— Я сделала все, что могла, ты сам виноват, что он не верит в твои благие намерения! — Эмма была так ошеломлена его обвинениями, что уже с трудом сдерживалась. — Как, по-твоему, я должна была убеждать его? С помощью каких аргументов?
— Ты хочешь знать мое мнение?
— Разумеется, только почему ты сам не поехал к нему?
— Если бы я был такой красивой девушкой, как ты.., то поехал бы, — игриво ухмыльнулся он. — С такой грудью, волосами и ногами ты можешь уговорить кого угодно. Я бы не послал тебя к нему, будь ты некрасивой.
Эмма чуть не задохнулась от возмущения. Значит, Пьер Редфайлд прав? Неужели Лоуренс ждал, что она.., станет любовницей отца и поможет выбить из него деньги? А еще называл себя ее другом… Такого цинизма она от него не ожидала. Эмма хотела сказать ему, что он низок и эгоистичен, но сдержалась.
— Уходи! — пробормотала она сквозь зубы.
— Да ладно тебе переживать, ничего особенно я не сказал. Но раз не хочешь общаться, я уйду. — Ему было непонятно ее раздражение. — В конце концов, отец красивый мужик, а тебе нужен секс. Что тут плохого? Я о тебе беспокоюсь. Ты фригидна, поэтому я и вожу к себе красоток, а отец разбудил бы в тебе женщину, он гений в деле обольщения.
— Уходи, Лоуренс. Ты и так наговорил лишнего. — Она выпрямилась и на негнущихся ногах подошла к двери. — Уходи, прошу! Я хочу отдохнуть.
Он молча прошел мимо нее, даже не попрощавшись. Захлопнув дверь, Эмма прислонилась к косяку и закрыла глаза: на душе скребли кошки. Ей припомнились слова ухмылявшегося Пьера Редфайлда: «Вы не первая, кого он ввел в заблуждение. У моего сына определенно есть шарм, которым он очень умело пользуется при достижении своих сомнительных целей». Как она тогда негодовала! Господи, нельзя быть такой слепой! Лоуренс ни разу не предложил своей помощи.., даже когда ей приходилось разрываться между работой и поездками к больной бабушке.
Все, хватит травить себе душу, решила Эмма. Да, горько и стыдно, когда тобой пытаются воспользоваться, как приманкой. А ведь отец Лоуренса был возмущен поступком сына, сразу заподозрив того в подлости.
Эмма всхлипнула, посмотрела на часы и решила принять ванну и поспать — до работы оставалась еще пара часов. Этот день запомнится надолго! Впрочем, сама виновата: нечего было лезть не в свое дело. Она отправилась в ванную, но память то и дело возвращала ее в кабинет Редфайлда-старшего. Как он смотрел на нее! Но думать об этом не стоит, лучше поскорее выбросить красавца-мужчину из головы, между ними пропасть, которую ей никогда не перепрыгнуть.
Пьер Редфайлд сидел в своем любимом клубе с партнером по бизнесу и, смакуя французский коньяк и наслаждаясь изысканным обедом, обсуждал последние биржевые новости. К столику подошел шофер Пьера, чтобы отвезти босса домой. Пьер посмотрел на него и задумчиво покачал головой: перспектива ехать в огромный пустой дом в Хэмпстейде не прельщала его. Разумеется, он любил свой роскошный, в викторианском стиле дом, любил свою библиотеку, где порой засиживался до утра, любил гостиную с мраморным камином, встроенным потайным баром, любил даже кухню, заполненную самым современным оборудованием.
Почему же сегодня его не привлекала перспектива остаться одному? Увы, все его мысли занимала Эмма Робартс. Она постоянно стояла перед его мысленным взором, кареглазая, очаровательная и, слегка покачиваясь на каблуках, будто манила, манила его… Какие ноги, грудь, осанка! Уф! А какой характер! Правда, девушка слишком наивная, сынок водит ее за нос. «Вы плохой отец». Подумать только, так его припечатать только за то, что он отказался финансировать своего великовозрастного, но обаятельного лоботряса! Где-то в глубине души он был задет: между ним и Лоуренсом уже давно продолжался спор о месте человека в жизни. Да, его сын способен совершить любую глупость! Надо было больше обращать на него внимания в детстве, да и Наоми излишне его баловала, все ему позволяя. В итоге вырос капризный эгоист, привыкший сорить деньгами и не любящий работать.
Кому теперь объяснять, что его отца не было сутками дома, что он зарабатывал те самые деньги, которыми любил сорить сынок? Именно благодаря упорному труду он, Пьер Редфайлд, занял одну из высших ступенек на социальной лестнице и прочное место в финансовых кругах. И теперь одна из подружек его сынка требует деньги, упрекая его в том, что он плохой отец!
Пьер машинально отпил глоток коньяка и посмотрел на Майлза, присевшего рядом в ожидании, когда хозяин закончит обед. Но действительно ли Эмма не спит с его сыном? Этого не может быть, ведь в ней столько внутреннего огня и чувственности! Интересно, что скажет сынок, когда она вернется домой с пустыми руками? Вряд ли он сумеет сдержаться, пожалуй, устроит истерику, он же всю жизнь получал подарки, о которых та же Эмма могла только мечтать. Ему стало жаль девушку, но зачем было взваливать на себя такую обузу? Она достойна лучшего, чем быть приманкой. Честно говоря, он мог бы дать Лоуренсу значительную сумму денег без всякого для себя ущерба, но поступок сына отбил у него всякое желание помогать.
