Как всё выглядело иначе в былые годы — в те дни, когда я впервые оказался в Стайлзе! Эта мысль пронзила меня насквозь, и восклицание боли и сожаления сорвалось с моих уст.
— Что случилось? — быстро осведомилась моя собеседница.
— Ничего. Меня просто поразил контраст между тем, что было и что стало. Я ведь был здесь, как вы знаете, много лет назад, в годы моей юности.
— Понимаю. Тогда здесь, наверное, все были счастливы? Ведь так?
Странно! Порой воспоминания проходят перед нашими глазами, как в каком-то калейдоскопе. И именно это случилось со мной сейчас: яркая вереница воспоминаний, событий.
Я сожалел о прошедшем, но даже в те далёкие времена никто не был счастлив в Стайлзе. Я вспомнил Джона, своего друга, и его жену, которые едва сводили концы с концами, Лоренса Кавендиша, постоянно пребывавшего в меланхолии, Кинсию, увядшую из-за своего зависимого положения, Инглторпа, женившегося ради денег на богатой, но нелюбимой женщине. Нет, никто из них не был счастлив. Прошло много лет, но Стайлз по-прежнему приносит несчастье!
— Вас, наверное, раздражают мои сантименты, — сказал я, обратившись к мисс Коул. — Но это всегда был несчастный дом, он и сейчас такой.
— Нет, нет! Ваша дочь…
— Джудит несчастна, — сказал я очень определённо. — Да, Джудит несчастна. Пожалуй, только Бонд Каррингтон, — заметил я далее, — несмотря на жалобы на своё одиночество, доволен жизнью. Да, он очень ею доволен.
— О да, — резко ответила мисс Коул, — но сэр Уильям не такой как мы, он отличается от нас. Он из другого мира, мира успеха и независимости. Ему повезло в жизни, и он знает об этом. Он из другого разряда, разряда неприрученных.
Меня удивило выбранное ею слово. Я повернулся и уставился на неё.
— Почему вы выразились именно так? — спросил я её.
— Потому, — произнесла она неожиданно резко, — что это так. Во всяком случае в отношении меня. Я из прирученных.
— Понятно. Вы очень несчастны, — тихо заметил я.
— Вы же абсолютно не знаете, кто я!?
— Э… Я знаю ваше имя…
— Это не моё имя, то есть я хочу сказать, что это имя моей матери. Я взяла его после…
— После?
— Моё настоящее имя — Литчфилд.
В течение нескольких минут я не мог уловить сказанного, но имя мне показалось необычайно знакомым. Затем я вспомнил.
— Мэтью Литчфилд. Она кивнула головой.
— Я вижу, вы знаете всю эту историю. Мой отец был инвалидом и необычайным тираном. Он не давал нам с сестрами вести нормальный образ жизни, приглашать домой друзей. У нас не было своих денег. Мы жили как в тюрьме. И затем моя сестра…
Она замолчала.
— Пожалуйста, не надо продолжать. Это слишком неприятно для вас. Я всё знаю об этом. Не надо рассказывать.
— Нет, вы не знаете. Вы не можете об этом знать. Мэгги. Это невероятно! Я знаю, она пошла в полицию, она сама отдалась в руки правосудия, во всем призналась. И всё же я не могу поверить в это! Я чувствую, что это не правда, что всё было не так, как она сказала.
— Вы хотите сказать, — в нерешительности произнёс я, — что всё было не так?
— Нет, нет, — она резко прервала меня. — Не это. Не Мэгги! Это не похоже на неё. Это была не Мэгги!
Слова сочувствия готовы были сорваться с моих уст, но я сдержался. Ещё не пришло время, когда я смогу сказать:
— Да, вы правы. Это была не Мэгги…
Глава 9
Должно быть, было шесть часов вечера, когда на тропинке показался полковник Латрелл. На плече у него было охотничье ружьё. В руке он держал подстреленных голубей.
Полковник вздрогнул, когда я окликнул его. Казалось, он был удивлён, увидев нас.
— Привет! Что вы тут делаете? Эти развалины небезопасны. Что-нибудь может упасть на голову. Наконец, Элизабет, здесь довольно грязно.
— Не стоит беспокоиться. Капитан Гастингс пожертвовал своим платком, чтобы я не испачкала платье.
— Неужели? — пробормотал в растерянности полковник. — Ну что ж, тогда всё в порядке.
Он стоял, прикусив губу. Мы поднялись и приблизились к нему. Его мысли, казалось, были где-то далеко.
— Я с трудом отыскал этих проклятых голубей, — выдавил он из себя. — И, как видите, сделал несколько удачных выстрелов.
