— Мое белье и ночные рубашки. Джастин отбросил в сторону
короткую комбинацию в желтых маках и такое же кимоно и вытянул
длинный халат, верх которого был сделан из кружев цвета персика, а
низ — из розового шифона. Совершенно прозрачного. Он перевел
взгляд с Хейли на халат и положил его на место.
Пока Джастин разглядывал белье, Хейли вспомнила, что никакого
другого у неё здесь не было. Она доверила матери и сестрам
собирать вещи, не подозревая, чем это может обернуться. Дома
остались и махровый халат, и её любимая ночная рубашка с Микки-
Маусом.
У неё есть только белый пеньюар. Если как следует его
запахнуть, будет не так уж и плохо.
— «С наилучшими пожеланиями от Росса», прочел Джастин, достав
одну из бутылок шампанского.
— Росс? Интересно, что у него на уме? А вдруг он сойдет с
парохода в Виксберге?
— Я проверю. Если он сойдет — хотя я сомневаюсь, ведь он
затеял игру в покер, — я подожду, пока он не сядет вместе со всеми
в автобус, а потом возьму такси и поеду следом до самого отеля.
— Вы меня успокоили, — призналась Хейли и скинула туфли.
— Послушайте, вам нужна помощь, чтобы выбраться из вашего
платья? — Хейли многозначительно на него посмотрела, но он
sqleumskq. — Да ладно вам! Мы это уже проходили.
— Вы только расстегните верхние пуговицы, а остальное
предоставьте мне.
Повернувшись к нему спиной, она приподняла волосы на шее и
вспомнила, что однажды уже так делала.
— Теперь я понимаю, почему в прошлые времена у дам были
горничные, — сказал Джастин, расстегивая пуговицы. — Готово.
Заодно помогу вам избавиться от кринолина.
Как только он развязал первую ленту на талии, Хейли
почувствовала, что может наконец нормально дышать.
— Спасибо, — сказала она, повернувшись. — Вы не можете себе
представить, как приятно чувствовать себя свободной.
— Я сейчас уйду в ванную, чтобы не смущать вас. Постучите,
когда будете в приличном виде.
Джастин выхватил из шкафа рубашку и брюки и скрылся за дверью
ванной. Хейли с трудом выбралась из корсета и кринолина и надела
белый пеньюар.
— Можете войти, — окликнула она Джастина и стала думать, как
пристроить в шкафу платье.
— Вы знаете, здесь целая корзинка с пеной для ванн… — начал
он и запнулся.
Хейли была в белом пеньюаре — и очертания её ног были видны
сквозь шифон в свете свечей.
— Это вы считаете приличным видом?
— Разве он просвечивает?
— Я… Это ведь.., а…
— Это — пеньюар, — спокойно подсказала Хейли. — Вы бы
предпочли, чтобы я надела что-нибудь из тех.., других? — Она
посмотрела на него вопросительно.
Он видел те, другие. Неплохо было бы, если бы она их надела.
Особенно то черное, с интересными кружевными вставками. Но он в
эту ловушку не попадется.
— В данной ситуации оно выглядит слишком.., вызывающим.
— А что это за ситуация? — спросила Хейли, отводя взгляд.
Джастин понял, что все-таки угодил в капкан. Что бы он сейчас
ни сказал, все будет не правильным.
Джастин понял, что все-таки угодил в капкан. Что бы он сейчас
ни сказал, все будет не правильным.
— Я думал, что мы с вами посидим и дождемся того момента,
когда я один или мы оба сможем сойти с парохода.
— Видите ли, мои чемоданы паковали мама и сестры, и мне
больше нечего надеть. — Она провела рукой по кружевной оборке. —
Знаете, что вам надо сделать? — продолжала Хейли. — Посмотреть
какой-нибудь фильм по телевизору или чего-нибудь съесть. А я
должна поплакать, мне просто необходимо выплакаться. — И она
направилась в ванную. — Надеюсь, там большой запас бумажных
платков.
— Хейли… — Он пошел за ней следом.
— Не беспокойтесь, Джастин. — Ее голос звучал приглушенно:
похоже, она уже начала плакать.
— Хейли! — Она обернулась. Так и есть, в глазах блестят
слезы. — Не плачьте.
— У-у-у! — Она выхватила из коробки сразу полдюжины платков.
Ее лицо исказила гримаса. — После такого дня, как сегодня.., нет,
после целого года я имею право поплакать, и никто мне в этом не
помешает.
Он протянул к ней руки, но она покачала головой и попыталась
закрыть дверь в ванную, но Джастин загородил ей дорогу.
— Уйдите!
— Нет.
Она пристально на него посмотрела, икнула и.., очутилась в
его объятиях.
Хейли сотрясали рыдания. Джастин держал её, чувствуя себя
таким же беспомощным, как в детстве, когда до него доносились
рыдания матери. Иногда он поднимался и шел к ней. Обычно он
заставал её в маленькой кухоньке за столом, на котором были
разложены какие-то бумаги — теперь-то он понимает, что это были
счета. Стараясь её утешить, он обнимал её, точно так же, как
сейчас обнимает Хейли.
Джастин молча гладил Хейли по волосам и по спине, давая волю
собственным чувствам и воспоминаниям: о своем детстве, о дружбе с
Россом и о событиях последних дней. Именно с этой минуты он стал
думать не о себе, а о Хейли. Время, проведенное с её матерью и
сестрами, дало Джастину ясное представление о том, каким было её
детство. Все относились к ней как к гадкому утенку, и никто не
заметил, как она превратилась в прекрасного лебедя. Рыдания Хейли
постепенно утихали.
— Простите меня, — прошептала она. — Я знаю, что мужчины не
выносят женских слез.
— Это потому, что они чувствуют свою беспомощность. — Он
протянул руку и выключил свет в ванной. В комнате горели только
свечи. — Давайте сядем.
Все ещё обнимая её за талию, Джастин подвел её к маленькому
диванчику, который он развернул так, чтобы была видна река. Огни в
домах на берегу Миссисипи отражались в воде. Мирная картина, по
мнению Джастина, должна была успокоить Хейли.
— Мне уже лучше, — призналась она. — Просто так много на меня
навалилось. То есть я хочу сказать… Считается, что день свадьбы
самый важный день в жизни женщины и она.., она… Да что ж это
такое! — Она снова поднесла платок к глазам.
Джастин встал, открыл бутылку шампанского, которую прислал
Росс, и, придвинув столик с ведерком поближе к дивану, налил вино
в два бокала. Протянув один Хейли, он сказал:
— Выпейте. Может, это поможет вам расслабиться.