мы с сержантом Селлерсом уйдем, и тогда сказать ей, что вы больше не нуждаетесь в ее услугах. Когда вы это подтвердите, то будет ясно, что она уволена не из-за моих слов в ее адрес. Вы меня поняли?
– Да, юридическую сторону дела я понял.
– В этом и состояла вся проблема, – сказала Берта. – Но мне пришлось вытягивать из вас это, а вы тянули веревку изо всех сил назад, словно испуганная лошадь. Только, ради бога, не размазывайте то, о чем мы с вами наконец договорились с таким трудом.
– Но поскольку я ценю юридическую сторону дела, миссис Кул, боюсь, что не смогу вам помочь.
– Что вы хотите этим сказать?
– В то время я не собирался увольнять мисс Дирборн. Это решение я принял позже.
Берта вздохнула.
– Хорошо, во всяком случае, я могу положиться на вас и дать показания, что у вас был с ней разговор по этому поводу.
– Нет, миссис Кул!
– Что «нет»?
– Категорически нет. Тогда меня спросят, в чем я упрекал ее... и если обнаружится, что мне пришлось отчитать ее за то, что она сказала моей теще, тогда миссис Голдринг никогда мне этого не простит. Она заявит, будто я пытался что-то утаить, а она как мать Мейбл... Нет, миссис Кул, я ничем не могу вам помочь. Это только между мной и вами. Даже если в суде меня спросят, то я буду отрицать, что у меня с мисс Дирборн произошло какое-либо объяснение. Я должен это сделать.
Берта Кул медленно поднялась, сердито глядя на Эверетта Белдера.
– Сумасброд! – бросила она и стремительно вышла из офиса.
Глава 11
Вопрос о злом умысле
Роджер П. Друмсон, старший компаньон компании «Друмсон, Холберт и Друмсон», закончил чтение иска и посмотрел поверх очков на Берту Кул.
– Насколько я понимаю, миссис Кул, вас наняли выяснить, кто написал те письма. У вас были обоснованные причины быть уверенной, что их написала истица?
– Да.
– Это хорошо. Очень хорошо! Так какие были причины?
– Я знала, что они были напечатаны высококвалифицированной машинисткой на портативной машинке. Имоджен Дирборн действительно печатала записку своему начальнику на машинке.
– Как вы это узнали?
– Я сравнила стили и шрифты.
– Нет-нет. Я хочу спросить, как вы узнали, что она напечатала их на той самой пишущей машинке?
– Она сама об этом сказала.
– В присутствии свидетелей?
– Да.
– До того, как вы предъявили это обвинение?
– Конечно. Прежде чем нанести главный удар, я убедилась в правильности своих подозрений.
Друмсон вернулся к рассматриванию иска, нахмурился и с порицанием взглянул на Берту.
– Вы назвали ее прохвосткой, миссис Кул?
– Да.
– Это плохо.
– Почему?
– Это предполагает предумышленность ваших действий.
– Какое, черт возьми, это может иметь отношение к делу?
На лице Друмсона появилась отеческая, слегка покровительственная улыбка.
– Видите ли, миссис Кул, закон предусматривает определенную неприкосновенность для лица, которое действует добросовестно и без злого умысла, как должно поступать благоразумное лицо. В глазах закона существуют определенные отношения, которые можно назвать привилегированными, но для того, чтобы воспользоваться их преимуществом, лицо должно показать, что все, что оно говорило, честно и без злого умысла.
Как я понимаю ситуацию, вы – частный детектив и наняты Эвереттом Белдером для того, чтобы узнать, кто написал эти письма. У вас были веские основания считать, что данным лицом является та секретарша. Это была ошибка, но ошибка честная, которую может совершить каждый.
Берта поспешно кивнула.
– Итак, миссис Кул, – продолжал Друмсон, – ваше положение может стать привилегированным при условии, что ваши слова не несли злого умысла.
– Так оно и было. Я даже не знала эту девушку.
– Тогда почему вы назвали ее прохвосткой?
– Я действовала на основании своего предположения, – продолжала Берта. – Я права?
– Должен вам сказать, миссис Кул, что многое зависит от обстоятельств. Ваше предположение относительно ее вины могло быть обоснованным, сделанным на основании изучения всех улик. Полагаю, вы заявили, что та самая Салли Брентнер оказалась виновной стороной?
– Да.
– Как вы это обнаружили?
– Это обнаружила полиция, – неохотно заметила Берта.
– Каким образом?
– Второе письмо показывает, что его автор должен был знать, что происходит в кабинете Белдера. Полиция решила, что кто-то находился в офисе на другой стороне улицы и оттуда смотрел в окно кабинета. Полиция выяснила, что для этой цели подходят только один или два офиса. Было известно время, когда все это происходило. Салли была у дантиста и сидела в кресле напротив окна.