— Мне говорили, — произнёс я, — вы хороший стрелок.
— Да? И кто же это сказал? Наверное, Бойд Каррингтон. Да, был когда-то не то что теперь. Возраст есть возраст.
— А как насчёт зрения?
Полковник немедленно отклонил это предположение.
— Зрение у меня пока что превосходное. Правда, во время чтения иногда приходится пользоваться очками, но на расстоянии я по-прежнему вижу хорошо.
— Да, да, хорошо, — вновь повторил он, спустя пару минут, — если, конечно, это не касается… — и он неясно что-то пробормотал.
— Какой сегодня прекрасный вечер! — заметила мисс Коул.
Она была права. Солнце клонилось к закату. Его лучи золотили верхушки деревьев, отбрасывающих резкие глубокие тени. Это был тихий, безветренный, типично английский вечер, который каждый вспоминает, когда находится вдали от родины, в каких-нибудь тропических странах. Я высказал эту мысль вслух. Полковник Латрелл согласился со мной.
— Да, да, также думал и я, находясь, скажем, в Индии. Это невольно заставляет вас подумать об отставке и покое, разве не так?
Я утвердительно кивнул головой.
— И вот вы возвращаетесь домой, — продолжал полковник изменившимся голосом, — и все не так, как вы представляли. Нет, не так.
Я подумал, что в отношении его это, в общем-то, верно. Он ведь не предполагал, что станет владельцем пансионата, из которого будет выжимать какие — либо доходы. И уж наверняка он не думал, что его любимая жена будет постоянно ворчать, жаловаться на что-то и пилить его.
Мы потихоньку двинулись по направлению к дому. Нортон и Бойд Каррингтон отдыхали на террасе. Мы с полковником присоединились к ним, а мисс Коул пошла к себе.
Несколько минут мы болтали. Полковник Латрелл оживился, отпустил пару шуток. Казалось, он был намного веселее и беззаботнее, чем обычно.
— Жарко, — произнёс Нортон. — Чертовски хочется пить.
— Хотите выпить, друзья? — воодушевленно и быстро произнес полковник. — Давайте здесь, на террасе, а?
Мы с радостью приняли его предложение. Он поднялся и вошел в дом.
Мы сидели как раз у открытого окна. Нам было слышно, как полковник открыл буфет и откупорил бутылку. Вдруг раздался резкий, истеричный голос его жены.
— Джордж, ты что делаешь? Полковник что-то невнятно пробормотал.
— Ты этого не сделаешь, Джордж, — беспардонно прервала его жена. — Что за мысль! Неужели ты не понимаешь, что мы пойдём по миру, если будем каждому предлагать выпить? За всё надо платить. В отличие от тебя у меня деловой склад ума. Да, если бы не я, мы уже завтра были бы банкротами. Я вынуждена за тобой следить, как за ребёнком. Да, да, как за ребёнком! У тебя совсем нет здравого рассудка. Немедленно отдай мне бутылку. Отдай бутылку, я тебе говорю!
Полковник вновь безуспешно пытался протестовать.
— Меня не волнует, чего они хотят или не хотят. Бутылка вернётся на своё место, и я закрою шкаф.
Раздался звук поворачиваемого ключа.
— Вот так. Так было и так всегда будет.
В этот момент мы услышали, как полковник отчётливо произнес:
— Знаешь, Дейзи, ты заходишь слишком далеко. Я не могу больше этого терпеть.
— Ты не можешь? А кто ты собственно такой, хотела вы я знать? Кто ведёт дело? Я! И не забывай об этом!
Раздалось слабое шуршание портьер. Миссис Латрелл, по всей видимости, бросилась вон из комнаты. Вскоре на террасу вышел полковник. За эти несколько минут он, казалось, сильно постарел. Каждый из нас глубоко сочувствовал ему и в глубине души желал смерти миссис Латрелл.
— Ужасно виноват, друзья, — произнёс он натянутым голосом. — В доме кончилось всё спиртное.
Должно быть, он понял, что мы слышали его разговор с женой. Но даже если он этого не понял, то наше поведение должно было вскоре открыть ему глаза. Мы чувствовали себя скованными. Нортон совсем потерял голову, вначале сказал, что вообще не хотел пить — тем более перед обедом, затем неловко изменил тему разговора и сделал невпопад несколько замечаний. Наступила тягостная пауза. Я молчал. Бойд Каррингтон, единственный из нас, кто мог бы исправить положение, даже и не попытался прервать бессвязный лепет Нортона.
