– Сейчас я буду занят собственными делами. Сюда явился мистер Мартин Кирк. Он просил встретиться с вами, но, конечно, вы этим не интересуетесь…
Могу ли я воспользоваться передней комнатой?
Вулф глубоко вздохнул, втянув воздух через нос, а выпустив через рот, затем секунд пять внимательно смотрел на меня, под конец проворчал:
– Приведи его сюда.
– Но вы же…
– Приведи!
Нечто неслыханное. Совершенно вразрез со всякими правилами. И не соответствует характеру Ниро Вулфа. Тот Ниро Вулф, которого я хорошо знал, как
минимум сначала заставил бы меня хорошенько расспросить этого человека. Но с гением никогда ничего не угадаешь наперед. Когда я вернулся в
переднюю комнату и предложил Кирку пройти в кабинет, я решил, что Вулф намеревается мне показать, что лишь олух согласится напрасно тратить свое
время на подобное дело. Он немного поговорит с Мартином Кирком и выпроводит его вон. Поэтому меня ни капельки не удивила первая его фраза,
требовательно произнесенная Вулфом:
– Ну, сэр? Я прочитал утренние газеты. Почему вы явились ко мне?
Кирк прижал пальцы к глазам и тихонько застонал, отпустил руки и часто часто заморгал своими затуманенными глазами:
– Вам придется быть ко мне снисходительным… принять во внимание мое положение. Я только что вышел из прокуратуры… Пробыл там всю ночь. Без сна.
– Поели?
– Бог мой, нет.
У Вулфа вытянулось лицо. Дело усложнялось. Сама мысль о том, что человек остался без пищи, была для Вулфа неприятна, но принимать в своем доме
такого несчастного было просто невыносимо. Он должен был либо поживее выпроводить его, либо накормить.
– Почему я должен быть к вам снисходителен? – спросил он.
Кирк фактически попытался улыбнуться, но при этом у него был такой жалкий вид, что мне самому захотелось бежать на кухню ему за едой.
– Я про вас знаю, – сказал он, – вы человек безжалостный и суровый. И ваши гонорары высокие. Я смогу вам заплатить, не беспокойтесь об этом. Они
думают, что я убил свою жену. Они отпустили меня, но…
– Вы убили свою жену?
– Нет. Но они так думают и считают, что сумеют это доказать. У меня нет поверенного, и я не знаю никакого адвоката, к которому хотел бы
обратиться… К вам я приехал потому, что мне известна ваша репутация. Отчасти из за этого, а отчасти потому, что они задавали мне массу вопросов
про вас – про вас и Арчи Гудвина.
Тут он взглянул на меня:
– Вы ведь Арчи Гудвин, не так ли?
Я ответил ему «да», и он вновь обратился к Вулфу:
– Они спрашивали, знаю ли я вас или Гудвина, не встречался ли я когда либо с вами, и похоже, что они воображают, нет, они совершенно уверены,
что я это сделал. В смысле – познакомился с вами. Кажется, это каким то образом связано с тем, что было отправлено по почте Гудвину. Еще
возникал вопрос о каком то галстуке и о телефонном разговоре, который состоялся вчера. Очень сожалею, что излагаю все это столь туманно и
неопределенно, но я сразу предупредил, что для меня надо сделать скидку. Я сам не свой… Я не в себе с тех пор, как узнал…
У него задрожал подбородок, и он замолчал, чтобы взять себя в руки.
– Моя жена… Они наседали на меня, что она практически не была мне женой. Пускай, я согласен, не была… Но если женщина… Я хочу сказать, если
мужчина…
Волнение не дало ему возможности продолжить, усилием воли он с ним справился и вновь заговорил:
– Как видите, я приехал к вам отчасти потому, что подумал, что вам то должно быть известно и про галстук, и про телефонный разговор, и про то,
что было послано мистеру Гудвину.
Вы знаете?
– Возможно.
Вулф придирчиво разглядывал посетителя.
– Мистер Кирк, вы сказали, что можете мне заплатить, но я не продаю информацию, а лишь свои услуги.
– Именно это мне и требуется, ваши услуги.
– Вы хотите поручить мне расследовать данное дело?
– Да. Ради этого я сюда и приехал.
– И вы сумеете мне заплатить, не залезая при этом в долги?
– Да, у меня есть… Да. Вы хотите сейчас же получить чек?
– Тысячи долларов достаточно в качестве ретейнера.
Я вынужден был на секунду зажмуриться, чтобы не ахнуть. Это было уже не просто неслыханно, это было… Да нет, я не мог поверить собственным ушам.
Взяться за расследование по доброй воле, без отнекиваний и уговоров, хотя это означало, что Вулфу придется поработать. Неужели же на него
подействовало отсутствие клиентов?
Но взять в качестве клиента человека, подозреваемого в убийстве, вот так, сходу, не задав надлежащих вопросов, кроме формальных, не убивал ли он
своей жены и в состоянии ли будет с ним расплатиться, не имея ни малейшего представления, виновен ли он или нет и какими материалами располагает
против него полиция, было по меньшей мере легкомысленно. Нет, это не укладывалось у меня в голове. На такую аферу не согласился бы ни один
человек, не говоря уже о самом Ниро Вулфе! Так какая же муха его укусила?
Мне пришлось закусить нижнюю губу, дабы усидеть на месте и смириться с происходящим. Когда Кирк вытащил из кармана чековую книжку и авторучку,
Вулф нажал на кнопку звонка у себя на столе, и через мгновение появился Фриц.
– Поднос, пожалуйста, мадрилен готов?
– Да, сэр.
– И пудинг?
– Да, сэр.
– Подадите и первое, и второе, сыр со слезой и горячий чай.
Когда Фриц повернулся и вышел, меня так и подмывало броситься следом за ним, чтобы сказать, что может случиться что то похуже, чем простое
отсутствие клиентов…
Глава 5
Через час, когда снова раздался дверной звонок, Кирк все еще был у нас и все еще был нашим клиентом, а мне все еще потребовалось бы подбросить
монетку, если бы меня спросили, виновен он или нет.
Вулф, разумеется, отказался с ним разговаривать или слушать его, пока не будет съедено все, что находилось на подносе.
Кирк совершенно искренне заявил, что ему кусок не полезет в горло, но поскольку Вулф настаивал, он попытался, а коли человек способен что то
проглотить, то уж мадрилен Фрица со свекольной подливкой проглотит без труда, а после одной ложки его лимонного пудинга с соусом из жженого
сахара вообще всякие споры прекращаются. Короче, когда я уносил поднос на кухню, на блюдечке оставался один кусочек сыра, все остальное исчезло.
Когда я вернулся, говорил Вулф:
– …поэтому я изменю процесс. Я сам буду вам говорить, а вы лишь отвечайте на мои вопросы. Вы достаточно пришли в себя, чтобы все понять?
– Мне лучше. Я не думал, что смогу поесть. Рад, что вы меня заставили.
Выглядел он ничуть не лучше.
Вулф кивнул:
– Желудок не обманешь, как голову… В первую очередь начнем с вашего заявления, что вы не убивали своей жены. Разумеется, оно не имеет веса. Я по
собственным соображениям предположил, что вы этого не делали. Но пока рано говорить, почему я так считаю. Знаете ли вы или подозреваете, кто ее
убил?
– Нет. Имеются… Нет.
– Тогда слушайте. Во вчерашней корреспонденции, присланной на наш адрес, пришел конверт на имя мистера Гудвина, напечатанный на машинке. Внутри
находилась тоже напечатанная на машинке записка, в которой было сказано: «Сохраните это до тех пор, пока я не дам вам знать.