Вернувшись домой, Пьер долго сидел перед камином, запустив руки в волосы и прокручивая в памяти события последних дней. Постепенно он так возбудился, что вскочил с кресла и заходил взад-вперед по гостиной. Необходимо что-то предпринять, и немедленно! Ему давно пора изменить тот образ жизни, который он сейчас ведет. Пьер с удовольствием оглядел свою гостиную и направился в ванную привести себя в порядок. Внимательно изучив себя в зеркале, он остался доволен собой — судьба ему явно улыбалась.
— Знаешь, Лиз, по-моему, я влипла в какую-то гадкую историю, — сказала Эмма, собирая осколки разбитой стеклянной вазы.
Лиз Моррисон, владелица кафе на одной из фешенебельных улиц недалеко от центральной части Лондона, и ее муж Адам очень любили Эмму, которая дружила с их дочерью Флер, живущей сейчас в Париже. Эмма работала у них официанткой и очень дорожила и их дружбой, и работой.
— Что случилось, дорогая, кто тебя огорчил? —Лиз обняла ее за плечи. — Бог с ней, с этой стекляшкой!
— Нет, нет, дело в том, что я… — Эмма вздохнула и замолчала, не зная, стоит ли рассказывать Лиз о просьбе Лоуренса и встрече с его отцом.
— Хочешь, уйди пораньше домой. Я попрошу Луизу задержаться. Отдохни, а потом расскажешь мне, что случилось. Может, все не так страшно.
— Да, ты права, но я останусь. — Эмма попыталась улыбнуться, но Лиз поняла по тону девушки, что ее действительно что-то беспокоит.
Лиз Моррисон практически заменила Эмме рано умершую мать. Дочь Лиз, Флер, работала модельером в одном из модельных агентств Парижа, а у Эммы на руках оставалась больная бабушка, поэтому ни о каком учении не могло быть и речи, денег едва-едва хватало на жизнь.
— Лиз, я совершила глупость, но я исправлюсь. Отдохнуть мне, конечно, не мешает, но где взять деньги? Ты же знаешь, что бабушку готовят к операции. Кроме того, мне нужно сделать хотя бы самый поверхностный ремонт, не могу же я держать бабушку после операции в грязной квартире? — Эмма удрученно вздохнула. — Бабушка — единственный родной человек, который у меня есть.
— Хорошо, сделаем так: ты будешь работать неполный рабочий день, тогда у тебя останется время и на себя, и на уход за бабушкой. Бедная девочка, сколько тебе еще предстоит вытерпеть!
Но хочу верить, что судьба вознаградит тебя за доброту и отзывчивость к чужому несчастью.
Эмма была так благодарна Лиз за добрые слова, что тут же обняла и поцеловала ее, хотя между ними не было принято так эмоционально выражать свои чувства.
— Спасибо! Это временные трудности. Бабушке сделают операцию, она встанет на ноги, а там посмотрим. Ничего со мной не сделается, я крепкая и выносливая, не курю и не пью, разве что иногда могу позволить себе бокал шампанского.
Лиз понимающе улыбнулась.
— Пусть будет по-твоему, я хочу, чтобы тебе было лучше, но решать тебе самой. Посмотрим, как пойдут дела после операции.
Эмма кивнула.
— Лиз, я верю, что все кончится благополучно. Бабушка никогда не жаловалась на здоровье, надеюсь, она перенесет операцию. Профессор сказал, что для ее болезни она держится хорошо.
— Девочка моя, обещай только, что скажешь мне, если понадобится помощь.
— Обещаю. Вы с Адамом очень добры ко мне, чем я смогу вас отблагодарить?
— Мы тебя любим, и этим все объясняется. Ну а теперь иди и помоги Лоренцо, он в баре и наверняка зашивается.
Эмма направилась в бар, Лоренцо и правда не знал, за что хвататься. Она быстро включилась в работу — и дело сразу пошло на лад. Спустя час Эмма выглянула из-за стойки и похолодела: у входа стоял Пьер Редфайлд и смотрел прямо на нее! Она машинально оглянулась на Лоренцо, стоящего сзади, потом снова посмотрела на Пьера. Господи, зачем он пришел? Здесь ему совершенно нечего делать.., или Пьер все же решил помочь сыну? А может, он решил как-то наказать ее за вторжение к нему в офис без предупреждения? И как он нашел ее? Она же не говорила, где работает. Что ей теперь делать?
Но Лоренцо опередил ее. Он первым выскочил из-за стойки бара, чтобы встретить такого шикарного посетителя, и обратился к нему на отвратительной смеси английского и итальянского, предложив столик в дальнем углу. Однако Пьер пошел к столику в центре зала, сопровождаемый подобострастно согнутым Лоренцо.
Неожиданно у Эммы возникло какое-то смутное предчувствие, но она тут же отогнала его. Краем глаза девушка заметила, как сидевшие неподалеку две дамы сблизили головы и принялись шептаться, посматривая на Пьера. Еще бы! Такие посетители к ним в кафе заглядывали редко, а если честно, то он был первым такого ранга. Но он пришел, и пришел ради нее, это она знала точно.