Краем глаза я увидел, как миссис Латрелл по одной из тропинок направилась в сторону сада. Вооружена она была тяпкой, на руках — садовые перчатки. Она, конечно, была энергичной и работящей женщиной, но в тот момент я испытывал к ней глубокую неприязнь. Никто не имеет права унижать другого!
Нортон, как в лихорадке, продолжал что-то говорить. Он взял в руки убитого голубя. Затем рассказал нам, как смеялись над ним в школе, когда при виде мёртвого кролика ему стало дурно. Потом он перешёл к куропаткам и поведал нам длинную и довольно бессмысленную историю о том, как в Шотландии во время охоты случайно убили одного из охотников. Мы ещё несколько минут поговорили о случайностях на охоте. Бойд Каррингтон откашлялся и сказал:
— Довольно интересный случай произошёл однажды с моим денщиком, ирландцем по происхождению. Он поехал в отпуск на родину. Когда вернулся, я спросил его, как он отдохнул.
«Это были лучшие дни в моей жизни, ваша честь».
«Очень рад это слышать», — сказал я, несколько удивлённый энтузиазмом, с которым он это произнёс.
«О да, лучшие дни! Я застрелил своего брата!»
«Что? Застрелили брата?» — воскликнул я.
«Да, да, это так. Долгие годы я мечтал об этом. И вот, в один прекрасный день я забрался на крышу одного дома в Дублине. В руке у меня было ружьё. Я увидел брата, идущего по улице. Должен сказать, это был великолепный выстрел… Я подстрелил его, как птичку. Да! Это была удивительная минута. Я её никогда не забуду».
Бойд Каррингтон рассказал эту историю с преувеличенной драматичностью. Мы все от души посмеялись, атмосфера несколько смягчилась. Затем он встал и заявил, что должен принять душ перед обедом.
— Какой хороший человек! — заметил Нортон, когда Бойд Каррингтон ушёл.
Я согласился с ним, а Латрелл добавил:
— Да, да, прекрасный парень.
— Как мне кажется, — сказал Нортон, — он везде пользуется успехом. Ему всегда везет. Кроме того, он обладает ясным умом, знает свои способности. Это человек действия, человек удачи.
— Да, есть такие люди, — медленно произнёс Латрелл. — Им всегда везёт. Они не знают неудач. Такова уж судьба!
— Нет, нет, — резко возразил Нортон. — Дело не в удаче, не в судьбе и не в наших звёздах, а в нас самих.
— Возможно, вы правы, — согласился полковник.
— В любом случае, — быстро добавил я, — ему повезло, что он унаследовал Нэттон. Какое место! Ему, конечно, нужно жениться. Он там слишком одинок.
— Жениться и утихомириться, — заметил Нортон. — Ну, а предположим, жена начнёт его пилить…
Это была неудачная шутка, особенно в эту минуту. Нортон это понял, как только слова слетели с его уст. Он попытался исправить положение, что-то пробормотал, а затем в растерянности замолчал. Это только ухудшило ситуацию.
Мы с ним начали говорить одновременно. Я сделал какое-то идиотское замечание о вечернем солнце. Нортон что-то указал о возможности сыграть в бридж после обеда.
Полковник Латрелл не обращал на нас никакого внимания.
— Нет, жена не стала бы пилить Бонда Каррингтона, — произнёс он холодно. — Он не из того разряда людей, кто бы это позволил. Он — настоящий мужчина!
Мы чувствовали себя крайне неловко. Нортон вновь упомянул об игре в бридж. Вдруг над нами пролетел дикий голубь и уселся на ветку дерева, неподалеку от нас. Полковник Латрелл схватил ружьё.
— Какой экземпляр! — воскликнул он, но прежде чем он смог прицелиться, птица вспорхнула и исчезла среди деревьев. В это же самое время внимание полковника привлекло какое-то движение на склоне холма.
— Чёрт побери! Кажется, кролик обгладывает кору яблонь, а ведь я огородил это место проволокой. — Полковник поднял ружьё, выстрелил и.., вдруг раздался женский крик, внезапно захлебнувшийся.
— О, боже! Это же Дейзи!
Я сразу же побежал через лужайку, за мной последовал Нортон. Да, это была миссис Латрелл. Она стояла на коленях и держалась за колышек у одного из деревьев. Трава здесь была высокой, и я понял, почему полковник не разглядел свою жену, а только заметил какое-то движение в траве. Пуля прошла через плечо, кровь лилась рекой.
Я наклонился, чтобы рассмотреть рану, а затем взглянул на Нортона. Весь позеленевший, он держался за дерево. Казалось, ему вот-вот станет дурно.
