– Почему вы не хотите признать, что я действую из лучших побуждений? – продолжал атаку Гриффин, и, торопливо отогнав прочь ненужные мысли, Бренда наконец осознала, что он все еще ждет от нее ответа.
– Во-первых, потому, что ваши курсы платные, – сухо ответила она. – Альтруизмом это не назовешь, верно?
– Пожалуй, да, но в эту сумму входит и стоимость содержания самого центра, и вознаграждение услуг высококлассных специалистов…
– А также весьма недурная прибыль для вас лично, – договорила за него Бренда.
– Вот как, стало быть, вы думаете обо мне? – спросил Гриффин тихо, и она поняла, что он разозлился.
Отвлеченная дискуссия разом превратилась в разговор о личном, и Бренда ощутила себя совершенно беззащитной.
– Я совсем не думала о вас… то есть, я хотела сказать, что в моем негативном отношении к центру нет ничего личного…
– Неправда, – вздохнул Гриффин. – Когда что-то задевает ваши чувства, у вас даже тон меняется. Например, сейчас я отчетливо различил в нем презрение и ненависть… а также страх.
Неужели, когда его близость волнует мою плоть, я так же легко выдаю себя? – в ужасе подумала девушка, лишь сейчас сообразив, что имеет дело с опытным психологом, который отлично разбирается в поведении людей.
– Так что же, Бренда? – не отступал он. – Чем я вас так раздражаю, отчего вы меня ненавидите? Кто я и что, по-вашему, натворил?
– Ничего, – отозвалась она, но, вероятно, слишком поспешно, потому что глаза Гриффина опасно сузились, и взгляд, устремленный на нее, потяжелел. – Я… просто не люблю, когда мошенничают, обманывают, причиняют людям боль.
Бренда уже жалела о том, что ввязалась в этот разговор. Ей хотелось бежать от Гриффина без оглядки. Но как это сделать, не выдав себя окончательно?
– Стало быть, вы считаете, что я на это способен?
Нет! – хотела крикнуть она, но последним усилием воли сумела сдержаться и лишь судорожно сглотнула.
– Я еще не настолько хорошо знаю вас, чтобы делать такие выводы, – наконец выдавила девушка.
К ее изумлению, губы Гриффина дрогнули в легкой усмешке.
– Надо отдать вам должное, вы настоящий боец.
Бренда недоуменно воззрилась на него, не веря собственным ушам.
– Так вы хотите, чтобы я с вами спорила?
– Не совсем, но всегда приятно иметь дело с человеком, который твердо отстаивает свою точку зрения и не стесняется открыто ее высказывать. Это как катализатор в химической реакции… или желание, которое вспыхивает между мужчиной и женщиной, которых влечет друг к другу.
Это сравнение поразило Бренду, и она оцепенела, точно загипнотизированная, не сводя взгляда с лица Гриффина.
– Я не хочу сказать, что буду спорить с вами всегда и во всем, – продолжал он так легко и спокойно, словно и не говорил только что о сексуальном влечении, однако его слова продолжали звучать в ушах Бренды, сладостным эхом отдаваясь в ее пылающей плоти. – Но женщина, которая способна смириться, только чтобы облегчить себе жизнь… – Он выразительно пожал плечами.
– Насколько я знаю, мужчины терпеть не могут, когда женщины спорят с ними и отстаивают свою независимость, – поспешно возразила Бренда.
– Разве? – удивился Гриффин. – Честно говоря, я думал, что этот миф давно уже развеян. Настоящие мужчины терпеть не могут женщин, которые принимают их мнение как незыблемый закон… Ведь это то же самое, что покорно отдавать свое тело, ничего не требуя взамен.
Бренда ничего не могла с собой поделать – с каждым его словом ее, словно прилив, окатывала новая горячая волна.
– Секс, близость, страсть, – продолжал он, – все это, подобно хорошему спору, нуждается в страсти и обоюдном желании партнеров. Вы не согласны?
– Секс ради секса меня совершенно не привлекает, – ответила Бренда, стараясь, чтобы голос ее прозвучал как можно более безразлично.
– Разумеется, – согласился Гриффин. – И меня тоже. Я не понимаю, какое наслаждение можно находить в физической близости, если она не сочетается с духовной. Вероятно, именно поэтому я и веду жизнь монаха, давшего обет безбрачия… – с горечью добавил он.
Он – и монашеское целомудрие? Не может быть! Сердце Бренды бешено подпрыгнуло и забилось с такой силой, что это, наверное, можно было заметить невооруженным глазом.
– Что-нибудь не так? – услышала ока голос Гриффина.
– Все в порядке, – солгала она и поспешно добавила: – Просто мужчины… во всяком случае, многие из них, редко говорят… так откровенно… – Она умолкла на полуслове, не в силах справиться с сумятицей, царившей в мыслях.
– Думаю, они не делают этого потому, что женщины не всегда хотят слушать их откровения, – ответил Гриффин, явно догадавшись, что она хотела сказать. – Многие женщины считают, что тонко чувствующие мужчины представляют для них опасность. Эта точка зрения прививается воспитанием. Взгляните только, как мать обращается с маленьким сыном, а как – с его сестрой. Этого требует от нее общество. Когда мальчики достигают определенного возраста, их старательно отучают демонстрировать свои чувства и выдавать сокровенные желания… но они, тем не менее, есть! А каковы ваши сокровенные желания? – спросил он вдруг негромко, как всегда, застав Бренду врасплох.
Потеряв дар речи, девушка смотрела на него, медленно заливаясь краской.
– Я… я не хочу об этом говорить, – наконец выдавила она и сердито прибавила: – В конце концов, я приехала сюда вовсе не для того, чтобы делиться с вами…
– Верно, – кивнул Гриффин, – вы собирались оценить эффективность нашего метода, по крайней мере, так заявляли. Но ведь это еще не все, не так ли, Бренда? Где-то в глубинах вашей души сокрыта иная, личная, истинная причина вашего появления здесь. Что-то мучит вас, я уверен. Пожалуй, это не страх и не навязчивая идея… но что-то очень серьезное, что держит вас мертвой хваткой. Бренда резко вскочила.
– Прекратите! – яростно выкрикнула она. – Я не желаю вас больше слушать! Я…
– Бренда!
Девушка бросилась к дверям, но у самого порога Гриффин успел преградить ей путь, и от ощущения его близости уже знакомый жар с новой силой охватил ее. Она вскинула руки, пытаясь оттолкнуть Гриффина, хотя на самом деле ей хотелось вновь коснуться мускулистой, обжигающе твердой груди, ощутить под рукой биение его сердца…
– Простите, – шепнул он. – У меня и в мыслях не было вас сердить. Я только хотел…
Бренда взглянула на него и тут же поняла, что лучше бы она этого не делала. Во рту у нее пересохло, сердце забилось еще неистовей. Безумное желание шагнуть к Гриффину, обнять, прижаться всем телом, отыскать губами его губы нахлынуло на нее с такой силой, что она задрожала.
Глухо застонав, девушка зажмурилась, пытаясь избавиться от этого наваждения, но тщетно. С закрытыми глазами ее чувства лишь обострились, потому что, лишенная зрительного образа, она еще явственнее слышала его неровное, тяжелое дыхание и ощущала стремительный стук собственного сердца.
Она открыла глаза и обнаружила, что Гриффин смотрит прямо на нее.
– Бренда… – выдохнул он, почти касаясь губами ее губ, и она смирилась, не в силах больше противиться неизбежному. – Поцелуй меня, – прошептал он хрипло и властно, и сладостная дрожь охватила девушку с такой силой, что она едва удержалась на ногах и в поисках опоры теснее прильнула к крепкой мужской груди.
Губы ее покорно раскрылись, но не потому, что так велел Гриффин, а потому, что она сама неистово желала этого и не в состоянии была больше сражаться с собой.
Какое там сражаться!.. Еще мгновение – и Бренда сама впилась бы жадным поцелуем в его приоткрытые губы, и ее язык дерзко проник бы во влажные глубины его рта, словно пробуя на вкус неутоленную страсть.
Хмелея от возбуждения, она услышала, как Гриффин чуть слышно застонал. Он завладел ее ртом, и поцелуи его становились все жарче. Никогда еще Бренда не испытывала ничего подобного. Всем своим существом изнывала она от желания сбросить ненужную одежду и отдаться во власть его сильных, нежных рук…
– Я хочу тебя… Господи, как я хочу тебя… – пробормотал Гриффин.
Вдруг Бренда очнулась от наваждения, с ужасом понимая, что вот-вот поддастся чувственной магии этих слов.
– Нет! – почти беззвучно простонала она, но Гриффин услышал это.
Он медленно, нехотя разжал руки и отступил на шаг, глядя на нее. Губы его чуть заметно подрагивали.
Как можно было скрыть, что он пробудил во мне желание? – думала Бренда, дрожа всем телом и уже едва держась на ногах. Ее припухшие от поцелуев губы сладко ныли, мечтая лишь о том, чтобы снова припасть к горячим и властным мужским губам.
– Простите, – севшим голосом пробормотал Гриффин. – Это не нарочно… я не думал, что так случится… Просто я… – Он покачал головой и почти шепотом добавил: – Я не смог удержаться.
Господи, подумала Бренда, да он, похоже, ошеломлен не меньше меня! Взгляд его серых глаз явно молит о прощении. Значит, он сам захотел, чтобы это случилось?
Паника охватила ее с новой силой, но теперь уже по иной причине. Этому человеку нельзя доверять! Ни за что на свете Бренда не хотела бы отдать свое сердце Гриффину Хоторну.