— Я не выношу вида крови, — извиняющимся голосом произнёс он.
— Быстро разыщите Фрэнклина или сиделку Кравен, — резко сказал я.
Он кивнул головой и исчез.
Первой очень быстро появилась сиделка Кравен. Она стала умело останавливать кровотечение. Вскоре прибежал доктор Фрэнклин. Они отнесли миссис Латрелл в дом и уложили в постель. Фрэнклин перебинтовал рану и послал за личным врачом миссис Латрелл. Сиделка Кравен осталась с ней.
Я вновь столкнулся с Фрэнклином, когда он закончил разговор по телефону.
— Ну, как она?
— Всё будет хорошо. Жизненно важные органы не затронуты. Как это произошло?
Я ему рассказал.
— Всё понятно. А где старина? — заметил он. — Не удивлюсь, если он пал духом. Он, пожалуй, сейчас больше нуждается во внимании, чем она. Должен сказать, у него плохое сердце.
Мы разыскали полковника Латрелла в курительной комнате. Он сидел с отсутствующим выражением лица, губы его посинели.
— Дейзи? — спросил он убитым голосом. — Как она?
— Всё будет хорошо, — быстро ответил Фрэнклин, — не стоит беспокоиться.
— Я подумал.., кролик.., обгладывает кору.., не знаю, как я мог так ошибиться. И потом, этот обманчивый свет.
— Такое иногда случается, — сухо ответил Фрэнклин. — Я сам был свидетелем таких случаев. Послушайте, сэр, вам надо что-нибудь принять, чтобы взбодриться. Вы ужасно плохо выглядите.
— Нет, всё нормально. Я... я могу её видеть?
— Не сейчас. С ней сиделка Кравен. Только не беспокойтесь. С ней всё в порядке. Скоро прибудет доктор Оливер, и я уверен, что он скажет вам то же самое.
Я оставил их вдвоём и вышел прогуляться, посмотреть на заход солнца. По тропинке ко мне приближались Джудит и Аллертон. Они весело смеялись.
Я очень разозлился, вспомнив о трагедии, которая только что произошла. Я резко окликнул Джудит, она с удивлением взглянула на меня. В нескольких словах я рассказал ей о том, что произошло.
— Чего только на свете не бывает, — заметила моя дочь. Она даже не казалась взволнованной.
Поведение Аллертона было просто возмутительно. Он, похоже, принял всё происшедшее за хорошую шутку.
— Так и нужно старой ведьме, — заметил он. — Думаю, полковник сделал это нарочно.
— Ну, что вы, — резко возразил я, — это просто случайность.
— Знаем мы эти случайности! Как это иногда чертовски удобно! Даю слово, если старина сделал это умышленно, я буду преклоняться перед ним.
— Ну, что вы говорите, — сердито промолвил я.
— Не будьте так уверены. Я знаю двоих людей, которые застрелили своих жён. Один заявил, что просто чистил свой револьвер, другой, — что якобы нажал — на курок в шутку, не подозревая, что пистолет заряжен. И оба открутились. Как видите, чертовски хорошие уловки.
— Полковник Латрелл, — произнёс я ледяным тоном, — человек иного типа.
— А вам не кажется, что смерть миссис Латрелл явилась бы для него счастливым освобождением? — с вызовом спросил Аллертон. — Не было ли у них какой-нибудь ссоры?
Я сердито от него отвернулся, скрывая в то же время своё смятение. Аллертон почти попал в цепь. Впервые сомнение закралось мне в душу.
Не изменилось моё настроение и при встрече с Бойдом Каррингтоном. Он заявил, что идёт к озеру. Как только я изложил ему последние новости, он сразу же спросил:
— А не кажется ли вам, Гастингс, что он хотел убить её?
— О, боже?
— Извините, мне не стоило этого, говорить, просто я на секунду подумал… Ведь вы же знаете, она.., она провоцировала его.
Какое-то время мы молчали. Каждый из нас вспоминал сцену, невольным свидетелем которой он стал.
В расстроенных чувствах я поднялся по лестнице и постучал в дверь Пуаро.
Он уже знал от Кёртисса о том, что произошло, но жаждал знать все подробности. Со времени моего прибытия в Стайлз я ежедневно отдавал ему полный отчёт о моих встречах и разговорах. Я чувствовал, что только благодаря этому мой старый друг ещё как-то связан с внешним миром. Это создавало у него иллюзию активного участия во всём, что происходило. Я всегда обладал хорошей памятью и мог легко восстановить все разговоры со стенографической точностью.